Отвергнутая - Екатерина Валерьевна Шитова

Всемира мне много рассказывала. Особенно много ограничений и запретов было придумано для женщин, что казалось мне совсем не справедливым. Чем женщины хуже? Ответа на этот вопрос мне никто не давал, но ясно дали понять, что здесь издавна царит патриархат и перемен не предвидится.

– Расскажи мне лучше о Добромире, – с улыбкой попросила я.

– Понравился тебе, что ль? – Марьяна снова хихикнула, но я строго взглянула на неё, опуская второе ведро в колодец.

Подняв ведро из колодца, я поставила его на землю и с ожиданием посмотрела на Марьяну. Та закатила глаза, но на вопрос ответила.

– Парень, как парень. Служит при доме Старейшины Витибора, сыну старейшины помогает во всём. Брат у Добромира старший был, погиб на охоте прошлым летом – медведь его разодрал, и сам Добромир чуть не погиб тогда, спасая брата, его Озеро Жизни спасло, это про него я в прошлый раз тебе рассказывала. У Добромира след с того страшного дня на всю жизнь остался.

– Шрам на щеке? – спросила я.

– Да. Он этого медведя тогда убил. Никто не знает, как, и сам он не помнит. Община несколько месяцев этот случай обмусоливала. Матушка его после случившегося умом тронулась и вскоре померла, – Марьяна помолчала, потом добавила тихо, – тебе нельзя с ним говорить, Ассира. Ему уже невеста выбрана – Алёна, дочка кузнеца, очень красивая девушка. Всё уже давно обговорено их отцами.

«Так значит, у него есть невеста?» – подумала я, и тут же душу наполнило неприятное ощущение. Вдруг позади раздался стук копыт, мы оглянулись, Марьяна склонила голову к груди и строго сказала мне:

– Опусти голову. Опусти, говорю!

Но я не слушала её, а смотрела на наездника. Марьяна ущипнула меня за руку, и я покосилась на её опущенную голову. Я слегка поклонилась мужчине и сказала:

– Здравствуйте.

Он резко осадил лошадь – так, что она встала на дыбы прямо передо мной. Я вздрогнула, отступила назад от неожиданности и в недоумении сжала зубы, приготовившись сказать мужчине что-то дерзкое, но Марьяна снова ущипнула меня, уже сильнее.

Я не слушалась её и уверенно смотрела на мужчину, наши взгляды на секунду пересеклись, и меня, словно обдало холодом. Что-то жуткое было в его глазах. Я сглотнула и наконец опустила голову. Мужчина постоял с минуту, потом развернул коня и поехал дальше.

– Кто это, Марьяна? – спросила я, когда топот копыт смолк, и мы снова остались одни.

– Дурочка ты, Ассира! Нас могли сильно наказать за такое. Высечь плетью за дерзость! Разве ты не знаешь, что это Ярослав, будущий Старейшина Общины?

Я действительно не знала о том, что это был сам Ярослав. Тогда я увидела его впервые.

Он не был красавцем. Черты его были резкими, суровыми. Взгляд зелёных глаз казался холодным и угрюмым, чёрные брови сливались в сплошную линию. Тёмная борода прибавляла ему возраст и делала образ ещё более властным и суровым. От него исходила какая-то мощная, животная энергетика, которую я чувствовала даже на расстоянии.

Я максимально спокойно улыбнулась, подмигнула Марьяне и спросила:

– Марьяна, а это правда, что Ярослав держит в рабстве женщину из Агеево?

– Ты откуда про Дарью знаешь? – удивилась Марьяна.

– Старик, который привёз меня сюда из Агеево, рассказал мне.

Марьяна зарделась, как маковый цвет, схватила коромысло и быстро пошла к дому, так и не ответив на мой вопрос.

Дома она рассказала мне об этом, когда мы уселись вместе на лавке у печи. Марьяна вязала, а я перебирала в корзине клубки шерстяных ниток.

– Увидел Ярослав как-то в лесу, что мужчина женщину бьёт. Да не просто бьёт, а убивает, – Марьяна округлила глаза и продолжила ещё более зловещим шёпотом, – то были муж с женой из Агеево. Муж заподозрил жену в неверности и решил увести подальше в лес и там убить. Ярослав мимо проезжал на её счастье, разбойника этого побил хорошенько, а женщину привёл в Общину. Вся в крови была! Здесь её бабки-лекарки вымыли, вылечили, выходили. А домой она не поехала. Слёзно вымолила у Ярослава, чтобы он позволил ей остаться рядом с ним. С тех пор живёт эта женщина в доме Ярослава. Дарьей звать.

– Что-то ты мне не договариваешь! Любовница его, наверное? – спросила я, наклонившись к самому уху Марьяны и хихикнув.

Но в этот момент в дом зашла Всемира, и Марьяна отсела от меня на другой край скамьи. Щёки её пылали, а на меня она не смотрела.

* * *

Утром следующего дня, после того, как были накормлены все животные в хлевах Всемиры, я надела валенки, цветастый платок и тяжелый тулуп из овчины поверх сарафана. Вот уже несколько недель я ходила в этих необычных для современной девушки нарядах. И если сначала я пыталась сопротивляться, то сейчас зов предков звучал в моей голове, и мне было комфортно в таком облачении.

Мы пошли к старейшине. Изба Всемиры стояла у самого леса, а другие избы Общины теснили друг друга и тянулись до самых предгорий. Я любовалась природой, простотой и красотой этих мест.

Тут и там поднимался дым из труб, а снег ярко блестел на солнце. Я никогда не видела такого кристально белого снега. В городе снег грязный, и его очень мало. Здесь же суровая зимняя красота просто завораживала днём, а вечером звёзд было так много, что казалось, что они медленно спускаются с неба прямо в руки.

На улице, несмотря на мороз, играли дети, лаяли собаки, кричали петухи. Община жила полной, шумной жизнью. Невзирая на то, что я волновалась и ноги путались в подоле длинного сарафана, а плечи ломило от тяжести тулупа, я вдыхала морозный воздух с праздничной легкостью и смотрела по сторонам. Мне казалось, что здешний воздух сам по себе способен исцелять больные души – такие, как моя.

Всемира шла быстрым шагом по узкой тропинке, я семенила за ней. Здесь не было транспорта, только лошади, запряжённые в сани, на которых мужчины и женщины ездили в лес за дровами.

По пути с нами здоровались все встречные прохожие. Молодые парни с большим интересом заглядывали мне в лицо. Все уже знали, что у Всемиры живёт приезжая девушка. А также о том, что у приезжей ярко-рыжие волосы, что здесь редкость – так сказала Марьяна. Поэтому я здоровалась и улыбалась всем встречным людям, как будто каждого из них знала лично.

* * *

Дом старейшины был больше, чем все другие дома и напоминал двухэтажный резной терем. Кто бы мог подумать, что среди непроходимых лесов можно увидеть такую красоту!