Отвергнутая - Екатерина Валерьевна Шитова

class="p1">Всемира тихонько постучалась в дверь, которую сразу же распахнула молодая черноволосая девушка, похожая на Ярослава. «Наверное, сестра», – подумала я. Она широко улыбалась, показывая кривые зубы.

– А батюшка заждался вас, тётушка Всемира. Проходите. Скидывайте с себя телогрейку да оставляйте на лавке, я тотчас уберу, – девушка суетилась, было видно, что она взволнована и расстроена одновременно, несмотря на широкую улыбку, глаза её были красные от слёз. – Не помогает ему ваш отвар. Всю ночь промучился, простонал. Ох, тётушка Всемира, что и поможет ему, не знаю.

– Не плачь, дитя, ты и сама знаешь, что ему поможет. Скоро уже придёт время – остались часы… Вам с Ярославом нужно быть сильными.

Девушка всхлипнула, потом внимательно посмотрела на меня.

– Это она?

Всемира кивнула и, не сказав ни слова, прошла в соседнюю комнату, показав мне жестом на скамью рядом со входом. Из комнаты послышался тяжёлый кашель. Всемира еле слышно заговорила, я пыталась уловить нить разговора, но мне было плохо слышно.

Через какое-то время Всемира выглянула и поманила меня за собой. Я робко, на цыпочках вошла в комнату. Здесь пахло смесью сухих трав и чем-то затхлым.

Посреди широкой кровати с пологом лежал старик в нарядной льняной рубахе, лицо его было белым и почти прозрачным. Он посмотрел на меня внимательно и серьёзно. Это был Витибор, старейшина Общины. Первый по важности человек здесь после языческих богов.

«Хозяин здешних мест», так называла его Марьяна. Я представляла его себе суровым, мрачным, могучим человеком, но передо мной лежал сухонький, маленький старичок. Власть его, казалось, была сосредоточена во взгляде.

Мне стало не по себе, и я опустила глаза, склонила голову, как учила меня Марьяна. Этого преклонения перед мужчинами я не понимала и не одобряла, но здесь было принято, я не могла нарушать традиции.

Да и мужчины здесь были другими: более сильными и мужественными. На них лежала ответственность за жизнь Общины. Они были настоящими. Другого слова не подобрать.

– Так вот ты какая, мне уже много про тебя рассказывали, – проговорил, наконец, Витибор, и голос его оказался на удивление приятным и мелодичным.

– Отец Витибор, – Всемира встала на колени рядом с постелью Старейшины, взяла его сморщенную руку в свои ладони, поднесла к губам, – с вашего позволения, я бы хотела рассказать девушке всё, о чём она должна узнать.

Я непонимающе смотрела то на Всемиру, то на старика и не понимала, о чём идёт речь. Но Всемира не дала мне слова, она снова отослала меня в сени, где я села на широкую деревянную лавку. Ожидание было мучительным.

Мне казалось, что, если сейчас же мне не расскажут все, о чём я должна знать, я просто-напросто взорвусь от негодования и любопытства. Мне не нравилось, что Всемира говорила какими-то загадками, от этого мне было неспокойно.

Лестница, возле которой я сидела, заскрипела. Я посмотрела вверх: тяжелыми шагами по ней спускался Ярослав. Тот же тулуп, та же меховая шапка, те же сдвинутые в одну сплошную линию, чёрные брови, суровый взгляд, плотно сжатые губы.

Он как будто ожидал увидеть меня здесь: посмотрел пристально и строго. Этот взгляд, видимо, перёдается в их семье по наследству. В этот раз я поспешно опустила голову, не стала дожидаться его гнева. Он задержался в дверях кухни.

– Братец, не уезжай далеко. Тётушка Всемира сказала, что уже скоро… – тихо сказала Ярославу черноволосая девушка, также склонив голову перед братом. Она уже не улыбалась, и на лице её была такая скорбь, что у меня к глазам подступили невольные слёзы.

Ярослав ничего не ответил, только сильнее сжал зубы и вышел на улицу, запустив внутрь большое облако холодного воздуха. Я услышала, как на кухне раздались сдержанные рыдания. Мне хотелось пойти и утешить девушку, которая была ещё совсем девчонкой, но тут Всемира снова позвала меня в комнату Старейшины.

– Подойди ко мне, дитя. Дай руку, – прохрипел он.

Я подошла и, немного поколебавшись, аккуратно положила ладонь поверх его белой, прозрачной руки. Она была холодная, как лёд. Он закрыл глаза, долго молчал, а потом уголки его губ дрогнули в улыбке. Лицо его озарилось едва уловимым светом.

– Да, Всемира, это она. В ней есть жизнь, любовь и сила. Я чувствую. Её покровительница – Макошь, рядом с ней даже мне, почти холодному, становится тепло. Она такая, как твоя сестра. Точь-в-точь… – Витибор помолчал, видимо, утомившись от долгой речи, но потом продолжил. – Я разрешаю тебе всё, о чём ты просишь. Если ты обучишь её жизни в Общине, она будет достойной женой моему сыну…

* * *

Мы шли обратно теми же тропинками, но все они сливались передо мной в один непроходимый и бесконечный лабиринт. Они окончательно меня запутали и напугали, все эти люди. Или, может быть, я сплю, и это всё мне снится?

Я должна стать женой Ярослава? Так сказал Старейшина? В голове не укладывались эти слова. С какой стати? Что вообще здесь происходит?

Всю дорогу я торопливо ковыляла за Всемирой на ватных ногах и пыталась спросить её, что всё это значит, на что она строго отвечала, что сейчас не время разговаривать – духи могут разгневаться.

Но пока мы шли до её дома в полнейшем молчании, не на шутку разгневалась я сама: у меня тряслись руки от того, что я не могу даже задать вопрос и получить на него внятный ответ.

Едва переступив порог, я скинула с себя тяжелый тулуп, и закричала Всемире:

– Отдай мне мою одежду, я уйду отсюда!

– Не беги от самой себя и от своей судьбы, Ассира! Тебе не убежать. Твоя мама хотела убежать, но у неё ничего не получилось. И у тебя не получится. Твоё место здесь. Твой путь – стать женой Старейшины и родить ему наследника. Такова твоя судьба, таков твой путь. И раз уж ты добровольно пришла к нам, ты не сможешь уйти.

– Отдай мне мою одежду! – завопила я так, что Марьяна подскочила ко мне и принялась успокаивать, гладить по волосам, шептать мне что-то на ухо.

Я оттолкнула её от себя и раскрыла комод, в котором лежали мои джинсы и свитер. Надев свою одежду, я стала метаться по избе в поисках куртки и рюкзака, в котором лежали давно разряженный телефон и деньги.

– Хорошо, уходи, – Всемира спокойно протянула мне куртку с рюкзаком, – но, когда пойдешь, вспомни о том, как несчастна ты была в городе, какую боль ты там пережила, как ты запуталась в своей жизни и с каким облегчением ты сюда ехала.

– Откуда