Игра престолов. Часть I - Джордж Мартин

Мальчик угрюмо поглядел на Неда голубыми глазами и откинул со лба пропитанные по́том волосы… густые, непричесанные и черные, словно чернила. Тень первой бороды уже легла на его лицо.

– Это Гендри. Он силен для своих лет, к тому же любит работать. Покажи деснице шлем, который ты сделал, парень.

Почти застенчиво мальчик отвел их к скамье, на которой лежал стальной шлем, сделанный в виде бычьей головы с двумя огромными изогнутыми рогами.

Нед повертел шлем в ладонях; сталь была без отделки, не отполирована, но искусно выкована по форме.

– Отличная вещь. Я был бы рад, если бы ты продал мне ее.

Парень выхватил шлем из рук Неда.

– Он не для продажи!

Тобхо Мотта словно поразил ужас.

– Парень, перед тобой десница короля, и если шлем нужен его светлости, лучше подари его. Он почтил тебя уже одной только просьбой.

– Я сделал его для себя, – упрямо сказал парень.

– Тысяча извинений, милорд, – торопливо обратился мастер к Неду. – Парень груб, как необработанная сталь, и отбивание пошло бы ему на пользу. Такой шлем может сделать любой подмастерье.

– Он не сделал ничего такого, что нуждалось бы в моем прощении. Гендри, когда лорд Аррен приходил к тебе, о чем вы разговаривали?

– Он задавал мне вопросы, и всё, м’лорд.

– Какие вопросы?

Парень пожал плечами:

– Как я поживаю, хорошо ли со мной обращаются, люблю ли я свою работу, и еще спрашивал о моей матери. Кто она, как выглядела и все такое.

– И что ты сказал ему? – спросил Нед.

Мальчишка откинул назад волосы, только что упавшие обратно на лоб.

– Она умерла, когда я был еще мал. Она была светловолосой, я помню, что иногда она мне пела. Она работала в пивной.

– И лорд Станнис тоже расспрашивал тебя?

– Лысый? Нет, он не сказал ни слова, только глядел на меня так, как будто бы я изнасиловал его дочь.

– Попридержи свой грязный язык, – сказал мастер. – Это же десница самого короля. – Юноша потупил глаза. – Смышленый парнишка, но упрямый. Этот шлем… все тут зовут парня Бычьей Башкой, вот он и сделал его им назло.

Нед прикоснулся к голове мальчика и погладил густые черные волосы.

– Погляди на меня, Гендри. – Ученик кузнеца поднял лицо. Нед внимательно посмотрел на форму его подбородка, на глаза, похожие на голубой лед. «Да, – подумал он, – я вижу это». – Возвращайся к работе, парень. Извини, что оторвал тебя от дел. – Вместе с мастером они направились назад. – Кто заплатил за его обучение? – осторожно спросил Нед.

Мотт встревожился.

– Вы видели парня. Какой сильный! Руки его созданы для молота. Он подавал большие надежды, и я взял его бесплатно.

– А теперь говори правду, – предложил Нед. – Улицы полны крепких ребят, но в тот день, когда ты начнешь брать учеников бесплатно, сразу рухнет Стена. Кто платил за него?

– Лорд, – начал мастер нерешительно, – он не назвался, и у него не было герба на одеждах. Он заплатил золотом – дал в два раза больше, чем обычно, и сказал, что платит, во‑первых, за обучение, а во‑вторых, за молчание.

– Опиши его.

– Крепкий, круглый в плечах и не такой высокий, как вы. Коричневая борода, но в ней была рыжина, клянусь. Богатый плащ, это я помню, тяжелый пурпурный бархат, шитый серебряными нитями, но капюшон прятал голову, и я не разглядел лица. – Он помедлил мгновение. – Милорд, я не хочу неприятностей.

– Никто из нас не хочет неприятностей, но, увы, настали тревожные времена, мастер Мотт, – произнес Нед. – Ты знаешь, кто этот мальчик.

– Я всего лишь оружейник, милорд, и знаю лишь то, что мне говорят.

– Ты знаешь, кто этот мальчик, – терпеливо повторил Нед. – И это не вопрос.

– Парень этот – мой ученик, – ответил мастер и поглядел в глаза Неда взглядом упрямым и твердым, как старое железо. – А кем был до того, как попал ко мне, не мое дело.

Нед кивнул, он решил, что оружейник Тобхо Мотт нравится ему.

– Если настанет день, когда Гендри захочет не ковать меч, а пользоваться им, пришли его ко мне. Он похож на воина. А пока я благодарю тебя, мастер Мотт, и обещаю, что если мне потребуется шлем, чтобы пугать детей, я немедленно отправлюсь к тебе.

Охрана ждала снаружи возле коней.

– Ну как, что-нибудь отыскали, милорд? – спросил Джекс, когда Нед сел в седло.

– Нашел, – ответил Нед в раздумье. Что потребовалось Джону Аррену от королевского бастарда, и почему это стоило ему жизни?

Кэтлин

– Миледи, вам следовало бы покрыть голову, – сказал сир Родрик. Кони их шли на север. – Простудитесь.

– Это всего лишь вода, сир Родрик, – ответила Кэтлин.

Ее волосы стали влажными и тяжелыми, выбившаяся прядь прилипла ко лбу, она вполне понимала, насколько неопрятной кажется ныне, но на этот раз ей было все равно. Южный дождь – ласковый, теплый. Кэтлин нравилось прикосновение капель к лицу, мягкое, как поцелуй матери. Она словно бы вернулась в свое детство, в долгие серые дни Риверрана. Кэтлин вспомнила богорощу, поникшие ветви, тяжелые от воды, смех брата, гонявшегося за ней между грудами сырой листвы. Она вспомнила, как делала вместе с Лизой пироги из грязи, почувствовала их приятную тяжесть, коричневую скользкую глину, выступавшую между пальцев. Хихикая, они подавали их Мизинцу, тот однажды даже наелся глины и прохворал целую неделю. Какими маленькими они тогда были.

Кэтлин почти забыла об этом. На севере дождь всегда был холодным и жестоким; иногда ночами он превращался в лед. Дождь этот мог напитать урожай, а мог и убить, и даже взрослые люди прятались от него. Под северным дождем маленькие девочки не играли.

– А я весь промок, – пожаловался сир Родрик. – До костей. – Лес плотно обступил их, ровный стук дождя по листве сопровождал негромкое чавканье, когда лошади высвобождали копыта из грязи. – Сегодня нам нужен будет огонь, миледи, и горячая еда не помешает нам обоим.

– Впереди у перекрестка есть постоялый двор, – сказала ему Кэтлин. В юности она нередко ночевала там, когда путешествовала с отцом. Лорд Хостер Талли в расцвете сил не знал отдыха: он всегда куда-нибудь да ездил. Кэтлин еще помнила содержательницу постоялого двора, толстуху по имени Маша Хеддл, днем и ночью жевавшую кислолист и имевшую, казалось, бесконечный запас улыбок и сладких пирогов для детей. Пироги ее сочились медом и были приятны на вкус, но тогда Кэтлин боялась этой улыбки, потому что жвачка навсегда окрасила зубы Маши в багровый цвет, превращая ее улыбку в кровавый ужас.

– Гостиница, – с тоской повторил сир Родрик. – Если бы… Но мы не можем рисковать. Если мы хотим остаться неузнанными, лучше отыскать небольшую крепость… – Он умолк, заслышав впереди на дороге звуки: плеск воды, звяканье металла, ржание коней. – Всадники, – предупредил сир Родрик, опуская руку на рукоять меча. Даже на Королевском тракте осторожность никому не вредила.

Звуки приближались из-за неторопливого изгиба дороги, и они наконец заметили встречных: колонну вооруженных мужчин, с шумом переправлявшуюся через раздувшийся ручей. Кэтлин остановилась, пропуская их. Знамя в руке первого из всадников намокло и висело тряпкой, но воины были облачены в индиговые плащи, и на их плечах летел серебряный орел Сигарда.

– Маллистеры, – шепнул сир Родрик, как будто она не знала. – Миледи, лучше опустите капюшон на голову. – Кэтлин не шевельнулась.

Лорд Джейсон Маллистер ехал во главе своих рыцарей, сын Патрек около, а оруженосцы следовали за ними. Путь их лежал к Королевской Гавани, на турнир десницы, это было понятно. В течение последней недели путников на Королевском тракте было что мух. Рыцари и вольные всадники, певцы с арфами и барабанами, тяжелые фургоны, груженные хмелем, зерном, бочонками с медом; торговцы, ремесленники, шлюхи – все они направлялись на юг.

Кэтлин отважно поглядела на лорда Джейсона. Последний раз она видела его на собственном брачном пиру, он обменивался шутками с ее дядей; Маллистеры были знаменосцами Талли, и он поднес новобрачной пышные дары. Каштановые волосы теперь чередовались с белыми, лицо со временем стало угловатым и изможденным, и все же годы не умерили гордости лорда Джейсона. Он ехал как человек, который ничего не страшится. Кэтлин позавидовала ему: ей приходилось бояться слишком многого. Когда всадники подъехали, лорд Джейсон коротко кивнул, но это был только жест – любезность знатного лорда к встреченным путникам. Узнавание ни на мгновение не промелькнуло в его свирепых глазах, а сын лорда даже не соизволил поглядеть на нее.

– Он не узнал вас, – удивился сир Родрик.

– Он увидел на обочине дороги пару забрызганных грязью путников, мокрых и усталых. Ему даже в голову не пришло, что здесь может оказаться дочь его сюзерена. По-моему, мы можем спокойно остановиться в гостинице, сир Родрик.