Смерть от воды - Торкиль Дамхауг

Около десяти заглянул Корн. Он вернулся в то же утро из длительного путешествия и, хотя еще был в отпуске до конца выходных, отправился прямо из аэропорта в институт, узнав утренние новости.

Дженнифер коротко отчиталась: никаких очевидных травм внутренних органов, все обнаруженное пока что соответствует первоначально предполагаемой причине смерти — передозировка героином.

— Я останусь до конца рабочего дня, — заверил ее Корн. — В справочное так часто звонят из СМИ, что кому-то придется этим заняться.

Дженнифер очень обрадовалась. Не потому, что была против общения с журналистами. Проблема в том, что она не могла сообщить то, что знала или предполагала. Она снова нырнула в толстое брюхо на стальном столе и прошлась вдоль сосудов к печени — та была страшно раздута, вся в жировых отложениях, как и следовало ожидать у человека, пестующего свой образ алкоголика и наркомана, — и выбрала место с нижней стороны, чтобы сделать надрез и вынуть ее. Ровно там, куда она направила острие скальпеля, обнаружилась опухоль. Она была большая, величиной с мячик для гольфа, но более овальная, с узловатой поверхностью.

В пару минут двенадцатого она сделала перерыв. Попыталась связаться с Викеном и представить ему предварительный отчет. У него был включен автоответчик. В эту секунду зазвонил ее мобильный. Номер был незнакомый, и ей было некогда, но все же она ответила.

— Это Рагнхильд Бьерке… Мать Майлин.

Дженнифер удивилась, что женщина решила об этом напомнить, всего несколько дней прошло с ее посещения.

— Конечно, я вас узнала, — сказала она.

— Я видела новости. — Рагнхильд Бьерке замолчала. — Это правда, что говорят? Что он, возможно, ее убил?

Дженнифер тяжело вздохнула:

— Этим занимаются следователи…

— А вы верите, что это он? — Голос Рагнхильд Бьерке был все таким же бесцветным, но скрытый страх по телефону звучал явственнее.

— Я бы с удовольствием вам ответила, но у меня нет никаких оснований для выводов. — Дженнифер почувствовала ту же беспомощность, как при личной встрече. — Мне очень жаль, — добавила она.

— Мне стало легче, когда мы поговорили в понедельник, — продолжала Рагнхильд Бьерке.

— Заходите еще, — подбодрила ее Дженнифер. — Когда угодно, если это вам поможет.

— Я думала над вашим вопросом.

Дженнифер попыталась припомнить их разговор.

— Да? — сказала она, не понимая, куда клонит Рагнхильд Бьерке.

— Я лежала без сна всю ночь. Конечно, я волновалась, когда уезжала или отсутствовала по вечерам. Лассе пил. Задним числом я поняла, что он еще и употреблял наркотики. Он был большим психопатом, чем я вам рассказала. У него были чудовищные перепады настроения. Но он любил девочек, я бы ни за что не поверила…

Дженнифер посмотрела на часы. У нее впереди было много работы, но она не могла прервать разговор.

— Майлин никогда ничего не рассказывала. А я напрямую и не спрашивала. И теперь, задумавшись, я понимаю, что кое-что она все-таки говорила. Однажды она попросила поставить замок на их дверь. Она видела такой в фильме по телевизору. Почему я за это не зацепилась и не выудила из нее ничего? И каждый раз, когда я уезжала на ночь, она становилась какой-то странной, смущенной, но никогда ничего не говорила, не плакала, не возмущалась. Когда я сейчас об этом думаю, я не понимаю, как я могла от них уезжать. Но я верила Лассе. Кошмары мучили его давно. — Она замолчала.

— Не вините себя, — сказала Дженнифер. — Вам и без того тяжело.

— Я говорила, что он был знаком с Бергером?

Об этом Дженнифер ничего не знала.

— Они болтались вместе, когда я познакомилась с Лассе. На вечеринках они безумствовали. Но все это весело, когда ты юна и знакомишься с художником с неограниченной верой в собственный талант.

Повесив трубку, Дженнифер еще пару раз набрала Викена, снова безрезультатно. Тогда она решила позвонить Роару. Это даст ему возможность пригласить ее вечером к себе по дороге домой.

— Торчу в пробке, — простонал он, кажется чем-то недовольный. — Сначала жутко проспал, а теперь — пробка из-за аварии. Должен был быть на совещании вот уже пять минут как.

— Папенька тебя отругает, — поддразнила она, хотя понимала, что он не настроен на шутки.

— Там все кипит, — пожаловался он. — Напоминает медвежьи убийства.

— Мы это тоже почувствовали, — утешила она. — Если бы у нас не хватало охраны, они бы уже ворвались в прозекторскую.

На секунду она представила себе стаю вопящих журналистов, прижимающих ее к стене, пока фотографы пихают объективы в брюхо наполовину вскрытого трупа.

Она вздохнула и неожиданно захотела поговорить с ним о чем-нибудь другом. Однако сказала:

— Хочешь новости о вскрытии? У Бергера был рак поджелудочной.

Она расслышала присвист в трубке:

— Не от этого же он умер?

— Конечно нет. Первые результаты анализов крови подтверждают предположение о передозировке героином.

— Но ты говоришь, он был смертельно болен?

— Вот именно, я звонила в больницу, побеседовала с главврачом, который лечил Бергера. Опухоль была обнаружена более полугода назад. Она развивалась очень быстро. Ему дали три месяца, в любом случае не больше шести.

— А Бергер об этом знал? — пробурчал Роар.

— Они ему все самым внятным образом рассказали. По мнению врача, он это принял.

— То есть он готовил все эти передачи в ожидании смерти? Его как-нибудь лечили?

— Только обезболивающими. Кроме того, он сам себя лечил, как ты знаешь. Он явно предпочитал героин морфину.

Когда она закончила разговор, в дверь постучали. Заглянула девушка — инженер из Секции следов и пятен.

— У меня есть для вас новости, — сказала она и помахала документом.

Дженнифер схватила его, расправила и долго смотрела. Потом в задумчивости прищурилась на девушку. Та все еще стояла в дверях. Она о чем-то спросила, но Дженнифер не расслышала. Она сняла трубку, и девушка исчезла за дверью, не дожидаясь ответа.

34

С последнего звонка Дженнифер прошло только пять минут, и снова она звонила Роару. Он все еще мертво стоял в пробке.

— Если бы я могла чем-нибудь помочь, — защебетала она.

— Пришли вертолет.

Она засмеялась — кажется, была в хорошем настроении.

— Я только что получила результаты анализа.

Он пытался объяснить ей, что не надо передавать информацию через него, это создавало только лишние проблемы. Не успел он это повторить, она сказала:

— Волосы, найденные на теле Майлин Бьерке, имеют редкий вариант митохондриальной ДНК. Среди населения Норвегии такой вариант встречается у одного из десяти.

— У Бергера?

— Да.

Роар просигналил мотоциклисту, пробиравшемуся через пробку и задевшему локтем его зеркало. Выругавшись про себя, он сказал безнадежно:

— Об этом, Дженни, ты должна сообщить руководству, а не мне.

— Я звонила Викену уже трижды, он сидит на совещании и не берет трубку.

«Я тоже должен был там быть», — простонал Роар про себя. Он догадался, что надо положить трубку, чтобы остальные новости Дженнифер сообщила непосредственно Викену. Но не смог справиться с искушением:

— И тем не менее нельзя утверждать точно, что волосы принадлежат Бергеру?

Дженнифер подтвердила это.

— Еще одно, — продолжила она.

Пробка, кажется, начала понемногу рассасываться, Роар проехал тридцать метров, после чего опять намертво встал.

— Еще? — Он сам заметил, как ворчливо разговаривает. — Прости, Дженни, у меня стресс.

— Еще бы. Тебя ожидает взбучка, когда ты наконец доедешь, Михай Хорват.

Ему не понравилось, что она его так назвала.

— Ну давай.

— Вчера поздно вечером звонила Лисс Бьерке.

— Что, опять?

— Она по-прежнему настаивает на разговорах со мной.

— Хотя допрашивать ее мы пригласили женщину, как она требовала?

Средняя полоса задвигалась, и Роар ринулся туда.

— Она была у Бергера в среду, — сообщила Дженнифер. — Он попытался ее схватить и пробормотал, что знает что-то о Майлин.

— И что же он знал?

— Этого она не выяснила. Он был под таким кайфом, что она предпочла оттуда сбежать.

Роар снова перестроился. Дженнифер собиралась еще что-то рассказать, на этот раз о матери Майлин, которая тоже к ней заходила. Мать в момент сурового испытания беспокоилась об исчезнувшем обручальном кольце. И что они должны проверить, действительно ли не работала университетская телефонная сеть в тот вечер, когда пропала Майлин.

— Мы не знаем, было ли это вечером одиннадцатого декабря, Дженни, потому что у нас нет ни одного свидетеля, который ее вообще в этот день видел. — И вдруг он вздрогнул. — Что там с кольцом?