Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса - Джозеф Стиглиц

Тем не менее некоторые участники финансовых рынков считали, что предложенная программа обеспечивает им тройной выигрыш. На самом деле это был вариант, при котором двое участников выигрывали, а один нес убытки: банки и инвесторы при любом раскладе оставались в выигрыше, а налогоплательщики — в проигрыше. Вот что по этому поводу написал мне менеджер одного из хедж–фондов: «Для налогоплательщиков это ужасная сделка, но я собираюсь добиться, чтобы мои клиенты получили от нее максимальную пользу».

С учетом перечисленных недостатков возникает очевидный вопрос: что же привлекло администрацию в этой стратегии? PPIP была своеобразной «машиной Руба Голдберга»*, которые так любит громоздить Уолл–стрит. Их целью было использование хорошо продуманного, сложного и непрозрачного варианта, позволяющего осуществить масштабный перелив капитала на финансовых рынках. Если бы этот проект удалось реализовать, администрации, возможно, не пришлось бы больше просить Конгресс о выделении дополнительных денег для помощи банкам, а также прибегать к такому методу, как опекунство.

Но в течение многих месяцев, на протяжении которых шло обсуждение и продвижение этого предложения, все складывалось не так, как рассчитывала администрация. Поэтому через несколько месяцев программа, предназначавшаяся для операций с кредитами, «доставшимися в наследство», как и многие другие предложения этого рода, оказалась забытой, а программа, предусматривавшая совершение операций с «доставшимися в наследство» ценными бумагами, была в значительной степени сокращена. Наиболее вероятно, что за получение всех ограниченных выгод по программе PPIP придется заплатить высокую цену. Деньги, которые с большей пользой могли бы быть переданы банкам, отправятся частным партнерам, то есть частные услуги по удалению мусора обойдутся нам слишком дорого34.

Почему планы спасения обречены на неудачу

Невероятно дорогие акции спасения не смогли добиться одной из своих главных целей — перезапустить механизм кредитования35. Сущность этой и других неудач программы объясняется несколькими элементарными экономическими принципами.

Первый из них касается сохранения материи. Когда правительство выкупает токсичные активы, убытки, связанные с ними, никуда не исчезают. Они не исчезают и тогда, когда правительство страхует потери, как, например, в случае с Citibank. Они лишь перешли с баланса Citibank на баланс правительства. Это означает, что фактическое сражение в этой области касается распределения: кто будет нести убытки? Будут ли они перенесены с финансового сектора на общество? В игре с нулевой суммой, когда выигрыш одной стороны достигается за счет другой, более выгодная сделка для акционеров и держателей долговых обязательств банков является одновременно) более плохой для налогоплательщиков. Ключевая проблема с про граммами, которые используются для скупки токсичных активов банков, как по отдельности, так и оптом, очевидна: если платить слишком много, правительство понесет огромные убытки, если платить слишком мало, в балансовом отчете банков останутся огромные дыры.

Обсуждение токсичных активов дополнительно осложнялось метафорами, которые использовались для их описания. Правительство должно было «вычистить» балансы банков от «мусора», для чего им надо было помочь избавиться от токсичных активов. Это словосочетание заставляло предполагать, что токсичные ипотечные кредиты — это что‑то вроде гнилого яблока: если его оставить в корзине, от него заразятся лежащие рядом другие фрукты. Но на самом деле токсичный актив — это всего лишь актив, по которому банк понес убытки, и никакой инфекционной болезнью он не заражен.

Рекомендации о том, кто должен платить за вред, можно получить, если руководствоваться принципом, заимствованным из экономики окружающей среды, который называется «платит загрязнитель», и здесь речь идет не только о справедливости, но и об эффективности. Американские банки загрязнили глобальную экономику токсичными отходами, и это вопрос справедливости и эффективности, а также необходимости соблюдения правил игры, в соответствии с которыми следует заставить эти банки заплатить, сейчас или позже, цену восстановления; вполне вероятно, эта плата может быть установлена в виде налогов. Уже не первый раз американские банки требуют, чтобы их спасали. Понятно, что фактически огромные субсидии этому сектору предоставляются за счет других секторов экономики.

Введение налогов для банков (как и налогообложение любых «вредных» экстерналий) может, с одной стороны, генерировать доходы, а с другой — одновременно повысить экономическую эффективность; гораздо целесообразнее вводить такие налоги, чем облагать налогами такие хорошие вещи, как сбережения или трудовые доходы. К тому же такие налоги достаточно легко разработать. Банки утверждают, что обременение их такими расходами нанесет ущерб их способности привлекать частный капитал и восстановлению финансовой системы до здорового состояния. Другими словами, они вновь прибегли к тактике запугивания, заявляя, что даже обсуждение подобной возможности является вредным для экономики. Но на самом деле вовсе не обременение банков такими расходами наносит вред экономике. Кроме того, если правительство должно заниматься временным дополнительным финансированием по той причине, что частный сектор не желает этого делать, будет не так уж и страшно, если правительство потребует при этом адекватную плату (в виде облигаций или акций) в счет будущего капитала банков. Всем этим приходится заниматься потому, что частные инвесторы не проделали должным образом свою работу по достижению необходимой дисциплины. Но в конечном счете экономика восстановится, после чего эти активы скорее всего принесут хорошую прибыль.

Перемещение убытков в экономике может быть сродни игре с нулевой суммой, но, если оно не осуществляется правильно, эта игра может превратиться в игру с отрицательной суммой, то есть приводить к сокращению общественного богатства. Это происходит в том случае, когда убытки налогоплательщиков превышают выгоды, получаемые акционерами банков. Здесь много значат стимулы, о чем уже неоднократно говорилось выше. Акции спасения неизбежно искажают действующие стимулы. Кредиторы, зная, что их, скорее всего, спасут и что им не придется в полной мере отвечать за свои ошибки, осуществляют оценку кредитов спустя рукава и предоставляют займы с повышенным уровнем риска. В этом проявляется проблема морального риска, о которой уже не раз упоминалось в этой книге. Опасения того, что каждая акция спасения повышает вероятность возникновения потребности в следующей порции помощи, похоже, подтвердились, и теперь у нас появилась своего рода «мать», без которой не обходится ни одна спасательная операция. Усилению негатива способствует и то, как именно правительство проводило эти акции спасения; часто его действия приводили лишь к ухудшению ситуации. Например, у банка (допустим, у Citibank), имеющего убытки, которые застрахованы правительством, мало стимулов для пересмотра своей политики выдачи ипотечных кредитов. Если он откладывает решение этой проблемы, остается шанс, хотя, нужно признать, довольно призрачный, что стоимость ипотечных залогов восстановится и что в конце концов банк все же получит прибыль. А если из‑за этой задержки убытки только возрастут, все связанные с ними расходы возьмет на себя правительство.