Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948 - Валентина Владимировна Марьина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сразу же после совещания, по словам президента, и еще в присутствии большинства его участников он подписал декрет о всеобщей мобилизации и назначил генерала Крейчи генералиссимусом на случай войны[461]. Сорок прекрасно вооруженных дивизий должны были быть призваны к оружию и готовы к обороне на всех границах[462].
Бенеш согласовал с Масариком по телефону ответ чехословацкого правительства на Годесбергский меморандум. 25 сентября посланник передал английскому правительству следующую ноту: «Мое правительство изучило сегодня документ и карту. По сути, это – ультиматум, который предлагается побежденному народу, а не предложение суверенному государству, которое доказало всю возможную готовность к жертвам во имя европейского мира. Ни малейших следов такой готовности к жертвам не проявило до сих пор правительство господина Гитлера.
Мое правительство ужаснуло содержание меморандума. Предложенное далеко превосходит то, на что мы согласились по так называемому англо-французскому плану. Оно лишает нас какой-либо гарантии сохранения нашего национального существования… Наша национальная и экономическая независимость автоматически ликвидировалась бы принятием предложений господина Гитлера». В ноте говорилось о неприемлемости для правительства требований Гитлера: «Против этих новых жестоких требований мое правительство чувствует себя обязанным выступить самым решительным образом – и мы это сделаем с Божьей помощью. Народ святого Вацлава, Яна Гуса и Томаша Масарика не станет рабом. Сегодня мы надеемся, что обе великие демократии Запада, чьи желания мы исполняли часто против собственных убеждений, будут с нами в час испытаний»[463].
26 сентября Гитлер произнес в берлинском Дворце спорта речь, полную ярости, против Чехословакии и лично Бенеша. В ней говорилось: сегодня перед нами стоит последняя проблема, которая должна быть решена и решена будет. «Это последнее территориальное требование, которое мы должны предъявить Европе». Фюрер заявлял, что не хочет «бездейственно и спокойно смотреть, как этот сумасшедший Бенеш полагает, что может тиранить три с половиной миллиона человек… Здесь я могу сказать лишь одно: там – господин Бенеша, а здесь – я. И мы – два разных человека… моя терпеливость, что касается судето-немецкой проблемы, уже иссякла… Сегодня в руках Бенеша решение, быть войне или миру. Или же он это предложение примет и даст, наконец, немцам их свободу, или мы пойдем и принесем им эту свободу. Мы полны решимости. Господин Бенеш пусть сегодня выбирает!»[464].
24-26 сентября в Чехословакии была проведена мобилизация. 26 сентября Бенеш пригласил к себе начальника своей военной канцелярии генерала С. Благу и дал ему инструкции, в конце заявив: «Эта война будет ужасной… И мы будем защищаться до последнего дыхания и пойдем до конца, что бы ни случилось. Я останусь со своей военной свитой постоянно в войсках. Но и вы, и главнокомандующий, и председатель правительства должны знать: я буду отступать с войском лишь до определенного времени. Когда мы должны будем остановиться, не оставлять далее территорию и биться с врагом до самой смерти, то я, как президент республики, не должен попасть в плен. Я останусь с теми, кто по правде будет сражаться до последней минуты, и паду вместе с ними. Ясно, что это будет необходимо и с военной, и с политической точки зрения, и надо будет вовремя к этому подготовиться. Наши должны остаться с союзниками до самого конца войны: тем самым республика будет сохранена. И конец президента республики на поле боя будет этому служить… Все мы 26 сентября были уверены, что начало военных операций – это вопрос нескольких часов»[465].
По настоянию председателя правительства, который сообщил Бенешу о предполагаемой бомбардировке Праги, президент на некоторое время отбыл из столицы, но тотчас же вернулся обратно, когда стало известно, что бомбардировки не следует опасаться. Кроме того, ему стало известно о новых переговорах Чемберлена с Гитлером: шла подготовка к совещанию в Мюнхене.
Глава 12
Мюнхенское соглашение. Отставка Э. Бенеша
Последние дни сентября оказались самыми напряженными. 28 сентября Я. Масарик направил еще одну ноту Галифаксу. Согласно инструкции, к ней были приложены две карты, показывающие, что в отличие от англо-французского плана территориальные претензии Гитлера распространяются на чисто чешские районы, а также на районы с преобладающим чешским населением. «Я рад бы был напомнить, – говорилось в ноте, – два факта. На территориях, обозначенных в англо-французском плане, Германии были бы переданы 382 000 чешских граждан, в то время как на территориях, которые должны быть переданы Германии 1 октября в соответствии с планом господина Гитлера (на карте обозначены красным цветом), Германии должны быть переданы 836 000 чехов. Далее, в области, которая окрашена на карте господина Гитлера зеленым цветом, проживают 1116 000 чехов и только 144 000 немцев»[466]. Но все эти факты не были приняты в расчет Чемберленом и Даладье. Накануне Мюнхена чехословацкое правительство, исходя из англо-французского плана, пошло на дальнейшие уступки[467], но это тоже не помогло.
29 сентября в 19 часов, то есть, когда уже было известно о мюнхенском совещании, состоялось заседание правительства с участием Бенеша и представителей политических партий. Крофта сообщил о позиции России: «она вмешается в конфликт в случае, если Чехословакия подвергнется нападению и будет протестовать в Лиге Наций». «Однако, – говорится в протоколе заседания, – помощь со стороны лишь одной России была бы небезопасной, поскольку привела бы к возникновению антибольшевистского фронта. Два дня назад Англия и Франция обещали помощь, но сейчас их позиция неустойчива…»[468].
В Праге, безусловно, было известно о выступлении Чемберлена по радио 27 сентября, в котором он, между прочим, сказал: «как это ужасно, фантастически, невероятно, если британцы должны были бы рыть окопы и примерять противогазы в Англии из-за спора в далекой стране и между людьми, о котором мы ничего не знаем… И даже если бы мы относились с огромной симпатией к малому народу, против которого выступает огромный и могучий сосед, мы не можем при всех обстоятельствах действовать так, чтобы ввергнуть всю британскую империю в войну лишь из-за него»[469].
Чемберлен и Даладье без раздумий приняли приглашение Гитлера прибыть на переговоры с ним и
