Ритуал - Екатерина Нечаева

— Два некроманта в одном экипаже? — хмыкнула Феолески. — Многовато темных. И, чур, ко мне с ритуальным ножом не лезть! Я следить буду!

Путешествовать в такой компании было непросто. С Веофом я чувствовала себя вполне уютно, он был неболтливым, но язвительным типом, иногда мог рассказать что-то интересное, если у него было подходящее настроение. Ко мне относился со снисходительной благожелательностью, которая меня смешила, и всегда нелепо во что-нибудь влипал. Чего стоит тот случай, когда он прищемил край куртки дверью экипажа, а дверь заклинило. Возможно, развеялось что-то в магической составляющей самозакрывающихся дверей из-за близости темного мага, или амулет на нем какой был. В общем, Веофелий так минут двадцать простоял, пока возница с руганью пытался разжать створки. С некромантом мне путешествовать, в общем, нравилось, потому что он относился к тому типу людей, чье постоянное присутствие воспринимается скорее как отдых, чем как что-то напрягающее.

С Ильдаром самим по себе путешествовать тоже можно было. Обычно он молчал, а это все равно что ехать в одиночестве. Он воспринимался как тень или предмет обстановки. Но в обществе Веофа ему клинило мозги, он прямо жаждал, чтобы некромант поделился с ним темно-магической мудростью. Еще бы, такой халявный источник знаний рядом едет. Он постоянно выспрашивал что-то про поля, темные волны и средоточия силы, и своим монотонным бубнежем доводил меня до белого каления. И не только меня. Феолески готова была его прикончить, и я бы ей помогла в этом. Да и сам Веофелий вряд ли бы возражал. Мы постоянно спорили и орали друг на друга. Поездку трудно было назвать спокойной. С Веофелием Риалис не ладила с первой же встречи, называя его не иначе как «этот хмырь». Она не переносила хоть кому-то уступать, а некромант уступать просто не умел, особенно когда прут напролом. Уговорить его еще можно было, но ничто другое не срабатывало. Феолески, умеющая доводить даже профессоров, некроманта все же побаивалась, но иногда назло повышала голос и пыталась его подкалывать, тут же нарываясь на ответное язвительное замечание или, что чаще, проклятие молчания. После этого становилось чуть полегче. Хотя Феолески продолжала выражаться неприличными жестами. Веофелий Саторски с каждым днем путешествия все больше зверел. Начинающие демонологи, похоже, его откровенно бесили. Ильдар же на некроманта чуть ли не молился и, подвигаясь такими темпами, скоро должен был начать приносить ему кровавые жертвы. В общем, Алдана, из-за которого мы собрались такой милой компанией, я с каждой секундой все больше ненавидела.

Добравшись до приречного города Весте, мы перебрались на паром, и первое, что я сделала, — как можно дальше отошла от своих попутчиков. И наконец-то с облегчением вздохнула. Я перестала жаждать чужой смерти.

Нет ни одного человека, который не мечтал бы побывать в эльфийских кущах. И плевать, что перворожденные относятся к нам как к грязи, плевать, что ничего, кроме презрения и надменного «когда-же-эти-надоедливые-людишки-наконец-уберутся», мы там ничего не получим. Но царство эльфов, зачарованную страну, полную озер и рек, прекрасных рощ и ослепительно-белоснежных дворцов, то и дело вырастающих из изумрудной травы, как грибы, мечтал увидеть каждый. Это волшебная страна, где летают феи и танцуют на полянах маленькие гномики, где, увидев радугу, можно найти горшок золота. Эльфы тщательно оберегают свои тайны, и хотя по дипломатическому соглашению обязаны пускать людей в свои земли, без сопровождающего там ничего увидеть невозможно. Все самое прекрасное скрыто от презренных людских глаз. К сожалению, шхэнов Алдан отправился не в Вера-нарэ и даже не в захудалый Эске-Талеон, один из пограничных городов эльфов, туда ему путь был заказан, но все же уехал куда-то в те места. Не все родственники от него отказались, хотя официально он имени лишился, и даже Аладани переводится как Потерянный. В общем, найти его будет сложновато. Что он позабыл в тех краях и чего хочет, было неизвестно. А какую работу выполнял для него демон, он не сказал даже Феолески. Озвереть эльф не озвереет, но ритуал изгнания над ним провести тоже нужно, а также навсегда отсечь энергетический канал, связывающий всех нас.

У борта парома плескалась светлая, прозрачная вода, и солнце бликами отражалось в ней. Где-то слева мелькала далекая темная полоска берега, и воды переменчивого коварного Вехкара сейчас спокойно несли нас к Теннари, откуда до эльфийского пограничья рукой подать. Я жмурилась на солнце, небо здесь было совсем близко, вдали почти сливалось с водой. Только что я сытно пообедала припасами из сумки щедрого и предусмотрительного Веофелия. Над головой раздавались крики чаек, и я думала о том, что на самом деле совсем мало надо для счастья.

На борту парома было довольно шумно. Люди в основном ехали семьями, но были и высокомерные, поглядывающие на всех сверху вниз эльфы-одиночки. Их светлые золотистые волосы сверкали на солнце, и они, облитые светом, казались настолько нереально красивыми, что я даже не чувствовала к ним привычного отвращения. Вот если бы так и стояли не шевелясь, пусть даже скорчив презрительную рожу, все равно красивы, как древние статуи. Высокие, стройные и такие же холодные и мертвые. Двое матросов, наслаждаясь спокойным ходом парома, сидели, свесив ноги за борт, и удили рыбу. Я им завидовала. Хорошо бы работать корабельным магом. Всегда видеть эту бесконечную реку и никуда не торопиться.

— О чем думаешь, летунчик? — спросила меня Риалис. — У тебя такой довольный вид.

Прошло четыре дня, и Ильдар малость очухался, Феолески тоже, да и мои муки совести приглушились. В моей дорожной сумке лежал номер местной газеты из Хорста, где было написано о разбушевавшемся магистре некромантии, которого оскорбила стража города, и он, победив пятнадцать человек, обратил остальных в паническое бегство. Статья была скорее хвалебная по отношению ко мне и уничижающая стражей правосудия, которые совсем распустились, оскорбляют честных магов, а если маг может дать им отпор, то трусливо сбегают. Бежал ли кто, не помню, но не это важно… И хоть меня в статье называли парнем, но все-таки магистром, что мне льстило. Слухи все-таки страшная вещь. Статью я первое время перечитывала несколько раз в день, пока меня не застал за этим занятием Веофелий. Дальше была проповедь на тему: да, я сам виноват, что тебя отправил смотреть окрестности, но пьяными похождениями гордиться нечего! И если я опять влипну, вытаскивать он меня больше не собирается. Впрочем, газету я все равно сохранила. Дома на стенке повешу.

— Да так… — Я лениво мотнула головой. Сейчас я обожала весь мир и даже чуточку больше.