Тот момент - Линда Грин

Я притягиваю Финна к себе и снова обнимаю.

— Как же нам тогда быть?

— Не знаю. Я хочу уйти, но папа мне не позволяет: говорит, мы еще вернемся к этой теме в середине семестра, и, наверное, к тому времени все наладится.

Я качаю головой. Стараюсь не показывать, насколько зла на Мартина, но это сложно скрыть.

— Хочешь, поговорю с ним за тебя?

Финн кивает.

— Но, пожалуйста, не кричите. Мне это не нравится.

— Не будем, — обещаю я. — Иди наверх в свою комнату. Я потом поднимусь.

Финн медленно бредет по лестнице, склонив голову. Я делаю глубокий вдох и иду на кухню, где Мартин как раз налил чай.

— Спасибо, — говорю я, когда он протягивает мне кружку. — Бедняжка. Похоже, у него выдалась тяжелая неделя в школе.

— Я знал, что ему будет сложно, но думаю, Финн возненавидел школу еще до того, как туда пошел.

— Он сказал, что никогда туда и не хотел. Что школа ему не подходит.

Мартин вздыхает.

— Честно говоря, ему сложно в любой школе. Поэтому мы приняли решение отправить его туда. Думали, там будет лучше, чем в местной школе, где его сожрут заживо.

— Мы? — переспрашиваю я.

Мартин смотрит себе под ноги.

— Ладно, Ханна не хотела, чтобы он туда пошел. Но она изначально его никуда отдавать не желала. У нее была безумная идея дать ему домашнее образование.

— Вроде бы Финн так и хотел.

— Ага, только мы не всегда получаем то, что хотим. Прежде всего Ханна не могла бросить работу, чтобы дать ему домашнее образование. В любом случае возня за кухонным столом не помогла бы потом поступить в колледж или университет. Это сложный мир. Везде нужны люди с хорошей квалификацией и надлежащим образованием.

Я смотрю на Мартина. Кажется, он действительно ничего не понимает.

— Но Финн хочет стать садовником.

— Сейчас — да, но позже он поймет, что ему понадобится настоящая профессия, чтобы заработать на приличный дом или обеспечить семью. Вот почему ему нужно хорошее образование.

— Алан Титчмарш обошелся без него.

— Куча детей мечтает стать новым Дэвидом Бекхэмом, но это не значит, что все они добьются успеха, — фыркает Мартин.

Я беру кружку и иду в другую сторону кухни.

— Вы счастливы, Мартин? — спрашиваю я.

— Что это за вопрос?

— Самый важный. Вот у вас есть образование, хорошая работа и большой дом. Вы счастливы?

Глаза Мартина темнеют, лицо ожесточается.

— Учитывая обстоятельства, стоит ли спрашивать?

— Стоит, потому что жизнь не сводится к работе и дому. Поверьте, я бы не отказалась ни от того, ни от другого, но мне хватает мозгов понять — их для счастья маловато. И я пытаюсь сообразить, как то, что не принесло радости вам, осчастливит Финна.

— У него просто тяжелая неделя, вот и все. Привыкнет. Заведет друзей.

— Как в прошлой школе?

Мартин резко оборачивается.

— Так нечестно.

— Зато правда. Он выжил там только благодаря Лотти, сам мне говорил. Другие ребята ужасно с ним обращались. А теперь вы шлете сына в школу, где дети уже его задирают, а учитель унижает на глазах у класса и отправляет к парикмахеру.

— В ваших устах ситуация прямо ужасная.

— Для него — да. И на сей раз за Финна сражаться некому, мамы больше нет.

— Это сейчас было неуместно, — говорит Мартин, повышая голос и тыкая в меня пальцем. — Вы с ним пять минут знакомы, а говорите мне, что лучше меня знаете, как воспитать моего сына.

Чувствую, как внутри закипает гнев. Все, что я так долго сдерживала. Мне трудно говорить тихо.

— Помните, я была с ним в самый тяжелый час его жизни? Я держала его, когда вас не было рядом, потому что ваша жена сочла за лучшее увезти сына подальше. В отличие от вас я слушаю Финна и слышу его боль, а вы отмахиваетесь, потому что иначе придется признать свою неправоту. Во всем.

Я поворачиваюсь и выхожу из кухни, прежде чем Мартин закричит и Финну придется закрывать уши. Я иду прямо к нему в комнату. Финн лежит и читает книгу по садоводству. Смотрит на меня.

— Он ведь не послушал?

Я вздыхаю и сажусь на его кровать.

— Нет, сейчас нет. Однако я устроила ему небольшую выволочку, надеюсь, до него дойдет.

— Значит, он на тебя злится?

— Наверное, немного.

— Он все равно сделает тебе к чаю макароны с сыром?

— Не знаю, — с улыбкой говорю я. — Но надеюсь, потому что я чертовски голодна.

— Может, он просто насыплет туда побольше брокколи. Папа не любит брокколи.

Мы спускаемся, когда Мартин говорит, что чай готов.

Макарон с сыром на моей тарелке почти не видно из-за огромной кучи брокколи.

На следующее утро в семь срабатывает будильник. Я хочу перед работой потратить несколько часов на уборку, чтобы привести Терри в чистый дом.

Если честно, жилье пока не похоже на дом. Я отдраила его сверху донизу. Поставила несколько горшков с растениями, которые мне подарили на работе, и даже пару фотографий: одну с Терри и одну с Финном в его саду на торжественном открытии. Но дом все равно не ощущается домом, потому что Терри здесь нет.

Брат ждет возвращения. А я жду его.

Едва позавтракав, занимаюсь кухней. Лучшее в чайнике и тостере — это то, что они напоминают мне о Финне. Хотя они также напоминают, как Мартин был со мной добр, и мне немного не по себе из-за того, что я на него накинулась.

Все равно надо было ему высказать; тут у меня сомнений нет. Но я также знаю, что правда может причинять боль, и Мартин, вероятно, все еще страдает от моих слов. Весь вечер он помалкивал, а ведь через неделю ему представлять Терри в суде. Надо было подумать об этом, прежде чем открыть рот. И вот