Отголоски прошлого - Дариуш Ришард

— Безысходность.

— А если в менее глобальном масштабе?

— Ничего.

— Совсем ничего?..

— Совсем. Знаешь, нога как будто не моя.

— Это плохо…и как-то странно.

Врач провел кончиками пальцев по босой ступне и под коленом девушки, за что чуть не получил пяткой в нос, — чувствительность оказалась вроде в порядке. Тогда доктора осенило — у него ведь в банке со спиртом, как консервация на зиму, осталось лежать чуть ли не полкуста огнецвета слизистоопушенного. Все-таки не зря Ларри в свое время ради него жизнью рисковал…ну, и Барт тоже чуть-чуть. Вот сейчас растение и пригодится. Тщательно перетерев несколько его листочков в однородную мазь, лекарь наложил на рану новую повязку и в ответ на шивиллины жалобы о том, что теперь она жжет, авторитетно заявил: «Жжет — значит действует». После ее еще ненадолго навестил Бертоло, чтобы убедиться в серьезности ситуации, и на этом сумасшедший день, который с легкостью вмещал в себя событий на целую неделю, можно было считать оконченным…

На следующее утро практически ничего не изменилось. Все оказались на своих местах, никто за ночь не пропал, никого не утащило за борт подводное чудовище (не зря моряки инстинктивно опасались в темноте приближаться к фальшборту). Только в капитанской каюте судового врача ожидала маленькая неприятная неожиданность. Гайде встретила его, забившись в угол кровати, прижавшись спиной к стенке, как затравленный зверь, подобравшись, как сжатая пружина, притянув одно колено к груди и выпрямив раненую ногу.

— Они здесь…они уже здесь?.. — сбивчиво проговорила она с непонятной то ли вопросительной, то ли утвердительной интонацией.

— Кто они?.. — не понял доктор и только сейчас заметил, что одной, заметно дрожащей рукой девушка сжимает пистоль, а другой обнимает проклятую волынку. — Шивилла! Ради всего святого…отложи пистолет, пожалуйста…

— Нет!!! Сначала закрой дверь! А теперь можешь подойти… — Ларри осторожно, без резких движений приблизился и забрал оружие из безвольно разжавшихся пальцев, а рыжая продолжала дрожать и лепетать что-то бессвязное. — Оно здесь, оно где-то рядом, оно приближается… Я не слышу его, я его не вижу, но я чувствую его кожей…

— Что, что такое, что происходит, ты можешь мне объяснить?.. — в отчаянье воскликнул доктор.

— Я не знаю, Ларри, не знаю… Но это что-то очень злое… Холодное, мокрое, скользкое. Оно пахнет водорослями и морской солью. Оно нигде и везде одновременно, а движется быстрее ветра… Ветер, Ларри, ты слышишь? В этом мешке заперт настоящий ветер, он завывал всю ночь, не давал мне спать, а теперь притих… Но если прикоснуться… Только приложи руку, Ларри, и ты почувствуешь, что он шевелится, как птенец под скорлупой, как дитя в утробе… Мне не известно ни одно, ни другое, но почему-то я уверена, что так оно и есть.

— Тише, тише, тише, Шивилла, — несмотря на вялые попытки к сопротивлению, Лауритц взял и отложил в сторону этот дьявольский инструмент, а потом подсел к капитанше и крепко обнял ее. — Клянусь, я заберу у тебя эту треклятую штуку и выкину ее в море, туда, где ей самое место…

— Не надо выкидывать… Она моя, это же мой подарочек, ты для меня ее выиграл…

— И уже начинаю об этом жалеть.

— Ларри, а ты это чувствуешь? Тебе не холодно? Даже зажимая уши ладонями, ты не слышишь, как плещется вода?..

— Нет, — он крепче прижал девушку к себе, — ничего этого на самом деле нет… Тебе просто приснился плохой сон. Это всего лишь ночной кошмар, вот увидишь, он рассеется, как утренний туман на солнце. Мы на корабле, на «Золотой Сколопендре», возле самого берега, нам ничего не угрожает… Ну, кроме того, что нас могут повязать как пиратов и конфисковать сокровища… А так все в относительном порядке.

— Честно?..

— Честное докторское слово…

Но Лауритц солгал. Все было далеко не в порядке. Прошло еще два дня, а Шивилле все не становилось лучше. По ночам ее продолжали мучить непонятные кошмары, она часто просыпалась, жаловалась на заглядывающую в окна темноту и плещущиеся под полом волны, днем иногда впадала в состояние странного непродолжительного беспамятства, из-за которого сама не желала покидать каюту, а рана на ее ноге… Она не гноилась, больше не кровоточила, но и не думала заживать, а под кожей от нее древовидным рисунком все дальше расходились темные вены. Это все очень беспокоило судового врача, а из-за постоянных рассказов о монстрах, притаившихся в морских глубинах, он сам стал очень нервным и дерганым. Наверное, поэтому он почти не замечал того, что сколопендровцы с каждым днем тоже становились все мрачнее и ходили, как в воду опущенные… Тут хоть плачь, хоть вешайся — корабль застрял между молотом и наковальней, а капитан так не вовремя вышла из стоя. Вот же, нашла время…

На третий день, проходя по палубе и бросая очередной унылый взгляд в сторону квелерисского корабля, судовой врач решил попытать счастья.

— Эй, «Пеликан»! — окликнул он, свесившись через фальшборт и свистнув в два пальца, чтобы уж наверняка привлечь к себе внимание.

— Чего вам, «Сколопендра»? — последовал через минуту ответ. — С кем я говорю?

— Это снова доктор Траинен.

— Чего вам опять угодно, доктор?

— Того же самого, — выкрикнул Ларри, складывая ладони рупором. Сама эта нелепая и даже унизительная ситуация была ему противна, и просить о том, в чем ему непременно опять откажут, тоже не особо приятно… Но попробовать нужно было. — Быть может, вы все же пересмотрите свое решение? Я вас прошу, нам очень нужно в порт. В любой мирный город… У нас больные на борту.

— Больные? Так у вас что, еще и эпидемия? Может быть, на карантин вас оставить?

— Нет!.. У нас тяжелораненые.

— Простите, сэр доктор, это уже не в моей компетенции. Вы не имеете права сходить на берег. Вам придется подождать столько, сколько придется.

Так он и думал. Что ж, на внезапный аттракцион невиданного сочувствия и милосердия нечего было и надеяться. Жалко только, что к капитану он опять придет с плохими новостями, в очередной раз только печально покачает головой в ответ на немой вопрос в зеленых глазах…

— Ну как? — спросила его Шивилла, полулежа на кровати и играя с попугаем.

— Никак… Прогнать птицу, она тебе не мешает?

— Нет… Не надо, оставь. Ричи меня развлекает.

— Ларри, налей мне рому! — почувствовав благосклонность к себе, выкрикнул синеперый. — Бросить за борт!

— Да, кстати… Наверное, было бы неплохо выпить… — предположила рыжая. — Ларри, ты подашь мне бутылку? Ты знаешь, откуда, из моей заначки… — судовой врач исполнил все, как просили, — достал бутыль, откупорил ее и протянул девушке. Та подозрительно принюхалась к горлышку, будто понятия не имела, что налито внутри, сделала маленький глоток, поморщилась и скорбно констатировала: — Ну вот. Я больше не могу пить, меня от одного только запаха воротит. Забери это, — с гримасой отвращения она вернула ром доктору и закрыла лицо рукой. — Я так не могу. Я вообще ничего не могу…

— Не говори так, пожалуйста. Ты же из меня всю душу вынимаешь… Мы выкарабкаемся, обязательно, раньше ведь нам всегда везло — выбирались изо всяких передряг. Правда, неприятностей настолько серьезных раньше никогда еще не случалось… Но если беда нас и в этот раз минует, я клянусь, что увезу тебя домой и мы начнем новую жизнь с чистого листа. Больше никаких пиратов, сокровищ, мертвецов, нечистой силы… А главное — никаких твоих «старых друзей».

— Ларри, а ты веришь в предсказания?.. — задала Гайде неожиданный вопрос.

— Нет, — и лекарю показалось, что он понял, к чему она клонит, — я считаю, что все эти суеверия для безвольных и необразованных людей. Человек — сам творец своей судьбы. Сам себе кормчий, капитан…ну, ты понимаешь. Природа дает нам ветер, необязательно попутный, но любой при должной сноровке можно использовать для того, чтоб двигаться в нужном направлении. Нужно только уметь правильно лавировать.

— Ветер, ветер… Кстати, а где мой подарочек?..

— Ох, только не начинай опять…

— А я в последнее время поверила в то, что это — правда… Особенно гадания. Особенно карточные. Слушай, а казенный дом — это ведь или больница, или тюрьма?

— По-моему, любое учреждение, которое содержится за счет государства. Но зачем тебе все это?

— Да так… Мне просто как-то нагадали кое-что странное, и пока оно все сбывается… Но не бери в голову.

— Прости меня, Шивилла, — вздохнул Лауритц.

— За что мне тебя прощать?

— За то, что не могу больше ничего сделать для тебя.

— Глупости. Ты и так сделал уже слишком много. И не вздумай себя ни в чем обвинять, — она приподнялась, сгребла его за рубашку на груди и притянула ближе к себе. — С совестью нужно быть в сговоре. Честь, благородство, самопожертвование — это все, конечно, замечательно. Но все-таки не забывай, что ты хозяин этим чувствам, а не они тебе. Запомни, оно тебе еще очень пригодится в жизни, когда наступит момент принимать серьезные решения, чтобы потом не жалеть о них. На всех не угодишь, Ларри, всех не пожалеешь, не спасешь…а если тебе это и удастся, поверь, все еще и недовольны чем-нибудь останутся. Добрым быть хорошо, но если ты будешь добреньким, об тебя вытрут ноги все, кому не лень.