Правда о Порт-Артуре. Часть II - Евгений Ножин

Полковникъ Третьяковъ.

1 час. 35 утра.

Японцы наступаютъ по всему фронту на Высокую гору. Японская батарея стрѣляетъ съ Волчьихъ горъ. Держаться трудно.

Полковникъ Третьяковъ.

2 часа утра.

Показались 4 броненосца, "Ниссинъ" и "Кассуга".

Бонди.

7 час 40 м утра

Сегодня въ 2 часа между Длпнной и Мертвой взорвался самодѣйствующій фугасъ.

Поручикъ Дебагорій-Мокріевичъ.

2 часа 40 м. дня.

Шт. — капитанъ Ясенскій отлично обстрѣлялъ резервы на предгорьяхъ Высокой. Когда побѣжали — благодаря прекрасной корректировкѣ, орудійный огонь фортовъ, скорострѣлокъ 3 батареи и укрѣпленія V былъ энергиченъ и дѣйствптеленъ.

Полковникъ Ирманъ.

6 час. 20 м. вечера.

Посты передовыхъ частей на старой линіи. Взводъ шт. — капитана Ясенскаго прекрасно обстрѣлялъ резервъ, притаившійся въ предгорьяхъ Высокой. Японцы сосредоточены южнѣе деревни "Безъ названія". Передъ фронтомъ нашихъ постовъ они значительно усилились.

Капитанъ Романовскій.

10 час. 25 м. вечера.

Весь день фортъ V бомбардировался. Ранено 4.

Флигель-адъютантъ полковникъ Семеновъ.

10 час. 45 м вечера.

Телефонограммы.

9 сентября.

Копіи.

60 вьюковъ перешли перевалъ Шининзы къ Артуру.

Поручикъ Соломоновъ.

9 часовъ 50 м. утра.

На редутѣ I поставлено 2 осадныхъ орудія, обстрѣливающія во флангъ фортъ III.

Шт. — капитанъ Булгаковъ.

5 час. 5 м. дня.

— Ну, господа, пора, ѣдемъ!

Посмотрите, какъ засыпаютъ Золотую гору; опять снарядъ разорвался на дорогѣ. Вотъ вѣдь удовольствіе — того и гляди засвѣтитъ сюда.

Городъ, портъ и Золотая гора усиленно обстрѣливались. И это который день, съ утра до вечера.

— Опять телефонъ — Смирновъ подошелъ. — Да откуда? Хорошо, согласенъ (садится, лицо стало серьезнымъ, взглядъ сосредоточенный), только успѣютъ ли? Романъ Исидоровичъ знаетъ объ этомъ? Хорошо! Я сейчасъ ѣду на рекогносцировку Высокой.

Помните, что это очень серьезно, а главное во-время. Отлично, отлично.

Ну-съ, до свиданія.

Вотъ, неугодно ли — прямо не отпускаютъ отъ телефона. Ну, идемте, пдемте, а то опять кто-нибудь забарабанитъ.

Гаммеръ, сообщите въ штабъ и центральную, что я на фортѣ V.

— Слушаю-съ!

— А карту взяли?

Вышли наконецъ.

— Здорово, друзья!

Ну, господа, какой дорогой?

Весь городъ подъ огнемъ. Кавалерійскому развѣдчику вмѣняется въ обязанность ѣхать рысью въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ открытое пространство, поражаемое непріятельскимъ огнемъ, и ѣхать на дистанціи 5 лошадей.

У насъ впереди все открытое пространство, непріятель дуетъ въ слѣпую — шутитъ Смирновъ.

Надъ головой воютъ снаряды; впереди, направо, налѣво, сзади рвутся на улицахъ снаряды.

Перешли на рысь.

На улицѣ обычное, нѣсколько задержавшееся оживленіе.

Навстрѣчу солдаты, дружинники, матросы съ ружьями, безъ ружей.

Лавки открыты. Статскихъ почти не видно. Если попадается служащій въ торговой фирмѣ — иностранецъ. Всѣ русскоподданные переведены въ дружины; если они не въ формѣ, то съ крестомъ на головномъ уборѣ. Видъ у всѣхъ усталый; да какъ не утомиться за эти два мѣсяца, когда положительно никто не увѣренъ не только въ грядущемъ часѣ — минутѣ?

Изъ дверей магазиновъ выглядываютъ приказчики, одни почтительно кланяются, другіе прячутся.

Видъ у коменданта, дѣйствительно, суровый. Съ каждымъ отдѣльнымъ встрѣчнымъ Смирновъ здоровается.

Старая исторія: одни отвѣчаютъ молодцевато, другіе совершенно теряются.

Потѣшаютъ дружинники: идетъ съ винтовкой на плечѣ; на "здорово, молодецъ" ничего не отвѣчаетъ, но очень граціозно раскланивается, снимая фуражку. Смирновъ то и дѣло отмахивается отъ нихъ.

— Уничтожаемъ мы японцевъ безъ конца, а они лѣзутъ, какъ саранча. Нѣтъ, сѣверъ насъ совсѣмъ забываетъ — началъ комендантъ.

Эка невидаль — собрать въ десять разъ сильнѣйшую армію и раздавить. Это не искусство.

Побѣдить армію, равную по силѣ — это дѣло даровитаго полководца.

Побѣдить превосходящую въ силѣ, это заслуга неоцѣненная. Однако, чего мы такъ несемся?

Миновали уже казармы квантунскаго экипажа, поднимаемся по военной дорогѣ.

— Э! фортъ-то V-й какъ засыпаютъ!

Вотъ пристрѣлялись! Шрапнель въ шрапнель садятъ. Ловко!

Дѣйствительно — на фонѣ совершенно чистаго, голубого неба надъ фортомъ V держится цѣпь бѣлыхъ-бѣлыхъ шрапнельныхъ облачковъ. Едва успѣетъ разсѣяться одно, рядомъ съ нимъ появняется другое, совершенно бѣлое, круглое, а затѣмъ овалъ нѣсколько расширяется и, теряя свою бѣлизну, начинаетъ разсѣиваться.

— Японцы перемѣнили тактику штурмовъ. Теперь они ведутъ денную атаку. Ночью они не могутъ поддержать штурмъ артиллеріей: слишкомъ невѣрная стрѣльба. Днемъ же атакуемый пунктъ долбятъ фугасными и бризантными бомбами, а затѣмъ, переходя въ наступленіе, держатъ его подъ сильнѣйшимъ, сосредоточеннымъ шрапнельнымъ огнемъ.

Нашимъ показаться нельзя, да стрѣльба крайне невѣрная. Атакующихъ обыкновенно чиститъ, какъ это было на томъ фронтѣ, фланкирующая батарея.

Незамѣтно выѣхали на открытое мѣсто.

— Эхъ, чортъ возьми, не той дорогой поѣхали. Нут все равно, не возвращаться же — рѣшилъ Смирновъ.

Слышно, какъ на форту рвется шрапнель и характерное завываніе сотенъ пуль, вылетающихъ изъ стакана.

Двѣ шрапнели разорвались впереди, правѣе.

Непріятель, замѣтивъ насъ съ ближайшей батареи, участилъ огонь.

— Дистанція 5 лошадей, рысью! — скомандовалъ Смирновъ. Гаммеръ повторилъ.

Конвой былъ далеко, не разслышалъ, продолжалъ слѣдовать тѣсной группой.

Я полнымъ голосомъ повторилъ приказаніе — услышали.

Перейдя на рысь — я заглядѣлся направо. Развернулась красивая картина: крутой скатъ, дорога на Высокую, дальше склоны горъ, проектирующіеся одинъ на другомъ. Вдругъ слышу шуршаніе въ воздухѣ — словно большая птица пролетѣла совсѣмъ, совсѣмъ близко.

Разрывъ и пѣніе пуль.

Шрапнель разорвалась, казалось, надъ генераломъ, онъ былъ значительно впереди. Комендантъ нагнулся, конь въ карьеръ. Второй разрывъ ближе къ намъ. Перешли тоже въ карьеръ.

Японцы, очевидно, выпустили очередь.

Сейчасъ, сейчасъ, сію минуту будетъ вторая!!

Гаммеръ, пригнувшись къ лукѣ, летитъ, я за нимъ.

— Что съ комендантомъ, раненъ? — кричу. Не слышитъ.

Еще ближе прошуршало въ воздухѣ — теперь уже раздались два взрыва, но далеко влѣво.

Комендантъ уже у подошвы форта.

Мы въ ужасѣ подлетѣли къ нему, предполагая, что онъ раненъ.

Шрапнель продолжала рваться надъ самой дорогой.

— Эхъ, вы, а еще адъютантъ, — обратился генералъ къ Гаммеру, когда мы подъѣхали, — видите, что къ намъ пристрѣливаются, и молчите.

Начали подниматься на фортъ. Прошли мимо маленькой противоштурмовой батареи, фланкирующей задній фасъ форта.

Артиллеристы повылѣзли изъ воображаемыхъ блиндажей. Смотрятъ во всѣ глаза.

— Здорово, молодцы артиллеристы! Спасибо за геройскую службу. — Здорово, часовой!

Комендантъ сошелъ съ коня, приказавъ укрыть коней. Подошли къ крутой лѣстницѣ, ведущей прямо на фортъ. Проѣхать открытой дорогой нельзя: она густо въ огнѣ.

— Такъ что, ваше превосходительство, на фортъ иттить нельзя-доложилъ часовой.

— Это почему? — удивился Смирновъ.

— Тамъ, ваше превосходительство, этихъ много лопается. Вотъ, думаю, молодецъ — выручилъ.

— Спасибо, голубчикъ, а все-таки мнѣ туда нужно. Не вывезло. Пошли.

Смирновъ хохочетъ. — Какъ это вамъ нравится? коменданта на фортъ не пускаетъ.

Шрапнель между тѣмъ начала чередоваться съ бомбой.

Поднялись и очутились прямо въ кухнѣ.

Попробовали пищу. Въ это время надъ кухней разорвалась шрапнель, по крышѣ забарабанили пули.

Въ открытую дверь видно, какъ солдаты въ минуты затишья стремглавъ перебѣгаютъ изъ блиндажа въ блиндажъ. Точь-въ-точь какъ это бываетъ во время сильнаго дождя — бѣгутъ скорчившись.

Фортъ V, это только по названію фортъ; здѣсь нѣтъ ни одного бетоннаго блиндажа. Уже теперь онъ представляетъ сплошную развалину.

Время обѣда.

Стрѣлки съ мисками несутся къ намъ; вбѣжали и опѣшили.

— Здорово, друзья! Ну, ну, не останавливайся, проходи, проходи, а то царапнетъ еще.

Выждутъ, какъ только разорвется шрапнель — во всю прыть черезъ дворъ въ свой блиндажъ.

— Такъ тошно, ваше превосходительство, страсть много онъ сюды пущаетъ, вздохнуть не даетъ — говоритъ кашеваръ.