Наперегонки со смертью - Андрей Воронин

Олег внимательно следил глазами за маленькой отсюда, сверху, фигуркой Банды, старательно обогнувшей три или четыре причала и только тогда спрыгнувшей в воду.

«Молодец, Банда. Не торопись, лучше издалека подплывать», — подумал Олег, одобряя действия друга, и стал осторожно спускаться вниз, поближе к причалу, у которого пришвартовалась яхта иранцев…

Отсюда, снизу, Бондаровича он не видел совсем.

Его заслоняли многочисленные лодочки и катера, заполнявшие бухту, и Востряков мог ориентироваться только по времени, приблизительно рассчитав, сколько минут потребуется Банде, чтобы подплыть незаметно под корму яхты.

Выждав, Олег начал потихоньку пробираться вдоль причала, прячась за подворачивавшимися по дороге ящиками. Когда до яхты оставалось метров пятьдесят, Олег вытащил из кармана фанату, выдернул чеку и, размахнувшись, швырнул ее к самой яхте, чуть-чуть не добросив до борта.

Взрыв потряс тишину бухты, и тотчас же отозвались автоматы, невесть откуда взявшиеся в руках у сторожей иранской яхты.

Банда ухватился за борт и, сильно рванувшись из воды, оказался на корме, прикрытый от бандитов канатным ящиком. Он замер на мгновение, пытаясь определить, не заметили ли его бандиты, но, убедившись, что по его позиции огонь никто не ведет, осторожно выглянул, оценивая обстановку.

Бой шел между Востряковым, здорово устроившимся за кучей ящиков, и иранской охраной. Один из сторожей уже лежал без движения, то ли пораженный осколками брошенной Олегом гранаты, то ли подстреленный им.

Олег стрелял с обеих рук, резко высовываясь над ящиками и паля из пистолетов до тех пор, пока не кончались обоймы, а затем снова нырял за, спасительное укрытие.

Банда выглянул как раз в тот момент, когда Востряков утихомирил еще одного иранца, и дал длинную очередь по защищавшимся, неожиданно веером сыпанув пули из чрезвычайно скорострельного «микро-узи» с тыла противника. Несколько свинцовых подарочков прошило спину еще одного бородача, и троим оставшимся пришлось резко перестраиваться, переключая свое внимание теперь уже и на Банду.

«Узи» в руках Сашки замолчал буквально через несколько секунд — магазин был уже пуст, и парню снова пришлось нырнуть за канатный ящик, чтобы заменить обойму.

Он переполз немного левее, чтобы не появиться на уже пристрелянном своем прежнем месте, но хитрость не помогла, и пули защелкали буквально у самой его головы — кто-то из иранцев теперь держал именно его, совершенно не обращая внимания на Вострякова. Зато другой, огромного роста араб, как краем глаза успел заметить Банда, прилаживал у плеча американскую винтовку «М-16» с подствольным гранатометом, целясь в Вострякова.

Все дальнейшее, как показалось Сашке, было словно в кино с замедленной съемкой.

Вот медленно-медленно рука высокого иранца оттягивает затвор гранатомета.

Сашка кричит, так же медленно, будто непослушной рукой, вытягивая из кармана гранату и зубами срывая чеку. Он слышит, как раздается хлопок гранатомета, и ему даже кажется, что он видит, как вылетает из подствольного устройства граната, устремляясь на причал. И в ту же секунду Банда бросает свою гранату в араба…

Два взрыва прогремели одновременно.

Араба взрыв гранаты подбросил высоко в воздух и швырнул за борт, в воду. Его сосед, получив несколько осколков в голову, заливаясь кровью, бездыханно привалился к рубке. Третий иранец, очевидно, контуженный, обхватил голову руками и страшно закричал, бросив оружие на палубу.

А второй взрыв взметнулся на том самом месте, где только что прятался за ящиками Олежка, и теперь там вздымалась, постепенно оседая, туча огня и пыли…

Банда снова закричал. Закричал дико и страшно, как раненый зверь. Закричал так, что даже сам не услышал очереди из своего «узи», которой он прошил всех еще шевелящихся на палубе раненых иранцев.

Наверное, все было кончено, но Банда, снова перезарядив «узи», нырнул вниз, в глубину яхты, к каютам. Выбивая ногой одну дверь за другой, он обошел, казалось, уже все судно, но Алины нигде не нашел. И лишь в самом конце коридора, в маленькой каморке в носовом отсеке, он нашел ее.

Сначала, когда где-то рядом неожиданно грохнул взрыв и на палубе тут же загремели выстрелы, Алина очень испугалась не в силах понять, что происходит. Она упала на пристегнутую к стенке ее каморки койку, закрыв уши руками, чтобы не слышать этих страшных звуков боя.

Но вдруг в голове ее пронеслась мысль: «А что, если это за мной?.. Враги иранцев — мои друзья…

Неужели спасение?»

Алина вскочила, бросившись к двери, и изо всех сил заколотила в нее ногами и руками, призывая на помощь своих спасителей..

Надежда на спасение оказалась такой неожиданной и такой желанной, что Алина не выдержала вмиг возникшего напряжения и упала, потеряв сознание, прямо у двери…

Она лежала у двери и не подавала признаков жизни.

— Алинушка, девочка моя! Любимая!.. Алина, что с тобой? — Банда подхватил девушку на руки, устремляясь по трапу наверх, на палубу.

Свежий воздух и морской ветер сделали свое дело, и девушка вдруг открыла глаза, с удивлением оглядываясь вокруг.

Она увидела, что ее несет на руках Сашка, и… снова зажмурилась, не поверив собственным глазам. А потом, когда снова открыла их, обвила шею Банды руками, плача и смеясь.

— Сашенька, милый!.. Любимый мой! Я знала!

Я знала, что ты спасешь меня! Не могло быть иначе…

Банда с Алиной сидели в приемной российского консула в Варне, ожидая его появления.

Они только что приехали в консульство, справедливо полагая, что здесь можно будет найти если не поддержку, то хотя бы понимание. Когда там, в бухте, сидя у трупа Олега, Банда вдруг услышал приближающийся вой полицейских сирен, он огляделся и отчетливо понял — из Болгарии его так просто не выпустят. Властям просто придется повесить на кого-то семь трупов, найти козла отпущения. И единственный претендент на место козла, единственный, кто остался жив, — это он, Банда.

И тогда, закрыв Олежке глаза и шепнув ему последнее «прости», Банда швырнул «узи» с отпечатками своих пальцев в море и, взяв Алину за руку, устремился в город. Он почему-то был уверен, что в Варне есть российское консульство…

— Я вас слушаю, молодые люди, — вывел Банду из оцепенения чей-то голос.

Сашка поднял глаза. Седеющий полноватый мужчина в безупречном костюме и галстуке стоял перед ними, холодно и бесстрастно их рассматривая.

— Вы — консул?

— Да. Чем могу быть полезен?

— Эта девушка была похищена в Москве иранскими боевиками. Она — дочь генерала, крупного ученого. Этим делом занимается ФСБ. Мне кажется, вам стоит сообщить в Москву о том, что она на свободе и находится здесь, у вас, в нашем консульстве.

— Подождите, я что-то ничего не пойму… — консул оказался явно не готов к таким страстям. — Какие боевики? Причем тут безопасность?

— Вы позвоните только. А там разберутся.

— Ваша фамилия?

— Пишите — Большакова. ФСБ ищет именно ее.

А моя — Бондарович, хотя она вряд ли что-нибудь им скажет.

— Ну дела!..

Уже через два часа в консульство приехал второй секретарь российского посольства в Болгарии.

Молодой еще человек, занимавший эту издавна кэгэбистскую должность, подробно распрашивал Алину и Банду обо всех их приключениях, включив диктофон, а потом лично отвез их в порт, препроводив на маленький скоростной катер Военно-Морских сил России.

— Вас доставят на тот берег, в Севастополь, — сказал он им на прощание. — Там вас встретят наши люди. Можете больше ни о чем не бест покоится — теперь вы под надежной охраной, в надежных руках…

Еще до захода солнца они были на месте.

Правда, Банда насторожился, когда катер, огибая севастопольские причалы и военно-морские базы, зашел в маленькую совершенно необитаемую бухту. Полуразрушенный пирс, сумерки, трое встречающих в одинаковых черных костюмах и черная же «Волга» — все это произвело на Банду довольно неприятное, мрачное и гнетущее впечатление.

Еще более странным показалось Банде то, что катер, высадив их на пирс, тут же дал задний ход, устремляясь в открытое море, как будто торопясь поскорее исчезнуть, не стать свидетелем чего-то ужасно тайного…

— Здравствуйте. Это вы — Большакова Алина Владимировна? — по-казенному строго встретил их вопросом тот из тройки, что был постарше, видимо, начальник этой команды.

— Я…

— Проводите девушку в машину, — обратился он к своим подчиненным, а сам обернулся к Банде:

— Бондарович?

— Он самый.

— Давай пройдемся… Ты, наверное, действительно хороший парень и неплохой боец…

Они медленно, словно прогуливаясь, брели по пирсу, шагов на пять отстав от Алины с остальными гэбистами.