Побеги любви - Мэри Стюарт

— Эмбрей взят?

— Он еще в осаде, пока не взят.

Тогда это приказание совершенно непонятно.

43

Была еще одна причина, почему Ровена могла быть вызвана в такой спешке. Мысль об этом заставляла ее дрожать от страха всю дорогу. Уоррик мог увидеть Гилберта в крепости и узнать его. Она могла тогда ожидать самого чудовищного гнева со стороны де Чевила. Он мог опять возжаждать мести, может быть, даже решить использовать ее против Гилберта, пытать ее, связать на глазах у осажденных — нет, нет, он не смог бы сделать этого. Но она помнила, как он наказывал Беатрис. Она помнила его темницу. Она помнила, как была прикована к его кровати, — ладно, это не было так уж плохо, если вспомнить — но…

Она настолько боялась, когда они достигли наконец лагеря, окружившего Эмбрей, что едва взглянула на притихший замок.

Ее провели прямиком к палатке Уоррика, но его там не было. Это отнюдь не успокоило ее разыгравшиеся нервы. Она находилась в лагере. Она согласна пережить что угодно, но только не томиться в неизвестности.

Но она не успела рассердиться, что ей приходится ждать, потому что меньше чем через минуту появился Уоррик.

У нее даже не было времени узнать его настроение — он тут же заключил ее в объятия. И не было никакой возможности что-либо спросить, потому что его губы закрыли ей рот.

Этот поцелуй казался бесконечным, она чувствовала, что он говорит о том, что Уоррик жаждет обладать ею. Ее тревога вернулась к ней не сразу после того, как он дал ей вздохнуть: она была слишком возбуждена. Но когда он уложил ее на матрас, отстегнул свой меч и уже наклонился к ней для следующего поцелуя, она уперлась ему в грудь руками и закричала:

— Подождите. Что это значит, Уоррик? Почему вы приказали меня привезти?

— Потому что я соскучился, — ответил он, наклоняясь опять к ее губам. — Потому что я чувствовал, что сойду с ума, если не увижу тебя.

— И это все?

— Разве этого недостаточно?

Она чувствовала такое громадное облегчение, что поцеловала его с такой страстью, какую еще никогда себе не позволяла. Его руки прильнули к ее груди, сжимая ее, она обняла его за бедра, прижимаясь к нему. Им мешала одежда, но они никак не могли снять ее, потому что для этого надо прервать поцелуй.

Когда он, наконец, все же оторвался от нее, чтобы сорвать с себя тунику, то делал это в такой спешке, что она рассмеялась.

— Вы порвете больше одежды, чем я смогу починить.

— Ты возражаешь?

— Нет, вы можете порвать и мою, если хотите. — Она улыбнулась ему. — Но я смогу быстрее снять ее, если вы позволите мне встать.

— Нет, мне нравится, когда ты лежишь. Ты не можешь себе представить, сколько раз я воображал себе, что ты лежишь здесь.

Она погладила его руками по груди, затем приподнялась и лизнула языком его сосок.

— Так же часто, как я представляла себе?

— Ровена… не… — сказал он, задыхаясь и пытаясь положить ее опять на спину, но она прижалась к нему крепче и лизнула другой его сосок. — Перестань, или я немедленно могу оказаться уже внутри тебя.

— Это хорошо, если это доставит вам удовольствие, Уоррик. Думаете, я не уверена в том, что вы позаботитесь обо мне после?

Он охнул, сорвал свои одежды и ее и вошел в нее. И она была уверена, что он доставит ей то же удовольствие позднее.

Уоррик не покидал своей палатки в этот день и всю следующую ночь. Наутро, когда Ровена проснулась, ей передали, что сэр Томас ждет ее, чтобы отвезти обратно в Фулкхест. Так сказал ей оруженосец Уоррика. Самого Уоррика и след простыл.

Она была смущена, затем рассержена. Приезжать сюда только на один день? Она не понимала, почему не могла бы побыть здесь и подольше.

Когда она оделась, то попросила, чтобы ее отвели к Уоррику. Бернард ждал ее у палатки, чтобы провести ее к сэру Томасу. Он покачал головой и нахмурился, пытаясь вспомнить, что ему наказывал Уоррик ответить на такое требование.

— Он сказал, чтобы я передал вам, мистрис, что, если он увидит вас еще, то, похоже, оставит здесь. Но это неподходящее место для вас сейчас, поэтому вам надо уехать отсюда побыстрей.

Ровена открыла рот, чтобы возразить, но тут же остановилась. Преведный Боже, как она могла забыть, где сейчас находится.

Она повернулась взглянуть на замок и на башни укреплений. Ее мать наверняка в одной из них, так близко и так недосягаема — сейчас. Но скоро леди Анна будет освобождена из своего трехгодичного плена. Уоррик сделает это. Он не уйдет отсюда без победы.

Некоторые внешние стены были повреждены баллистой, но не настолько, чтобы обрушиться или чтобы можно было пробить в них проход, достаточный для нападения.

Но если она рискнет здесь остаться, то она может увидеть свою мать, если замок будет взят? Она может отказаться ехать. Если она поговорит с Уорриком, то сможет убедить его позволить здесь остаться ей по крайней мере на некоторое время. Но разве ей удастся встретиться с матерью без Уоррика? Вряд ли, а леди Анна не будет пытаться скрыть, что знает Ровену.

Так что, пожалуй, лучше, что ей надо уезжать, хотя это сводит ее с ума, так как она не может помочь матери бежать отсюда.

Но скоро леди Анна будет освобождена, и Уоррик сможет отправить леди Анну в Фулкхест до окончания военных действий. Тогда у Ровены окажется хорошая возможность предупредить мать, чтобы она сделала вид, что не знает ее — хотя бы в присутствии Уоррика. И, наконец, они будут вместе.

44

Уоррик в сотый раз казнил себя за то, что пошел на поводу своих желаний и вызвал к себе Ровену. Ему не стало лучше от того, что он повидался с ней. Это было наслаждение, такое наслаждение, такое наслаждение, черт возьми… но его положение теперь стало еще хуже, потому что теперь он хотел быть с ней еще больше, чем всегда — а она уехала только два дня назад.

Однако результатом этого краткого визита явилось его решение перейти от осады к более активным действиям. Он усилил работу в двух башнях, чтобы они были готовы к утру, и начал работу в двух других. Он послал отряды за булыжниками и тяжелыми ядрами для баллисты.

Он даже разработал план подкопа, если утренняя атака провалится.

В этот вечер он инспектировал, как заканчивается строительство деревянных башен. Там его и нашел Шелдон.

— Это должно позабавить тебя, Уоррик, — сказал он, волоча за собой испуганную и насквозь промокшую женщину. — Она утверждает, что они вместе с ее госпожой подсыпали какое-то снадобье в питье, и половина гарнизона сейчас недееспособна. Это они сделали, чтобы мы могли ближайшей же ночью захватить крепость без особых усилий.