Умеющая слушать - Туве Марика Янссон

Анны Эмелин приносила ей спокойное удовлетворение. Исподволь у Катри сложилось весьма отчетливое представление о том, что происходило эти долгие-долгие годы, и она начала вычислять, складывая суммы, которых Анна Эмелин лишилась по едва ли не преступной своей доверчивости или же попросту из-за халатности и лени. Кое-что можно было отнести за счет неумения отказывать либо за счет понимания своего долга перед обществом, но, собственно, не столь много, как думалось поначалу, – чаще всего Анна проявляла обыкновенное безразличие. Убытки Катри записала в черную тетрадь.

– Ну, как дела? – с порога спросила Анна. – Милая фрёкен Клинг, боюсь, я была чуточку небрежна…

– К сожалению, да. Вы заключили весьма неблагоразумные сделки. Много тут не спасешь.

Катри говорила о процентах, о гарантийных суммах, меж тем как Анна хмуро молчала, стоя перед шеренгой коричневых папок, у каждой из которых на корешке белел квадрат, а на этом квадрате ее же собственным каллиграфическим почерком указано, что находится там внутри. Она не слушала. Эти папки нагоняли на нее уныние, казалось, все, что она делала или, наоборот, не делала, нежданно-негаданно выстроилось в суровом порядке на всеобщее обозрение – мол, разбирайте по косточкам, охаивайте.

Катри вдруг оборвала свои рассуждения и сказала:

– Не свистите.

– А разве я свистела?

– Да, фрёкен Анна. Вы все время свистите. Будьте добры, перестаньте. Так вот, как я уже говорила, теперь, когда у вас есть эти папки, будет гораздо легче, быстренько откроете нужную – и ситуация ясна.

Анна бросила на Катри долгий взгляд и повторила:

– Ситуация…

– Ваши дела, – добавила Катри медленно, дружелюбно. – Договоры, условия. Что сказали вы, что – они. Например, какой процент был в прошлый раз, помнить-то надо, иначе его не повысишь, верно?

– А что это у вас на полу? – неожиданно спросила Анна.

– Будущее покрывало. Пробую подобрать по цвету.

– Вот как, по цвету подбираете.

Анна взяла один из разложенных на полу вязаных квадратов и внимательно присмотрелась к нему. Не глядя на Катри, она коротко сказала:

– Вы очень любезны, что разобрали письма, теперь можно любое найти, если захочется, только надеюсь, нужды в том не возникнет. Что делать, так уж получилось.

– Вот именно, – буркнула Катри, – так уж получилось. И если никто не вмешается, все и дальше так будет. – Она секунду помедлила и спросила: – Анна, вы мне доверяете?

– Не особенно, – учтиво отозвалась та.

Катри расхохоталась.

– Знаете, Катри, – Анна повернулась к ней, – почему-то ваш смех нравится мне гораздо больше, чем ваша улыбка. И покрывало у вас замечательное, только зеленый тут не на месте. Зеленый вообще очень трудный цвет. А теперь, по-моему, не худо бы прогуляться. Может, отпустите со мной Тедди, лапы разомнет, а?

Лицо Катри снова замкнулось.

– Нет, – сказала она. – Ваша компания псу во вред. Он будет гулять только со мной или с Матсом.

Анна, пожав плечами, с неожиданной враждебностью заметила, что Катри проявляет к деньгам преувеличенный интерес, а вот у них в семье деньги считались неподходящей темой для разговора.

– В самом деле? – точно хлыстом стегнула Катри. – Как вы говорите? Неподходящей темой для разговора? – Она побледнела, неуверенно шагнула к Анне.

– Что такое? – Анна попятилась. – Вам дурно?..

– Да, мне дурно, даже очень дурно, когда я вижу, как вы ни за что ни про что швыряетесь деньгами, а ведь что, собственно, вы пускаете на ветер и до глубины души презираете? Возможности – вот что! Неужели непонятно? Возможность жить спокойно и уверенно, совершенно не думая о деньгах, возможность быть щедрым, развить новые замыслы, которые и возникнуть не смогут при безденежье, без денег мысли и то усыхают, съеживаются! Нельзя давать себя так обманывать, вы не имеете права… – Катри говорила очень тихо, каким-то новым, грозным голосом, и вдруг резко умолкла. Воцарилось тягостное молчание.

– Не понимаю, – наконец сказала Анна.

– Значит, не понимаете.

– Вы так побледнели. Я могу чем-нибудь помочь вам?..

– Да, – кивнула Катри. – Можете. Разрешите мне заняться вашими делами. Я сумею. Я знаю, как это делается. Я вдвое увеличу ваш доход. – Снова нависло молчание, и она добавила: – Извините, не сдержалась.

– Еще как, – сказала Анна. – Но с вами, кажется, опять все в порядке. – Она воспользовалась маминой манерой говорить, давно умолкшим благожелательно высокомерным тоном: – Милая Катри, можете делать все, что вам угодно. Но не думайте, что мне хоть сколько-нибудь недостает спокойствия и щедрости. А мои замыслы, уверяю вас, совершенно не зависят от моих доходов.

Анна еле заметно кивнула Катри и после этого короткого поклона вышла из комнаты. На лестнице ее вдруг охватила огромная усталость, принудила остановиться. Лишь мало-помалу ощущение это развеялось.

– Опрометчивость? – презрительно прошептала Анна. – Опрометчивость? Это у нее-то? Она же считает, что никогда не говорила опрометчиво… Но что она имела в виду? В чем моя вина?..

А внизу лежал пес, таращил свои желтые глаза, самонадеянный, опасный пес, которого ни трогать нельзя, ни кормить, и впервые Анна, подойдя прямо к громадному зверю, потрепала его по голове, скорей даже шлепнула, и шлепок у нее получился веский и отнюдь не дружелюбный.

«Dear Sirs[23], к сожалению, фрёкен Эмелин не имела возможности раньше ответить на ваш запрос от…». Катри справилась в бумагах: дата была двухгодичной давности. Но, может быть, еще не поздно. Предложение было очень выгодное. Катри положила ручку и устремила невидящий взгляд в окно. На столе перед нею лежали «Руководство по ведению деловой переписки» и английский словарь. Писать по-английски