Ниалл. Возвращение Повелителя Света - Валерия Катина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Жестокая маленькая смертная! — ухмыльнулся Бог. Под такое платье не носят белье и это привело Ниалла в восторг. — Такая сладкая. Моя!
Балконная дверь дернулась, но магия не позволила ей распахнуться. Послышался стук и голос брата.
— Ниалл, ты должен представить наложниц.
Персефона вздрогнула, вцепилась пальцами в плечи Ниалла и зажмурилась. Бог шумно выдохнул, обдавая шею Персефоны горячим дыханием. Адриан постучал настойчивее и через щель Бог увидел как на пальцах брата вспыхивает магия. Еще секунда, и он войдет сюда. Резко вытянув руку, он коснулся нити Света и пара ввалилась в комнату Повелителя Света. В ней царил полумрак. Из распахнутого настежь окна тянулся серебристый свет полной луны. Аромат цветущих роз заполнил легкие, оставил на языке приятную сладость, смешанную с соленым морским вкусом кожи Бога. Он бросил Персефону на кровать, схватил ее за лодыжку и притянул ближе, к самому краю. Горячие руки стянули туфли, губы накрыли ступню и обжигающими поцелуями он медленно поднимался выше.
— Что ты делаешь? — ахнула Персефона.
В руке Ниалла блеснул клинок. Девушка задрожала, ледяные глаза расширились от ужаса, но мужчина, облизнув губы, прошептал:
— Тебе не нужно меня бояться. Я не причиню тебе боль, — Ниалл усмехнулся, на дне лазурных глаз вспыхнул лукавый огонек. — Ты мне доверяешь?
Не дожидаясь ответа, острое лезвие взметнулось вверх и с характерным треском порвалась ткань на платье Персефоны. Она ахнула и запрокинула голову назад. Какое-то безумие — возбуждаться от острого клинка, зажатого меж длинных пальцев, от треска ткани и от касания холодного металла к ее горячей кожи. Безумие — быть в одной постели с Повелителем Света, влюбляться в него с каждым касанием, желать только его, хотеть его руки по всему телу. Он порвал ее платье и по телу будто полетели толпы бабочек.
— Этот цвет уродует тебя, цветочек.
Губы Ниалла коснулись лодыжки, сантиметр за сантиметром они поднимались все выше, лаская и дразня. Горячий язык коснулся напряженного живота, зубы сомкнулись на коже, заставляя Персефону прогибаться в спине. Она вскрикнула, когда губы Повелителя коснулись груди. Ногти впились в плечи, платиновые локоны рассыпались по шелковому белью.
— Ты сводишь меня с ума, — прошептала Персефона.
Ниалл усмехнулся и прохрипел:
— О, еще недостаточно.
Бог завел ладонь за спину Персефоны и, резко дернув ее на себя, перевернул и поставил на колени. Она вскрикнула, когда губы Ниалла скользнули по ее шее вниз, а ладони завели руки Персефоны за спину и крепко держали за запястья. Послышался звук открывающегося замка на брюках и уже через минуту девушка вскрикнула, запрокидывая голову назад. Ниалл двигался быстро, держа ее ладонью за горло, будто говоря: «Ты в моей власти».
— Как же я хотел тебя, Персефона, Хаос тебя раздери!
— Ты только мой, — твердо сказала она, повернув голову. Ниалл усмехнулся впился в ее губы поцелуем, а затем резко отклонился и прохрипел:
— Меня хватит на всех, дорогая.
Дернувшись вперед, Персефона выскользнула из цепкой хватки. Ниалл удивленно распахнул мутные от удовольствия глаза, а она, обхватив ладонью его член, облизнулась и опустилась на колени, смотря на Бога снизу вверх. Он вздрогнул, когда горячий язык скользнул по твердой плоти.
— Что ты творишь? — ахнул Ниалл.
— Ты только мой, — повторила Персефона. — Я не хочу делиться.
— Самовлюбленная, гордая, маленькая смертная! — рассмеялся Ниалл, запрокинув голову. — Я не собираюсь хранить тебе верность, но я готов сделать послабление, пока не наиграюсь.
Персефона крепче обхватила член ладонями и, скользя вверх-вниз, ухмыльнулась:
— Ты хотел сказать: пока не наиграюсь я.
Ниалл рывком поднял ее за локоть и, схватив за шею, притянул для поцелуя. Он кусал ее губы, руки гладили грудь, оставляли на коже красные следы. Оторвавшись от нее, он прорычал:
— Ты сводишь меня с ума своим Хаосовым черничным запахом.
Он сел на кровать и притянул Персефону ближе, рывком посадив на свои колени. Она выгнулась, запрокинула голову назад и заскользила по горячей плоти. Пот стекал по спине, платиновые локоны прилипли к коже. Персефона стянула с Бога рубашку и прижалась к горячей груди, ловя его сладкий выдох. Он хотел только ее. В душе, в кровати, в оранжерее. Ни одна наложница еще так сильно его не возбуждала одним только холодным взглядом и взмахом светлых ресничек. И он ненавидел себя за это. Неосознанно, Бог хранил ей верность, ведь после возвращения из Хрустальной пещеры, он спал только с ней и хотел только ее одну.
Пальцы Персефоны вцепились в голые плечи Бога, рука дернулась, серебряная цепочка оборвалась, кристалл Света рухнул, откатившись подальше. Она ахнула, виновато посмотрела в лазурные глаза, останавливаясь, но Бог прорычал:
— Плевать! Не смей останавливаться.
Чуть позже, они лежали на холодных простынях, помогающих остыть разгоряченным телам. Ветерок из распахнутого окна ласкал кожу, серебристый лунный свет ореолом охватывал Ниалла. Он, закусив губу, смотрел как на потолке играют между собой причудливые тени. Его сердце потихоньку останавливалось после бешеной скачки. Персефона вздохнула и выскользнула из объятий, чтобы подхватить с пола рубашку Бога. Она была такой большой, что можно было несколько раз в ней обернуться и доходила до колен. Сойдет, чтобы вернуться в замок Адриана.
— Куда ты? — спросил Бог.
Персефона наклонилась и страстно поцеловала Ниалла в губы. Он обнял ее и повалил на кровать, зарываясь пальцами в волнистые змейки. Она рассмеялась и погладила большим пальцем острую скулу.
— Мне пора домой. Дафна, наверное, волнуется.
— К Хаосу брата и его подружку! Не хочу в постели слышать их имена. Останься, — попросил Ниалл.
Закусив губу, Персефона помедлила с ответом, но затем кивнула. Удовлетворенный Повелитель откинул одеяло в сторону и плюхнулся, закрывая глаза.
— Ты утомила меня. Ложись, — он похлопал ладонью по кровати.
Персефона легла рядом и перекинула руки через широкую грудь Бога. Он зарылся носом в волосы, так соблазнительно пахнущие черникой и прошептал:
— Пообещай мне.
— Мм?
— Обещай, что не предашь меня. — Персефона резко распахнула глаза и сглотнула. Ниалл горько продолжил: — Я так устал от этого, Персефона. Не предавай меня. Ты обещаешь?
— Обещаю, — тихо прошептала она.
А в груди сильнее застучало сердце. Из глаз на ладонь под щекой потекли слезы. Закусив до боли губу, она пыталась остановить рыдания. Грудь Ниалла мирно вздымалась, дыхание стало ровным, а под ладонью медленно стучало его оттаявшее сердце. Сегодня Бог переступил все свои принципы, потонул в черничном аромате фарфоровой кожи и не заметил
