Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд

Конечно, спустя некоторое время, когда Форман и Зентц получили за фильм своих «Оскаров», Эшби горько сожалел об упущенной им самим удаче. Он хотел снимать для Зентца и «Волосы», но картина опять ушла к Форману. Для режиссёра это было время отчаяния и разочарований. С одной стороны, он презирал студийную систему и стремился выйти из-под её диктата. Одно время даже собирался создать свой коллектив единомышленников. «По большому счёту, у него всё равно ничего бы не вышло. Так или иначе, всё свелось бы к его собственной диктатуре», — замечает Малвехилл. Однако, с другой стороны, Эшби был нужен настоящий успех, такой успех, чтобы преодолеть собственное неприятие звёзд и механизм их создания. Эшби так остро нуждался в прорыве, что согласился сотрудничать с Битти, хотя знал, по крайней мере, должен был догадываться, что под его контроль перейдёт и значительная часть съёмочного процесса. «В определённой мере Эшби вёл себя как прагматик, — продолжает Малвехилл. — Обе его картины, где не было звёзд, провалились». Студия до сих пор не хотела выпускать в прокат «Последний наряд». «Уоррен был звездой первой величины и Хал, понимая это, холил и лелеял их отношения, дорожил дружбой с ним. Думаю, участие в создании «Шампуня» для режиссёра стало своего рода актом самоутверждения. Учитывая непростой характер Эшби, его донкихотство, он обязательно хотел победить, оказаться в списке категории «А», — добавляет Джером Хеллман, продюсер «Полуночного ковбоя», который очень скоро станет продюсером и одного из самых успешных фильмов Эшби — «Возвращения домой». «Хал восхищался тем, как Уоррен мастерски эксплуатирует свой успех, как он умеет контролировать и использовать в своих интересах любую ситуацию. Уоррен подчинял случай себе, Хал этого не умел», — заключает Малвехилл. Поэтому, когда Битти предложил Эшби снимать «Шампунь», режиссёр был готов на все сто.

«Новый» режим «Коламбии», по-прежнему державший «Последний наряд» на полке, наконец, решился устроить предварительный показ в Сан-Франциско. Успех картины превзошёл все ожидания. Бегельман долго колебался, прежде чем согласился на прокат «Наряда» в одном кинотеатре Уэствуда в декабре 1973 года. Картина успела попасть в число кандидатов на «Оскар» будущего года. Ленту и здесь встретили благосклонно, но Бегельман опять просчитался. Он снял её с проката уже через неделю после выхода на экран, рассчитывая выпустить повторно как раз накануне церемонии вручения премий. Ему казалось, что разговоры о картине и участие в номинациях обеспечат ей безоговорочный успех.

Примерно в то же время, в декабре 1973 года, Битти, Эшби и Таун засели за работу. Они собирались в 9:00 в номере Битти и не вылезали из него раньше 23:00. В таком ритме работа продолжалась около недели. Цейтнот был дичайший — чтобы сохранить актёрский коллектив, они должны были начать съёмки через шесть недель, в конце января. Сначала сцены обсуждались совместно, а затем Таун уединялся в соседней комнате и переносил задуманное на бумагу. Естественно, контроль над сценарием терялся, что Тауна не радовало: «Уоррен и Джек пользовались своей политической мощью, чтобы, пусть и по-разному, но контролировать творческий процесс».

«Шампунь» запустили в производство в январе 1974 года. Если картине и суждено было иметь автора, то им, естественно, стал Битти. С самого начала Эшби оказался в невыгодном положении. Все ключевые позиции на площадке занимали люди Битти. У Эшби же союзников не было, разве что Боб Джоунс, его монтажёр. «Хал ненавидел авторитеты, а здесь, на картине, авторитетом был Битти, — вспоминает Малвехилл. — Это был его фильм. А Эшби, буквально помешанный на контроле, лишился его начисто».

«Я приходил на площадку и видел, как Уоррен и Таун шептались о чём-то в сторонке, а Хал в это время сидел совсем в другом углу, — добавляет Джоунс. — Конечно, ему было нелегко смириться с таким положением вещей». А вот замечание Хаскелла Уэкслера, хорошего приятеля Эшби: «Несколько раз я попадал на съёмки «Шампуня». Хал оказался в роли мальчика на побегушках, а он к такой роли не привык. Уоррен просто прожевал его и выплюнул».

«Однажды, — рассказывает Дик Сильберт — я стоял перед входом на студию. Ко мне подошёл Хал и сказал: «Всё, больше не могу. Эти ребята мне прохода не дают». Вполне понятно, что его многое не устраивало. Мы совещались, что-то решали между собой, а ему говорили: «Так, Хал, вот что мы сейчас сделаем». Его это выводило из себя. А мы — Уоррен, Таун, я, Антея, то есть — актёр, сценарист, художник-постановщик и художник по костюмам — ставили его в такие рамки, так зажимали, что не оставляли никакой самостоятельности, ему было просто не продохнуть. Его заставляли переснимать то, что он не хотел, или считал излишним. Но в целом он поступал достаточно разумно, махнув на всё рукой, позволяя общему потоку увлекать и себя. Эшби оказался лучшим режиссёром, о котором группа только могла мечтать, потому что к людям он относился очень по-доброму. Злой и вредный человек не мог снимать этот фильм. Здесь было не место таким, как Олтмен».

Впрочем, ситуация была щекотливая: Битти старался выжать из Хала-режиссёра всё, на что тот был способен, лично направляя и контролируя его действия. Вот что рассказывает по этому поводу Антея Сильберт: «Любое решение было результатом коллективного творчества, но у руля стоял, без сомнения, Уоррен. Как-то он обратился ко мне:

— Знаешь, я хочу, чтобы ты посмотрела одну сценку. Я посмотрела.

— Ну, как тебе?

— По-моему, хорошо.

— Тогда пойди и расскажи Халу.

— Нет, дорогой, не моё это дело. Сам пойди и скажи».

Таун вносил изменения в сценарий по ходу съёмки. «За камерой мы стояли втроём, — рассказывает драматург. — Поэтому, если кого-то результат не удовлетворял, эпизод переснимали. Так получилось и со знаменитой сценой, где Голди спрашивает Уоррена: «А другие женщины здесь бывали?», а он отвечает: «Да так, пару раз. Знаешь, давай по-честному — я с ними со всеми переспал…» В первоначальном варианте он говорил: «Пора бы поумнеть, случается, что люди этим занимаются». Уоррен стоял так, что был гораздо выше Голди и создавалось впечатление, что он действительно всех на свете отымел, а теперь ещё и лекцию ей читает о правилах секса. Я попросил переснять эпизод. Хал был доволен, Уоррен, как бережливый продюсер, предпочёл не вмешиваться, но я продолжал настаивать. Тогда он вскипел, потому что сцена вообще ни к чёрту, а я этого не вижу. Я отправился прогулять свою собаку и нашёл решение: Уоррен должен сидеть, а Голди — возвышаться над ним, тогда диалог будет касаться только их двоих. Так я и переписал сцену».

Битти долго сопротивлялся решению приступить к съёмкам фильма «Целое состояние» немедленно, совсем без перерыва. Он считал, что, возможно, совершает ошибку, но Николе убеждал Уоррена, что всё будет в порядке, что он — постарается. Между тем, в сценарии Истмен отсутствовало 3-е действие. Поэтому, когда Джек вернулся из Испании со съёмок «Пассажира», положение было критическое. Мало того, что сценарий из 240 страниц не был закончен, — он вообще не будет закончен. Истмен отказалась вносить изменения, менять в сценарии хоть слово. Она была чрезвычайно высокого мнения о своих способностях, сравнивала себя с Вирджинией Вульф и больше не любила Николса так, как любила Рэфелсона. Как заметил один из продюсеров, Хэнк Мунджин: «Будь режиссёром сам Иисус Христос, она всё равно осталась недовольна». Её уговаривали, стыдили:

— Карол, ты ведёшь себя непрофессионально.

— А мне и в любителях неплохо, не хочу становиться профессионалом, — парировала сценаристка.

Николе запаниковал и попросил Джека повлиять на Карол, но и актёр оказался бессилен — она отказывалась дописывать материал. «Сценария, похоже, нам не видать, а снимать-то надо», — подвёл итог режиссёр.

Единственное, что мог сделать Николе, это постараться урезать картину. В качестве художника-постановщика режиссёр привлёк к работе Полли Платт, которая стала свидетельницей рабочих совещаний Николса и Истмен в отеле «Беверли-Хиллз». «Он вырезал из картины наиболее выигрышные куски, — вспоминает Платт, определённо вставшая на сторону сценаристки. — Она страшно переживала, но сопротивляться не могла. У неё была забавная привычка залезать руками под тенниску и мять грудь, словно защищаясь. Майк же из кожи лез, только бы доказать студии, что он умеет укладываться в бюджет — на других картинах у него был огромный перерасход, а картины проваливались». Платт постоянно спорила с Николсом и он вскоре заменил её Диком Сильбертом.

В это же время Николсон решил расстаться с Мишель Филлипс. Рассказывает Гиттес: «Подход Джека к женщинам не менялся. Это было великое противостояние — отталкивание-притяжение. Три четверти времени романа он демонстративно отвергал притязания на свою личность, а когда девица и сама решала все прекратить — кому понравятся его киношные интрижки — Джек начинал преследование объекта. Его ключевым словом был «контроль». Как только контроль над женщиной терялся, Николсон словно с цепи срывался». Ему нравилось спать с женщинами, но он их не любил. После съёмок «Шампуня» отношения с Мишель завёл и Битти. У неё в картине был небольшой, но очень яркий эпизод. Во время создания «состояния», по словам Сильберта, она бесцельно слонялась по площадке и вопрошала: «К кому бы на колени присесть». Битти и Филлипс не слишком подходили друг другу. По сути она была противоположностью Кристи, привыкла жить на широкую ногу, на Рождество любила ездить в Аспен. А он за всю жизнь ни разу не брал отпуск. Зато Мишель позволяла Уоррену удовлетворять несколько желаний сразу. Однажды она взяла его с собой в поход к гинекологу. Доктор любезно пригласил на просмотр и зрителя.