Двое для трагедии - Анна Морион

– Спасибо, – прошептала я, жалея о том, что сама затронула эту страшную тему. Но в моей душе не было так уж много жалости к убитым Седриком людей. Если он убил их, значит, так было нужно для его жизни, а его жизнь была мне дороже, чем даже миллион незнакомых мне людей. – Значит, ты никогда не постареешь? – не удержалась я от этого вопроса.

– Мы рождаемся младенцами, как и люди, и взрослеем также, как вы. До определенного момента наша внешность тоже меняется, ведь в этом возрасте мы молоды по-настоящему. Однако, в момент расцвета внешней красоты, наш внешний облик перестает меняться, навсегда оставаясь таким, каким он был в двадцать пять лет. Но солнце выявляет все морщины, старческие пятна, недостатки, и на солнце мы выглядим стариками, а с возрастом – страшными существами. Но вне солнечного света мы всегда выглядим прекрасно и молодо. Наш род никогда не угаснет, потому что никто из нас не умирает и не умрет никогда. К тому же рождаются новые вампиры.

– Но ты еще не стар?

– Нет, я еще очень молод по вампирским меркам, – улыбнулся Седрик.

Его слова поразили меня.

– А сколько лет твоим родителям? – поинтересовалась я.

– Им больше пятисот лет. У моего отца нет ни единого седого волоска – он красив и силен. Мама несколько младше отца, но ты никогда не сказала бы, что она – моя мать: так молодо и прекрасно она выглядит. Маркус старше меня на десять лет.

– А если ты решишь больше не пить крови, что будет тогда?

– Тогда я постепенно превращусь в того, кого ты видела, – в монстра, и буду выглядеть так и в человеческих глазах, потому что мой организм будет лишен поддерживающей его пищи. Я не могу не пить кровь, даже если захочу: механизм самосохранения намного сильнее моей силы воли.

– Значит, ты должен убивать, – печально сказала я.

– Да, к сожалению, – коротко ответил он.

– Но как вам удается скрывать себя? Если в Средневековье и в Новом времени не было ни компьютеров, ни сбора и введения электронных данных и отпечатков, и вы могли свободно переезжать под видом уже других лиц, в смысле, могли без боязни менять место жительства и имена… Но ведь теперь на каждого человека собираются данные и их заносят в компьютеры…

Седрик улыбнулся, и его улыбка заставила улыбнуться и меня: я невольно представила, какой недалекой дурочкой кажусь ему этот момент!

– Да, раньше было намного проще: мы инсценировали смерть, переезжали, придумывали новую историю. И люди тоже были намного проще. Но, к счастью, мы устроили все наилучшим для нас образом: всю власть захватили и крепко держат в руках мои собратья. Никто не должен знать о нашем существовании. И, как ты заметила, скрывать наше собственное существование у нас очень хорошо получается.

– Это просто удивительно! Но, знаешь, сейчас я понимаю, что ты не сможешь быть со мной до моей смерти… – тихо сказала я. – Ты всегда будешь прекрасен и молод, а я стану старой и некрасивой, и буду годиться тебе в бабушки…

– Какая чушь! – со смешком бросил на это Седрик, но я не дала ему перебить меня: слова рвались из моего горла.

– Тебе будет противно находиться рядом со мной, и ты уйдешь, потому что я не позволю тебе остаться рядом только из-за долга и мук совести…

– Вайпер, перестань! Я уже скелет, но ты любишь меня, я монстр, но ты приняла меня! Я люблю твою душу. Пожалуйста, не говори глупостей!

– Но что ты будешь делать после моей смерти? – тихо спросила я.

Я умру, но Седрик продолжит жить. Его путь продолжится уже без меня.

– Моя душа умрет вместе с тобой, – серьезно ответил он. – Но ты всегда будешь в моей памяти. Ты всегда будешь со мной. Большего мне не нужно.

«Как нереально все это. И так несправедливо!» – подумала я.

Правда, которую открыл мне Седрик, была ужасной. Ужасной не тем, что он был вампиром, но тем, что, вопреки нашей любви, мы не сможем быть вместе в вечности. Мы не сможем вместе умереть, не сможем лежать вдвоем в одной могиле. Мне придется умереть, а ему – жить. Он похоронит меня, а я даже не узнаю о том, что он будет чувствовать.

– Но ты ведь ешь то, что готовят люди? Ты ел все, что готовила для нас мама, и нахваливал ее талант! – озорно спросила я.

Седрик рассмеялся.

– Это была лишь игра, чтоб втереться в доверие твоих родителей. Представь, что подумала бы Элиза, если бы я отказался вкушать приготовленные ею с любовью блюда! – весело ответил мне Седрик. – Но, пожалуйста, больше не проси меня об этом: ваша пища для вампиров то же самое, что для вас – отбросы, которые вы кидаете свиньям.

– Ну, спасибо! – тоже рассмеялась я.

– Поэтому единственное место, где я готов пожертвовать собой и есть вашу пищу – это дом твоих родителей! Как я могу сказать «нет» твоей настойчивой и такой заботливой матери?

Глава 23

Мы лежали, обнявшись, и тихо разговаривали обо всем на свете. После того, как Вайпер узнала о моем истинном лице все, что хотела, мы перешли к планам на будущее.

– Я понимаю: твои родители не должны знать о нас, но мы не можем прятаться от них всю жизнь. И я не хочу… Может, это несколько эгоистично с моей стороны, но я хочу гулять с тобой по Праге, как мы гуляли раньше, разговаривать, смеяться, делиться своими чувствами и делать это открыто, не скрываясь, не боясь, что нас вдруг могут увидеть твои родители. Я не хочу постоянно жить в этом страхе! – тихо сказала Вайпер

Я прекрасно понимал, как тяжела была для нее такая секретность, но знал, что только так она будет в безопасности.

– Мы придумаем что-нибудь, – твердо сказал я, желая облегчить ее ношу хотя бы словами. – Но, кажется, я знаю, что мы можем предпринять.

– Правда? И что же?

– Для начала, тебе нужно окончить университет.

– Но это еще целых три года!

– Да, но я думаю о твоем благе. Бросив образование сейчас, ты будешь мучиться. Знаю, это звучит странно, но это очевидно – тебя будет мучить совесть за то, что ты обманула надежды своих родителей.

– Я совсем о них забыла, – пролепетала она. – Родители…

Должно быть, мои слова глубоко задели ее.

– Я знаю, как сильно ты любишь своих родителей, и не хочу, чтобы ты всю жизнь корила себя за то, что скрылась со мной и оставила их. Я оставлю свою семью без сожаления и какой-либо вины, может, это звучит жестоко, но я никогда не был привязан к своим родителям и никогда не был так близок с ними, как ты близка со своими. Уехать и