Шерлок Холмс против марсиан - Генри Олди

– Время на побегушках?! – Ван Хелзинг закашлялся. – Вы уверены? Быть может, мы просто не в силах понять замысел обитателей будущего?

– Ватсон, на днях вы привели мне удачное сравнение из области литературы. Помните? Автор создает персонажа, описывает его внешность, придумывает диалоги, а затем вычеркивает пять-шесть абзацев, понимая, что этот персонаж – лишний в книге. Именно это мы и наблюдаем. Реальность меняется, как если бы прошлое раз за разом переписывали, подобно черновику романа. Вооружив Дженни магией, оружием более чем сомнительным, манипулятор столкнулся с необходимостью подкрепить магию достоверностью. Он перебирает варианты, но любой из них плохо вписывается в упрямый английский прагматизм, требуя дополнительных обоснований. Представьте себе, что вы подпираете рушащееся здание, но каждая подпорка неустойчива и в свою очередь требует новой подпорки.

– У меня голова идет кругом, Холмс, – признался доктор Ватсон, выразив общее мнение. – Но даже если так… Мне хочется верить, что здание устоит. Почему вы уверены в грядущем катаклизме?

– По трем причинам, друг мой. Во-первых, бурление событий усиливается. Корабль раскачивается всё сильнее: приближается шторм. Во-вторых, последняя подпорка сработала из рук вон плохо. Обрывок «Дейли Профит» поджег бикфордов шнур, ведущий к бомбе. Ну, и третья причина – это я, Шерлок Холмс.

– При чем тут вы, Холмс? Ведь это не вы манипулируете нашим прошлым?

Доктор осекся, а профессор Ван Хелзинг принялся разглядывать Холмса с подозрительным интересом.

– Нет, к сожалению, манипулятор – не я. Я куда лучше предвижу последствия своих действий. Ватсон, друг мой, я помню ваше мнение насчет треножников: «Нам бы такие машины в Афганистане!» Наш манипулятор с радостью идиота пошел бы вам навстречу. Я – перестраховщик, я боюсь даже представить, что бы началось в Афганистане, вторгнись мы туда на марсианских треножниках! Господа, я раскрыл это дело. Я знаю, что нужно предпринять для восстановления status quo. Но я не знаю – как. Боюсь, это невозможно.

Вскочив от избытка чувств, Ван Хелзинг принялся шарить по карманам в поисках новой сигары. Доктор протянул ему «Гуркху», но профессор не заметил дружеского жеста.

– Невозможно?! – воскликнул он. – Это мы еще посмотрим! Вчера вы были уверены, что вампиры – блажь нервных девиц! А теперь? Рассказывайте!

– Хорошо, – согласился Холмс. – С малышки Дженни все началось, ею все и закончится. Если девочка исчезнет, беспорядок прекратится.

– Mein Gott! – ужаснулся профессор. – Вы предлагаете убить невинное дитя?!

– Ни в коем случае. Я не самоубийца – вы прекрасно знаете, что происходит с беднягами, посягнувшими на Дженни. Девочку нужно просто изъять из нашей реальности, живой и невредимой – такой же, какой ее поместил сюда манипулятор. Сейчас дитя подобно катализатору химической реакции. Убери катализатор – и процесс прекратится сам собой. Имей мы возможности манипулятора, или хотя бы ту машину, которой он пользуется…

– Машину? – изумился Ватсон.

И задумчиво повторил со странной гримасой:

– Машину…

– Ну разумеется! Не вручную же манипулятор таскает подпорки? Помните запись Дженни? «Повторите запрос к машине. Произошла логическая ошибка». При помощи чудо-машины мы могли бы вернуться в исходную точку – атака марсиан на Молдон – и извлечь Дженни из нашей реальности за миг до начала магического произвола. Мы бы отправили ее домой – зря, что ли, ребенок зациклился на возвращении? Харьков двадцать первого века? Да хоть Атлантида минус шестнадцатого! Главное, изъять из молдонского котла катализатор – возмутитель спокойствия. Вот я и говорю: у нас есть решение и нет способа его воплотить. Я признаю свое поражение, господа. Я, Шерлок Холмс, сдаюсь.

Доктор Ватсон встал из-за стола. Выпрямился, вернув себе выправку военного медика Смахнул с лацкана воображаемую пылинку. И посмотрел на старого друга взглядом офицера, инспектирующего новобранцев перед боем:

– Сдаетесь? Вы, кто бросил вызов преступному гению Мориарти? Покоритель Рейхенбахского водопада? Охотник, перехитривший хладнокровного убийцу Морана? И теперь Шерлок Холмс намерен отступить?!

Холмс со вздохом развел руками.

– Что ж, – резюмировал доктор, сверкая очами, – будем считать ваше заявление минутной слабостью. Минута прошла, пора заняться делом. Это же элементарно, Холмс! Выслушайте меня, и вы поймете, что я прав!

– Одну минуту, – прервал его монолог Ван Хелзинг. – Я сейчас вернусь.

Профессор скрылся в доме викария, на ходу доставая из-под плаща револьвер. Через окно было видно, что преподобный Симпсон стоит на коленях посреди гостиной, освещенной двумя канделябрами, молитвенно сложив руки перед грудью. Внимание викария приковало к себе не распятие, как того следовало бы ожидать, а портрет на стене. Отворилась дверь, и Ван Хелзинг, ни слова ни говоря, всадил в холст три пули, одну за другой. На миг почудилось, что прекрасный молодой человек, изображенный на портрете, пытается сбежать – и даже почти выбрался из рамы! – но четвертая пуля, угодив в лоб, превратила его в злобного, а главное, неподвижного старца.

Пронзительно закричав, викарий стал рвать на себе волосы. Профессор же покинул гостиную, нимало не интересуясь истерикой преподобного Симпсона. В саду запоздало лязгнули затворы винтовок, но Холмс остановил солдат:

– Все в порядке. Никакой угрозы нет.

– Прошу вас, доктор, – вернувшись, профессор занял свое место за столом. – Продолжайте.

И стал перезаряжать револьвер.

2. Букет увядших цветов

В своем рассказе, джентльмены, я буду вынужден вернуться на много лет назад, как если бы обладал машиной времени. Итак, началась эта история в блаженной памяти восемьдесят седьмом, вскоре после того, как я вернулся из Сан-Франциско, где имел частную врачебную практику. И нечего улыбаться, Холмс! Я прекрасно помню, как вы осуждали мой отъезд в Америку. Сейчас, как мне ни больно, я вынужден признать вашу правоту. Все приведенные вами аргументы, от чисто меркантильных до самых высоких, включая апелляцию к британскому патриотизму, оказались безупречны.

Моя вина, моя великая вина!

Как бы то ни было, я снова оказался в Лондоне. Блудный сын вернулся на Бейкер-стрит, под крыло добрейшей миссис Хадсон, и начал всерьез подумывать о приобретении новой врачебной практики – скажем, в Паддингтоне или даже в Челси. Холостяк, я не знал тогда, что не пройдет и двенадцати месяцев, как я встречу мою милую Мэри и вступлю с ней в законный брак. Увы, счастью нашему не судился долгий век! Но вернемся к главному, оставив семейные неурядицы четы Ватсонов иным биографам. Мысли мои были заняты медициной, вернее, способом приложения своих профессиональных навыков; вы, Холмс, в те дни нечасто прибегали к скромной помощи вашего покорного слуги, размышляя над ужасными преступлениями Джека-Потрошителя – и я, имея чрезмерно много досуга, посвящал его самым неожиданным занятиям.