Порт-Артур (Том 2) - Александр Степанов

- Хорошо.

Варя вздохнула.

- Мне бы очень хотелось проехать с вами до самого моря, но боюсь, что Романовский будет этим недоволен...

- Я упрошу его взять вас с собой.

- Я буду тиха, скромна, одним словом - пай-девочка. Так ему и скажите. Варя подняла лошадь в галоп.

- Прошу садиться, господин Звонарев, - придвинул Романовский стул прапорщику.

Звонарев сел и, пока Романовский читал бумаги, осмотрелся вокруг. Фанза, которую занимал капитан, была чистая, просторная; в узорчатых окнах вместо обычной у китайцев цветной бумаги блестели стекла. На стене против окон висела подробная карта Артура с нанесенными на ней укреплениями и две большие схемы севастопольской обороны. На столе лежали какие-то книги. В глубине виднелась складная походная кровать.

- Значит, вы желаете проехаться со мной вдоль расположения моего отряда?

- закончил чтение капитан.

- Так точно. Если, конечно, это вас не затруднит.

- Нисколько, погода прекрасная, и я с удовольствием прокачусь верхом.

Капитан позвал денщика и приказал седлать лошадь.

- Мы отправимся сначала на берег моря, а затем проедем вдоль фронта по направлению к Артуру, - объяснил капитан. - Возможные позиции и наблюдательные пункты я нанес на эту карту, которую возьму с собой. Это ускорит и облегчит нашу работу.

- Со мной приехала мадемуазель Белая, дочь нашего генерала. Она хотела бы сопутствовать нам, - робко проговорил прапорщик.

- Она интересная? - улыбнулся капитан.

- Весьма своеобразна, во всяком случае.

- И прилично ездит верхом?

- Очень.

- Буду рад с ней познакомиться.

Подъехав к кумирне, где расположился отряд Красного Креста, они вызвали Варю. Узнав о приезде начальника отряда, на крыльцо вышел врач.

- Нас можно поздравить: мы наконец получили необходимые нам медикаменты и перевязочный материал, - радостно сообщил он. - Нам его любезно доставила сестра Белая.

- Позвольте поблагодарить вас, мадемуазель, и выразить свое удовольствие по поводу предстоящей совместной прогулки, - протянул руку девушке капитан.

Через пять минут они ехали по направлению к Голубиной бухте - Варя посредине, офицеры по бокам.

- Вы прекрасно сидите на лошади, мадемуазель, - заметил Романовский, критически осматривая Варю. - Повод держите крепко, лошадь хорошо слушается вас. Дать вам в руки меч и копье, и вы станете воплощением девы-воительницы.

- Я всего лишь скромная казачка, - ответила девушка, польщенная похвалой.

Вскоре впереди открылась Голубиная бухта. В нескольких десятках саженей от берега из воды торчал остов миноносца "Внушительный", взорванного здесь 11 февраля командой при приближении японцев. Исковерканные трубы, обломанные мачты и сиротливо стоявшие на палубе пушки четко виднелись на лазурно-голубом фоне воды.

- Памятник трусости наших морячков. Вместо того чтобы принять бой, они поспешили выброситься на берег и взорваться, - высокомерно заметил Романовский.

Выехав к берегу севернее Юдзянтуня, всадники направились к небольшому скалистому, на полверсты выдающемуся в море мысу, именуемому Промежуточной горкой. На нем виднелись стрелковые окопы, а дальше, маскируясь со стороны моря, - скорострельная пушка и несколько фанз. На ближайшей из них висел маленький флажок. Сюда Романовский и направил своего коня. Спешившись, офицеры вошли в дом, а Варя пошла навестить знакомых китайцев. При появлении начальника отряда из-за стола вскочило несколько человек.

Один из присутствующих, штабс-капитан Соловьев, отдал рапорт Романовскому.

- Прошу вас, господа, отправиться к своим частям, я обойду весь участок, обратился к ним Романовский.

Офицеры поспешили выйти из фанзы, за исключением Соловьева.

- Сейчас мы втроем - пардон, вчетвером, я упустил из виду мадемуазель Белую - направимся к деревне Шаньятоу. Побываем на горке, что к северу от нее. Там расположены окопы сборной роты штабс-капитана Соловьева.

- Придется немного обождать, пока приведут мою лошадь, - предупредил Соловьев. - Мы тем временем пройдемся к ближайшим окопам.

В нескольких сотнях шагов по берегу виднелась скала высотою в тридцать сорок саженей, на вершине которой был устроен полукругом окоп, фронтом на север и запад. Отсюда открывался широкий вид на бухту и море, а также и на прибрежные холмы, занятые японцами.

Романовский, на ходу здороваясь со стрелками, прошел вдоль окопа и поднялся на бруствер. Звонарев и Соловьев последовали за ним. Звонарев осмотрелся. Скала, на которой они находились, вдаваясь в море, делила Голубиную бухту на две части: меньшую - северную, берег которой был занят японцами, и большую - южную, оставшуюся за русскими. На стороне японцев было заметно движение. В море плавало много парусных и весельных шлюпок. На берегу суетились рыбаки, вытаскивая сети. Им помогали небольшие группы японских солдат. Несколько ближе к русским японцы косили пожелтевший гаолян, тут же рядом паслись лошади.

- Картина совсем мирная, - заметил Звонарев.

- Да, стреляют здесь редко. Мы экономим снаряды, а японцам стрелять не по чем - все голо и пусто. У нас здесь так мало войска, что задирать неприятеля нам не приходится.

Подошедший солдат доложил, что лошади заседланы.

- Где же мадемуазель Белая? - оглянулся Романовский. - Вы не видели сестры милосердия, что приехала с нами? - спросил он у стрелков.

- Они находятся в фанзе, в которой стоят артиллеристы, и подпоручик с ними.

Звонарев и Романовский застали Варю в разгаре операции. Она старательно обмыла нарыв и ловко вскрыла его. При этой операции солдат то и дело вскрикивал от боли, но Варя не обращала на него никакого внимания.

- Грязь у вас, господин подпоручик, поразительная. Все солдаты завшивели.

Не мудрено, что они болеют в таких антисанитарных условиях, - вполголоса отчитывала Варя молодого офицера.

Романовский молча наблюдал эту сценку. Заметив его, подпоручик забормотал в ответ что-то неразборчивое.

- Нужно сегодня же вынести и проветрить все тюфяки, а фанзу вычистить и побелить, а то у вас лошади прекрасно убраны, а люди живут по-свински, наставляла девушка.

- У кого еще что болит? - спросила она солдат.

- У меня сильно тело свербит, сестрица, - проговорил один из них.

- Сними рубашку.

Пока солдат раздевался. Варя обернулась и, увидав капитана, нахмурилась.

- Я, конечно, очень признателен вам за проделанную работу, мадемуазель, но сначала следовало бы спросить на это у меня разрешение, - заметил Романовский.

- Я сам попросил сестру осмотреть солдат. Наш фельдшер заболел, и мы лишены всякой медицинской помощи, - заступился за Варю подпоручик.

- В таком случае мне остается лишь извиниться перед мадемуазель Белой, а вам указать, что добровольные сестры не располагают знаниями даже ротного фельдшера.

- Я сдала фельдшерский экзамен, работаю в госпитале и знаю наверняка много больше, чем ваши ротные "эскулапы" - сердито отозвалась Варя.

- Опять неудача, - деланно засмеялся Романовский. - Еще раз извиняюсь. Вы клад: ездите верхом, как Брунегильда, лечите не хуже самого Эскулапа и воинственны не менее Афины Паллады!

Путь до Шаньятоу был проделан без приключений.

Романовский разговаривал с Соловьевым, а Звонарев с Варей ехали сзади.

- Терпеть не могу этого задаваку: "Я начальник отряда, потрудитесь меня слушать, я предупреждаю", - передразнивала Варя Романовского. - Папа-генерал и то так не разговаривает со своими подчиненными. Давайте отстанем от них совсем или поедем другой дорогой.

- Мне неудобно. Я ведь командирован в его распоряжение.

Варя вздохнула и замолчала.

Соловьевская горка, как ее называли по имени командира оборонявшей роты, оказалась полевым укреплением усиленной профили с двумя рядами проволочных заграждений и прочными блиндажами для стрелков. На флангах стояли два пулемета, а несколько сзади, около деревни, находилась скорострельная пушка.

С этой позиции открывалась огромная панорама от Голубиной бухты на западе до горы Высокой на востоке, то есть на протяжении почти восьми верст. Прекрасно были видны японские тылы в районе Высокой. И Звонарев с удивлением заметил, что японцы успели уже взобраться почти до половины горы.

- Однако они времени даром не теряют, - проговорил он, указывая на неприятельские траншеи.

- Зато мы о них совсем не думаем. Будь у нас здесь хотя бы две старые шестидюймовые пушки, никогда японцы не смогли бы не только взять, но и приблизиться к Высокой. Прошу вас обо всем этом довести до сведения вашего начальства, - ответил капитан.

Проходя мимо группы солдат-стрелков, капитан неожиданно велел некоторым из них раздеться. Поеживаясь от свежего ветра, стояли голые люди. Осмотрев их, Романовский брезгливо потрогал заношенное грязное солдатское белье, кишевшее вшами.

- Мадемуазель Белая кое в чем права. Вши и грязь могут оказать большее влияние на длительность обороны крепости, чем все осадные батареи, вместе взятые. Поэтому борьба с ними не менее важна, чем с японскими шпионами и пушками. Господин штабс-капитан, намотайте эго на свой длинный ус.