Переплет 13 - Хлоя Уолш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иисус Христос.
— Спокойной ночи, мам, — выпалил я и повернулся, чтобы уйти.
— Еще кое-что, — мама позвала меня.
Сделав глубокий вдох, я повернулся к ней.
— Да?
— Кто это? — спросила она, подергивая губами и постукивая пальцем по газете, лежащей на прилавке.
Я нахмурился.
— Кто «кто это»?
С широкой улыбкой на лице она взяла газету и подняла ее, чтобы показать мне.
— Это, — спросила мама, теперь широко улыбаясь, постукивая ногтем по огромной полноцветной фотографии, на которой я с Шэннон на игре School Boy's Shield на прошлой неделе.
— Местный или общий?
— Общий.
Черт.
Моя.
Жизнь.
— Отдай мне это, — рявкнул я, подкрадываясь, чтобы получше рассмотреть.
Выхватив газету из рук моей матери, я уставился на девушку, которая сводила меня с ума большую часть этих двух месяцев. Господи, она выглядела великолепно, с широко раскрытыми глазами и улыбкой, когда я прижал ее к себе.
Каштановые волосы были распущены и развевались на ветру. Ее макушка задела мою подмышку, настолько она была крошечной.
А потом мое сердце екнуло в груди, когда я прочитал заголовок.
“ 17-летний Джонни Кавана на фото со школьной подругой Шэннон Линч, когда они праздновали победу колледжа Томмен над Килбегом в финале School Boy Shield в прошлую пятницу. Кавана привел свою школу к пятой победе подряд на турнире Shield, завоевав еще один трофей в своей впечатляющей карьере и положив конец любым слухам о существующих травмах. Симпатичная школьница была свежа и сияла перед камерами, поздравляя Кавана с очередной победой. Когда его попросили прокомментировать статус их отношений, Кавана вежливо отказался, хотя говорят, что картинка говорит тысячу слов…”
— Она потрясающая девушка, Джонни, — размышляла мама, отвлекая меня. — Вы выглядите совершенно очаровательно вместе.
— Все не так, мам, — пробормотал я, прекрасно понимая, на что она намекает. — Она просто подруга.
— Я никогда раньше не видела тебя в газетах с друзьями, которые выглядят так, как она, — съязвила мама. — Это великолепная фотография, дорогой. Редакторы, должно быть, тоже так подумали, поэтому они отвели тебе целую страницу.
— На прошлой неделе я был капитаном нашей школы в финале, — выпалил я, не в силах смотреть на нее, потому что все мое внимание было сосредоточено на фотографии. — Мы победили. Это большое дело. Вот почему они дали мне целую страницу.
— Я рада за тебя, любимый, — радостно пропела мама. — Итак, как ее зовут?
— Шэннон.
— И?
— И это ее имя, — невозмутимо сказал я.
— Я получу что-нибудь еще?
— Чего ты еще хочешь? — я сорвался. — Я уже сказал тебе, что она просто подруга.
— Она подруга, — хихикнула мама с сарказмом в голосе. — Конечно, она подруга — а я Дева Мария.
— Не говори мне о своей девственности, — простонал я.
— Почему? — ответила мама. — Ты бы предпочел, чтобы я рассказала о твоей?
Нет.
Нет.
Боже милостивый, нет!
— Я иду спать. — Я сунул газету под мышку, прежде чем устало выйти из комнаты, не хромая, как ублюдок.
— Отдай мне мою газету, — со смехом крикнула мне вслед мама. — Я хочу поставить эту фотографию в рамку.
— Нет, ты не сделаешь это, — раздраженно проговорил я.
Когда я добрался до своей спальни, я щелкнул замком на двери и бросил газету на кровать, прежде чем направиться прямо в ванную. Сбросив одежду, включил душ и вошел внутрь. Осторожно опустившись на пол, я обхватил руками колени и наклонил голову.
У меня не было сил встать.
Мама права.
Я не в хорошей форме.
Сидя под потоком обжигающей воды, я закрыл глаза, когда дрожь прокатилась по мне. Одной рукой я откинул волосы с лица и горько вздохнул, когда все страхи и опасения по поводу моего будущего вышли на передний план в моем сознании.
Моя жизнь катилась к черту.
Мое тело разваливалось на части.
Мои мечты ускользали.
У меня целая куча проблем, о которых нужно беспокоиться. И все же я не мог выбросить ее из головы.
Полуночные, черт возьми, голубые глаза и до боли точные слова.
И теперь все стало хуже, потому что она не только находилась в моих мыслях 24/7, но и у меня была ее кровавая фотография, чтобы мучить себя.
И я бы мучил себя этой картиной.
Я планировал это.
Глава 19.Поздние ночные проверки реальности
Шэннон
— Хороший день? — это были слова, которыми меня поприветствовали, когда я переступила порог дома после нашей с Джонни катастрофической поездки на машине.
Если бы кто-то другой во всем мире задал мне этот вопрос, я бы ответила, но речь шла о моем отце. Он стоял в маленькой прихожей со свернутой газетой в руке, расспрашивая меня о том, как прошел день, и это была ужасающая концепция.
— Ты, блядь, глухая? — потребовал он, глядя на меня сверху вниз, белки вокруг его карих глаз были полностью налиты кровью. — Ты что, глухая? — спросил он. — Я задал тебе вопрос, девочка.
Вонь виски от его дыхания пронизала мои ощущения, и моя тревога взлетела до небес, когда я мысленно пыталась выяснить это.
Ему выплачивали социальное пособие по четвергам.
Это плохой день.
Не по вторникам.
Потом я подумала о том, какой сегодня был день, и мысленно дала себе пощечину за то, что оказалась неподготовленной.
Сегодня 1 марта.
И это первый вторник месяца.
День детской помощи.
День, когда ирландское правительство осуществляло ежемесячную денежную выплату родителям за каждого ребенка, которого они имели.
Это означало сотни евро, потраченных впустую в букмекерских конторах и пабах.
Это означало, что нашу семью ждали недели борьбы и нищеты из-за неспособности моего отца контролировать себя.
Мое сердце упало.
Бормоча быстрый ответ, я вытащила из замка ключ от дома, засунула его в пальто и обошла его огромную фигуру с намерением стащить пачку печенья из кухонного шкафчика, а затем сломя голову убежать в свою комнату.
Со всей своей смекалкой и мозгом в полной боевой готовности мне удалось добраться до кухни, но за мной, как дурной запах, в прямом и переносном смысле, тянулся мой отец.
Папа прислонился к косяку, сжимая в руке газету, и заблокировал мне выход.
— Как дела в школе?
Я стояла к нему спиной, занятая просмотром пакетов с супом и банок с фасолью, когда ответила:
— Хорошо.
— Хорошо? — насмешливо спросил он. — Мы платим четыре тысячи евро в год за «хорошо»?
Так оно и было.
Вот так.
— Все было хорошо, папа, — быстро вставила я. — У меня был
