Большие надежды (без указания переводчика) - Чарльз Диккенс

Мистеръ Джаггерсъ покачалъ головою, но онъ отрицалъ этимъ не самый вопросъ, а вообще возможность добиться у него отвѣта. Страшные слѣпки, когда я взглянулъ на нихъ, казалось, съ усиленнымъ вниманіемъ прислушивались къ нашему разговору, что придавало имъ выраженіе, будто они готовились чихнуть.

— Постойте! сказалъ мистеръ Джаггерсъ, потирая себѣ ляжки. — Я вамъ прямо скажу, мой другъ Пипъ, вамъ не слѣдуетъ меня объ этомъ и спрашивать. Вы это поймете еще лучше, если я вамъ скажу, что этотъ вопросъ можетъ ввести меня въ непріятности. Постойте! Я пойду далѣе, я скажу вамъ еще что-нибудь.

Разсматривая свои сапоги, онъ такъ низко нагнулся, что могъ потереть даже икры.

— Когда вашъ благодѣтель откроется вамъ, сказалъ мистеръ Джаггерсъ, выпрямляясь:- тогда ужъ вы сами будете имѣть съ нимъ дѣло. Когда это лицо откроется, мои обязанности оканчиваются. Когда это лицо откроется, мнѣ и нужды не будетъ до васъ. Это и все, что я имѣю вамъ сказать.

Мы переглянулись, и я задумчиво опустилъ глаза. Изъ его послѣднихъ словъ я заключилъ, что миссъ Гавишамъ, по какой-нибудь причинѣ или, можетъ-быть, совсѣмъ безъ причины, не сообщила Джаггерсу, что она предназначаетъ меня для Эстеллы, что онъ былъ недоволенъ этимъ, завидовалъ мнѣ, или, наконецъ, что онъ открыто противился этимъ планамъ и не хотѣлъ имѣть никакого съ ними дѣла. Поднявъ глаза, я увидѣлъ, что онъ все время не спускалъ съ меня своего проницательнаго взгляда.

— Если это все, что вы имѣете мнѣ сказать, сэръ, замѣтилъ я:- то мнѣ не остается ничего болѣе говорить.

Онъ кивнулъ головою въ знакъ согласія и, вынувъ свои часы — грозу всѣхъ воровъ, спросилъ, гдѣ я намѣренъ обѣдать? Я отвѣтилъ: «дома, съ Гербертомъ». Какъ водится, въ свою очередь, я попросилъ его осчастливить насъ своимъ присутствіемъ и онъ тотчасъ же согласился. Но онъ настаивалъ идти вмѣстѣ со мною для того, чтобъ я не вздумалъ ради него входить въ излишніе расходы, а ему еще нужно было написать письма два, три и, разумѣется, вымыть руки. Я сказалъ, что посижу покуда съ Уемикомъ.

Дѣло въ томъ, что когда пятьсотъ фунтовъ очутились у меня въ карманѣ, въ головѣ моей зашевелилась мысль, которая уже не разъ приходила мнѣ на умъ и мнѣ показалось, что Уемикъ именно человѣкъ, съ которымъ можно посовѣтоваться объ этомъ дѣлѣ.

Онъ уже собирался уходить, заперъ сундукъ, покинулъ конторку, поставилъ обѣ свѣчи съ щипцами на полочку около дверей, чтобъ разомъ ихъ потушить, сгребъ уголья въ каминѣ, такъ чтобъ они не могли вывалиться, приготовилъ шляпу и пальто и стоялъ, постукивая себя ключомъ въ грудь, въ видѣ полезнаго гимнастическаго упражненія, послѣ столькихъ часовъ усидчиваго труда.

— Мистеръ Уемикъ, сказалъ я: — я бы желалъ посовѣтоваться съ вами; мнѣ бы хотѣлось помочь одному другу.

Уемикъ стиснулъ ротъ и молча покачалъ головою, какъ бы желая, сказать, что онъ даже не подаетъ своего мнѣнія о такой пагубной страсти!

— Этотъ другъ, продолжалъ я: — старается добиться чего-нибудь на торговомъ поприщѣ, и ему очень-трудно начинать безъ капитала… Ну-съ, я бы хотѣлъ ему помочь.

— Деньгами? сухо спросилъ Уемикъ.

— Частью деньгами, отвѣтилъ я, и мнѣ представилась та аккуратная пачка счетовъ, которая лежала у меня дома: — Частью деньгами, а частью своими надеждами.

— Мистеръ Пипъ, сказалъ Уемикъ, я бы желалъ перечесть съ вами по пальцамъ всѣ мосты вверхъ по Темзѣ до «Чельза Ричъ». Ну-съ вотъ будетъ лондонскій — разъ; Саусворкскій — два; Блякфрайерзскій — три; Ватерлоскій — четыре; Весминстерскій — пять; Воксолскій — шесть. И онъ отсчитывалъ всѣ эти мосты, ударяя ключемъ по ладони. Какъ видите, ихъ ровно шесть, выбирайте любой.

— Я не понимаю васъ, сказалъ я.

— Выберите себѣ мостъ, мистеръ Пипъ, продолжалъ Уемикъ, вмѣсто отвѣта;- и пойдите прогуливаться по своему мосту, и остановитесь надъ среднею аркою вашего моста, и бросьте ваши деньги въ Темзу, вотъ и конецъ имъ. Одолжите ваши деньги другу, и конецъ имъ будетъ тотъ же! Да къ тому же въ этомъ будетъ еще меньше пользы и удовольствія.

И говоря это, онъ широко раскрылъ ротъ.

— Однако, это вовсе не утѣшительно, замѣтилъ я.

— На то и сказано, отвѣчалъ Уемикъ.

— И такъ, ваше мнѣніе, спросилъ я, почти съ негодованіемъ: — что человѣкъ никогда не долженъ….

— Ссужать, давать другу движимое имущество? сказалъ Уемикъ:- конечно нѣтъ, исключая того случая, когда хочешь отъ него отдѣлаться и то еще вопросъ, сколько можно на это пожертвовать.

— И это, спросилъ я:- и это ваше убѣжденіе, мистеръ Уемикъ.

— Это мое убѣжденіе, здѣсь въ конторѣ, отвѣтилъ онъ.

— А-га! подхватилъ я, хватаясь за его увертку: — но будетъ ли это вашимъ убѣжденіемъ въ Уольворѳѣ.

— Мистеръ Пипъ, серьёзно отвѣтилъ онъ: — Уольворѳъ самъ-по-себѣ, а контора сама-по-себѣ. Точно такъ же, какъ мой старикъ одно, Джаггерсъ другое. Ихъ не слѣдуетъ смѣшивать. Мои Уольворѳскіе убѣжденія можно узнать только въ Уольворѳѣ, а здѣсь вы узнаете только мои офиціальныя убѣжденія.

— Хорошо, хорошо, сказалъ я, чувствуя, что у меня гора свалилась съ плечь: — въ такомъ случаѣ я непремѣнно навѣщу васъ въ Уольворѳѣ, вы можете быть въ этомъ увѣрены.

— Милости просимъ, мистеръ Пипъ, отвѣтилъ онъ.

Мы все время разговаривали въ полголоса, зная, какъ чутокъ слухъ мистера Джаггерса. Теперь онъ показался въ двери, съ полотенцемъ въ рукахъ, и Уемикъ, тотчасъ надѣлъ свое пальто и готовился затушить свѣчи. Мы вышли втроемъ, но на крыльцѣ раздѣлились, Уемикъ пошелъ въ свою сторону, мы съ Джаггерсомъ въ свою.

Не разъ въ этотъ вечеръ, пожалѣлъ я, что у мистера Джаггерса нѣтъ въ Джерардъ-Стритѣ ни старика, ни пушки, словомъ, никого и ничего, что бы могло раздвинуть его насупившіяся брови. Не совсѣмъ пріятно было мнѣ убѣдиться, что мое совершеннолѣтіе не прояснило ту тѣсную атмосферу постояннаго присмотра и подозрѣній, которою окружилъ меня мистеръ Джаггерсъ. Онъ былъ въ тысячу разъ умнѣе и образованнѣе Уемика, и все же, я бы въ тысячу разъ скорѣе желалъ бы имѣть Уемика у себя за столомъ. И не на меня одного производилъ онъ такое тяжелое впечатлѣніе, потому-что, когда онъ ушелъ, Гербертъ, устремивъ взоры въ огонь, сказалъ мнѣ, что чувствуетъ будто когда-то, очень-давно, совершилъ преступленіе и совершенно забылъ о немъ, но теперь начинаетъ мучиться угрызеньями совѣсти.

XXXVII

Прійдя къ заключенію, что въ воскресенье было бы удобнѣе всего узнать Уольворѳскія мнѣнія и убѣжденія мистера Уэмика, я слѣдующее же воскресенье посвятилъ на путешествіе въ замокъ. Подъѣхавъ къ его стѣнамъ, я увидѣлъ, что флагъ грозно развѣвался надъ башнею, а мостъ былъ поднятъ, но не испугавшись этихъ признаковъ осаднаго положенія, я позвонилъ у воротъ, и былъ впущенъ старикомъ, самымъ миролюбивымъ образомъ.

— Мой сынъ, сэръ, сказалъ старикъ — предвидѣлъ, что вы зайдете и вѣлѣлъ вамъ сказать, что онъ скоро воротится изъ своей послѣобѣденной прогулки. Онъ очень аккуратенъ въ своихъ прогулкахъ. Онъ во всемъ аккуратенъ, мой сынъ.

Я кивнулъ старику, не хуже самого Уемика; мы вошли въ комнату и расположились передъ огнемъ.

— Вы, вѣроятно, познакомились съ моимъ сыномъ, сэръ, въ его конторѣ? сказалъ старикъ своимъ обыкновеннымъ голосомъ, напоминавшимъ щебетаніе птицъ, и грѣя руки передъ огнемъ. Я кивнулъ головою. Да! — Я слышалъ, что мой сынъ удивительно знаетъ свое дѣло, сэръ?

Я кивнулъ сильнѣе. — Да, да, такъ говорятъ. Вѣдь онъ по части законовъ? Я кивнулъ еще сильнѣе. — И это меня тѣмъ болѣе удивляетъ, что онъ не къ тому былъ воспитанъ продолжалъ старикъ: — онъ готовился въ купорщики.

Мнѣ любопытно было знать, какое понятіе старый джентельменъ имѣлъ о славѣ мистера Джаггерса, и потому я, что было силы, прокричалъ это имя. Но онъ совершенно озадачилъ меня, разразившись, вмѣсто отвѣта, самымъ радушнымъ, веселымъ смѣхомъ и едва проговоривъ:

— Конечно, конечно, ваша правда! — До-сихъ-поръ я не знаю, что онъ этимъ хотѣлъ сказать и, что смѣшнаго нашелъ въ моихъ словахъ.

Такъ-какъ я не могъ же сидѣть и постоянно кивать ему головою, не пытаясь даже занять его чѣмъ нибудь, то я пустилъ на удачу вопросъ; было ли купорное мастерство и его ремесломъ. Повторивъ нѣсколько разъ свой вопросъ и тыкая старика въ грудь, чтобъ привлечь его вниманіе, я, наконецъ, успѣлъ втолковать ему свой вопросъ.

— Нѣтъ, отвѣтилъ онъ;- нѣтъ, я былъ надсмотрщикомъ при магазинахъ. Прежде тамъ, вонъ, онъ указалъ на печку, но я догадывался, что онъ разумѣлъ Ливерпуль. А потомъ здѣсь, въ Лондонѣ; но по природному недостатку, потому-что, я долженъ вамъ сказать, сэръ, я тугъ на ухо…

Я выразилъ знаками величайшее удивленіе.

— …Да, тугъ на ухо. Когда этотъ недостатокъ поразилъ меня, мой сынъ сталъ заниматься законами, и сталъ покоить и беречь меня. И вотъ, мало-по-малу, отдѣлалъ это красивое и великолѣпное имѣнье. Но, что касается сказаннаго вами, продолжалъ онъ, снова принимаясь хохотать — то, конечно, конечно, ваша правда.