Вторая жизнь Мириэль Уэст - Аманда Скенандор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты хочешь чего-нибудь еще? – поинтересовался он.
– Нет… э-э… да. – Она отпустила ожерелье и сложила дрожащие руки на прилавке. – Не слишком поздно размещать заказы в каталогах?
– Зависит от обстоятельств. Ты хочешь получить заказ до Рождества?
Она кивнула.
– Слишком поздно. Если бы на неделю пораньше… – Он схватил пустой стакан с дальнего конца стойки, понес его между ладоней к раковине и кинул в пенистую воду, небрежно бросив через плечо: – В следующем году повезет больше.
Мириэль подождала мгновение, наблюдая, как он протирает стакан полотенцем для посуды. Только она решила, что он закончил, как он поднес стакан к свету и снова начал тереть, как будто чистил его для самого президента Кулиджа. В свое время она похожим образом игнорировала достаточно людей, чтобы знать, что он будет продолжать тереть, пока она не уйдет. Но дело было не в их отношениях, и будь она проклята, если уйдет, не получив его помощи.
Она не стала утруждать себя обходом прилавка, а вместо этого взобралась на него и перелезла. Все прошло не так изящно, как она себе представляла – в конце концов, она не гимнастка, – но столовая была пуста, а игроки в соседнем зале отдыха находились слишком далеко, чтобы разглядеть ее подвязки и сорочку с оборками. Фрэнк обернулся как раз в тот момент, когда она спрыгнула вниз и поправляла юбку.
– Посетителям столовой не разрешается стоять за стойкой, – заметил он.
– В прошлый раз ты, кажется, не возражал.
Его челюсть сжалась, и Мириэль пожалела, что вспомнила об этом.
– Слушай, дело не в том… Мне нужна твоя помощь в покупке рождественских подарков для детей.
– Сестры вяжут им свитера каждый год, а церковь Сент-Луиса в Новом Орлеане присылает молитвенники.
– Это то, чего ты хотел в детстве? Старомодный свитер и молитвенник?
– Я не рос таким богатым и модным, как ты. Мы были рады получить что угодно. – Он повернулся к раковине и взял еще один стакан. – Кроме того, клуб всегда запаковывает для них шоколадный батончик.
Мириэль подошла ближе. Она скучала по его запаху – слегка древесному, с нотками лосьона после бритья и мази.
– Фрэнк, пожалуйста, я знаю, ты думаешь, что я не более чем высокомерная эгоистка. Черт, может быть, так оно и есть. Но я пытаюсь сделать что-то хорошее. Я хочу, чтобы у Жанны и остальных детей было хотя бы одно прекрасное Рождество. Счастливое Рождество, когда они будут чувствовать себя такими же, как все остальные мальчики и девочки, и им не придется думать о болезни.
– Не понимаю, чем я могу помочь.
Она протянула руку и коснулась его руки, ее пальцы задержались на обнаженной коже под закатанным рукавом рубашки, пока он не поставил стакан.
– Да, ты высокомерная эгоистка, – согласился он. – Но это чертовски хорошая идея.
– Значит, ты мне поможешь?
Он повернулся и посмотрел на нее. Искры, мерцающие в его глазах в момент их последней встречи, исчезли.
– До Рождества осталось три недели. Я не представляю, что мы можем сделать.
– В Новом Орлеане или Батон-Руже должно быть какое-нибудь благотворительное общество, куда мы могли бы написать.
– Мы уже пробовали это раньше, chère.
Chère. Мириэль хотелось, чтобы ей не нравилось, когда он так ее называет. Хотелось не скучать по его запаху. Хотелось, чтобы какая-то маленькая частичка ее не сожалела о несостоявшемся поцелуе. Эта дружба была опасной. Могла причинить вред им обоим. Она поняла, что все еще стоит рядом с ним, достаточно близко, чтобы слышать его тихое дыхание и видеть крошечные царапины под подбородком от утреннего бритья.
Она сделала шаг назад, напоминая себе о предстоящей задаче.
– Ну, единственное, что можно сказать об эгоистах, это то, что мы достаточно самоуверенны, чтобы попробовать еще раз.
Глава 44
Мириэль отправила письма в Общество помощи прокаженным, Общество расширения Католической церкви, Ассоциацию страховщиков, Лигу защиты детей и даже Фонд Рокфеллера с просьбой прислать любые игрушки, какие только смогут.
И принялась ждать. Письмам потребуется время, чтобы дойти, нужно будет выделить средства, купить и отправить подарки. Если ее конверт останется лежать на заваленном письмами столе и его так и не вскроют в течение нескольких дней или совет директоров будет спорить о том, сколько денег можно потратить, игрушки не прибудут к Рождеству.
Жанна несколько раз спрашивала, считает ли Мириэль, что Санта получил ее письмо. Каждый раз Мириэль уверяла девочку, что так оно и есть.
Через полторы недели она начала ежедневно заходить в столовую после работы. Она чувствовала легкость, почти головокружение от предвкушения.
На лицах окружающих ее людей отражалась та же надежда. Жители, которых она никогда раньше не видела на почте, толпились у стойки. Некоторые уходили возбужденные, сжимая в руках посылку или письмо. Другие, как Мириэль, выходили из столовой с пустыми руками, утешая себя, что завтра что-нибудь произойдет.
По мере приближения Рождества ее настроение становилось все мрачнее. Она задерживалась в перевязочной, пополняя запасы, или оставалась в аптеке, дважды пересчитывая таблетки, чтобы не застать толпу в столовой. Она была не единственной, чья надежда угасала. И когда она видела эти тоскливые лица, ее разочарование удваивалось. Не говоря уже обо всех тех жителях, которые даже не удосужились зайти за почтой. Которые и так знали, что им совершенно нечего ждать.
Праздничные песни, звучащие по радио, стоящая в столовой ель, украшенная лентами и шариками, реклама в журналах с фотографиями толстого Санты с вишневым носом напоминали им – не только ей, осознала Мириэль, – о далеком доме.
* * *
В канун Рождества Мириэль надела свою унылую униформу и после завтрака отправилась в аптеку. Работа, которая раньше была ее любимой, после ссоры с Айрин стала тоскливой и нудной. Они часами находились бок о бок, смешивая мазь, наполняя капсулы или разливая дезинфицирующее средство по бутылкам – и не говоря друг другу ни слова.
Мириэль скучала по бесконечной болтовне Айрин. Ее грубому чувству юмора. Ее откровенным советам. Оглядываясь назад, она находила их размолвку глупой. Прекрасные цветы в гостиной начали вянуть и, в конце концов, засохли. Вместо пышного аромата от них исходил стойкий гнилостный запах. Она подозревала, что Айрин хранит их из чистого упрямства. Чтобы напомнить Мириэль об их ссоре. Напомнить, что у Айрин есть человек, который заботится о ней, вспоминает о ней на Рождество, а у Мириэль – нет.
И это было правдой. От Чарли давно ничего не приходило. От обществ, ассоциаций и фондов, в которые она писала,
