Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй

но не так, как планировали.

Тем временем, как говорится в «Гнилой коже», Харальд, Ульв и Халльдор провели ночь и день в темнице, предположительно питаясь сырым мясом змеи и нечистой водой, протекающей по заваленному трупами полу подземелья.

Всё, что у них было, это время. Время подумать, поразмыслить о своей судьбе, которая вознесла их практически на самую вершину христианского мира, а потом сбросила на самое дно. А Ульв и Халльдор, возможно, спрашивали себя, самого ли мудрого вождя они себе выбрали. Именно склонность Харальда рисковать – как в любви, так и на поле битвы – привела их к такому неприятному положению. А Харальд, возможно вспоминая дни побега из Норвегии, задавался вопросом, было ли ему суждено когда-нибудь прославиться. Безусловно, он многого достиг, но какой ценой? Одобрил бы поступки, которые привели Харальда к власти, его святой брат Олав?

Как будто в ответ на эти размышления на вторую ночь за дверью раздался голос – женщина спросила, живы ли варяги, и, получив утвердительный ответ, поинтересовалась, хотят ли они спастись. Скальды ответили, даже немного иронично, что они «не возражают против этой затеи».

Женщина приказала двум слугам, которых привела с собой, встать на открытый верх подземелья и сбросить узникам веревки. «Я пришла за вами, – сказала она, – потому что король Олав хочет вас спасти».

XIX

Побег из Византии

Ни вдова, ни юная дева не могут обвинить меня, Что в то утро я опоздал в бастион, Где мы скрестили мечи. Я расчищал путь острием копья И оставил там следы своих деяний. Харальд Сигурдссон

«Сначала вытянули из подземелья Ульва и Халльдора, – говорится в “Гнилой коже”, – и последнего Харальда».

Никто не помешал этой неизвестной даме послать двух слуг с веревкой на вершину тюремной башни: стражников не было – возможно, все воинские силы были брошены на сражение с киевскими захватчиками. И, по всей вероятности, у спасительницы варягов были средства, чтобы подкупить любого стражника и отправить его выполнять другой долг. Снорри называет ее не иначе как «знатной дамой». В «Гнилой коже» утверждается, что она была вдовой: это могла быть и Зоя, и Мария, не говоря уже о значительной части женского населения города в те тяжелые дни. Однако то обстоятельство, что скальды, которые называют по именам и августу, и себасту, не узнали спасительницу варягов, говорит о том, что она была не более чем придворной дамой, вероятно даже фрейлиной, которую послала одна из императриц (если предположить, что Зоя в последнюю минуту передумала). Но эта высокородная дама заявила, что ни одна из императриц ее не посылала, а действовала она от имени покойного брата Харальда. «Ко мне пришел король Олав, – рассказала она варягам. – Он сказал, где вы находитесь. Он охраняет вас, вы всегда будете под его защитой».

Харальд верил каждому ее слову, потому что в те времена после мученической смерти Олаву приписывали многие чудеса. (Спустя два столетия Снорри упомянул эту женщину в своем повествовании, но он не рассказал ее историю.) «Как вовремя и быстро мой брат освободил меня, – сказал Харальд. – О чем вы с ним говорили?» – «Он пришел ко мне во сне и сказал, что я исцелюсь от болезни, которой страдаю, если выполню его задание. Я спросила, кто он и кого мне нужно идти спасать. Он ответил, что не хочет, чтобы его брат страдал здесь, на юге, хотя он и не всегда поддерживает ваши планы. Потом я проснулась и поняла, что излечилась. И пришла к вам сюда».

Времени, чтобы отблагодарить ее, было немного. Трое беглецов попрощались со своими спасителями и пробрались через территорию ночного дворца к варяжским казармам. Стражники Константина, даже если они и стояли на службе у казарм, то разбежались, а возможно, их легко разогнали. В истории о них нет ни единого упоминания.

«Варяги встретили их с облегчением, – рассказывает “Гнилая кожа”, – и Харальд сказал о том, что пора браться за оружие». Может, по приказу императора стража и арестовала Харальда, но многие, очевидно, верили в его невиновность и по крайней мере готовы были поддержать его снова.

И здесь возникает последнее несоответствие между скандинавскими и византийскими повествованиями. Как уже говорилось, скальды рассказывают, что Харальд со своими людьми ворвались в покои императора и ослепили его, очевидно, речь идет о Михаиле V, хотя позже Снорри явно говорил о «Константине Мономахе, который правил вместе с императрицей Зоей». Фактически Константин и Харальд не встречались во время побега варяжского командующего. Это говорит о том, что, вероятно, императора не было во дворце, что вполне объяснимо: в это время его даже не было в городе, потому что он находился на борту корабля и руководил военными действиями по уничтожению киевлян.

«В ту же ночь, – продолжается повествование в “Гнилой коже”, – Харальд захватил дворец, где жила Мария, и они увезли ее с собой». Однако варягам не было необходимости захватывать весь Большой дворец. Пробежав по мраморным коридорам, размахивая мечами, копьями и топорами, им всего-то и нужно было добраться до императорских покоев, и варягам посчастливилось проникнуть так далеко. Вооруженные топорами, они без труда убивали или запугивали слуг, евнухов или дозорных, попадавшихся на пути, поскольку большая часть гарнизона воевала на императорских кораблях или вела пленных киевлян по берегу Босфора.

Поскольку Мария жила напротив пустой императорской спальни и Зоиной опочивальни, то так и тянет вообразить, что Харальд не упустил возможности выбить дверь своей бывшей возлюбленной и резко с ней поговорить, прежде чем уйти навсегда. Без сомнения, в эту ночь Зоя была во дворце и за этой дверью. И если не хотела нажить себе неприятностей, то должна была надежно запереть засовы.