Эльфийские хроники - Жан-Луи Фетжен

Менее чем в десяти шагах от нее на земле лежал лучник-эльф со светлыми волосами и с плащом цвета лишайника. Судя по расположению трупов, дальше, чем этот воин, вглубь подземного туннеля ни один из эльфов не зашел.

Ллиана очень долго не могла оторвать свой взгляд от безжизненного тела светловолосого эльфа. Этот цвет волос, этот плащ… Светловолосый эльф, должно быть, принадлежал к клану брюнеринов — одному из семи кланов Элианда. Когда-то давно, еще до этой войны, Гвидион частенько упоминал о светловолосых брюнеринах и рассказывал легенды об их далеких землях, укутанных туманом. Однако она, Ллиана, не помнила ни одной из этих легенд. Ей казалось, что в последний раз она была на занятиях у старого друида уже давным-давно. Да и вообще все, что происходило в ее жизни до этой войны, произошло очень давно. Элиандский лес, ее жизнь под кронами дубов, взгляд ее матери, взгляд Лландона… Ее, наверное, уже считают мертвой — как и тех, кто лежит на земле неподалеку от нее. Если нашли ее подвеску с руной тиса, то они, по крайней мере, узнали, что она находилась в момент начала битвы возле той ложбины и что она попыталась их предупредить. К сожалению, даже в этом она не могла быть уверенной.

Эльфы не плачут, однако они способны испытывать чувство печали — как способны испытывать его все живые существа, включая лесных животных и деревья. Только лишь у камней нет сердца. Ллиана не плакала, однако она буквально тонула в своем горе, которое давило на ее душу тяжким грузом. Да, принцесса эльфов была жива. Но, может быть, лучше бы она умерла.

И тут вдруг какое-то резкое движение в другом конце галереи отвлекло ее от этих мрачных мыслей. Тлеющие угли вспыхнули ярким пламенем, и возившиеся вокруг очага существа заметались в панике, крича что-то нечленораздельное — как будто неожиданно возник момент ужасной опасности. Хотя это яркое пламя смогло осветить глубину туннеля лишь очень бледным светом, юная эльфийка испугалась, что ее могут заметить, и стремительно бросилась в темноту — в противоположную сторону от стены, заграждающей вход в подземную галерею. Она бежала до тех пор, пока снова не оказалась в полной темноте, в которой ничего не могли увидеть даже ее глаза эльфийки. Далее пришлось передвигаться на ощупь, опустившись на четвереньки, как животное. В какой-то момент она случайно наткнулась пальцами на железную рогатину. Схватив ее, она прижала древко к груди. Это оружие было слишком тяжелым и длинным, потому почти бесполезным в схватке, однако оно придавало юной охотнице уверенности. Кроме того, выставив рогатину перед собой, Ллиана могла идти вслепую.

Прошло несколько часов, в течение которых она, должно быть, преодолела расстояние не больше одного льё, поскольку двигалась очень медленно и поскольку в этом ее движении навстречу неизвестности не было никакого смысла. Ей хотелось есть, хотелось спать, она чувствовала себя изможденной. Ллиана шла, ни о чем не думая и даже и не пытаясь предположить, что же может ждать ее в конце этого туннеля. Его вырыли монстры — в этом она была уверена. Их гнусным запахом пропитались стены. Добравшись до противоположного конца туннеля — если у этой бесконечно длинной подземной галереи имеется другой конец, — она окажется в Черных Землях — королевстве пепла и лавы, в котором правит Тот-которого-нельзя-называть, Зверь, Повелитель Тьмы, властелин того, что эльфы называли Инферн-Йеном[21], а люди — страной Горре. Попадать туда ей, конечно, не хотелось, однако оставаться здесь, в задымленной подземной галерее, было попросту бессмысленно. Поэтому она шла и шла вперед. Когда устали и перестали слушаться ноги, она упала на землю и, свернувшись клубочком, попыталась уснуть. Попыталась, но не смогла. Она чувствовала, что где-то неподалеку находятся какие-то животные и чувствовала их смрадный запах. Нет, спать нельзя. Она пошла дальше, утоляя жажду влагой, сочащейся по каменистым стенам, и заглушая чувство голода, грызя торчащие из земли корни. От чрезмерной усталости каждый шаг становился мучением. И когда не осталось сил на то, чтобы сделать хоть еще один шаг, Ллиана изнуренно опустилась на колени.

Именно в этот момент, едва не теряя сознание от изнеможения, она неожиданно увидела на расстоянии всего нескольких шагов от себя два маленьких красноватых огонька — неподвижных, круглых и сверкающих, как рубины. Этот неожиданный свет посреди тьмы вызвал у нее безумную радость, которая мгновенно улетучилась, когда Ллиана услышала глухое рычание, почувствовала смрадный запах и различила угрожающее движение.

Волк.

«Слушай меня, тот, кого воспитали в вере в единственного Бога. Я должен тебе рассказать о том, какими стали потомки Племен богини Дану. Забывающими историю древних времен, не ведающими о битвах, произошедших во имя Повелительницы этой земли, не знающими ничего о щедротах, которыми они были осыпаны, и уж тем более не отдающими себе отчета в том, что из этих щедрот вытекают и определенные обязанности. Люди даже в большей степени, чем карлики и эльфы, забыли о том, что представляет собой равновесие мира, однако ваша раса — такая хрупкая, ваше существование — такое короткое, а ваши знания — такие обширные, что вас, несомненно, следует простить.

В твоей абсурдной религии остаются несколько древних истин, которых время еще не стерло полностью, однако необходимо, чтобы ты рассказал мне побольше и чтобы ты мне объяснил, как эта религия появилась и почему ей удалось заставить вас отвернуться от древних верований. Но сначала сядь и слушай. Тебе ведь не хватает очень многих знаний для того, чтобы понять происходящее сейчас!

Монахи говорят вам, что вы — дети Бога. Это отчасти верно. Люди, как и все другие племена — карлики, эльфы и те из моего народа, которых вы называете «монстрами», — являются детьми не какого-то единственного Бога, а всех тех богов, которые завоевали мир в древние времена. Для этого им пришлось одолеть и уничтожить племя Фир Болг и фоморов, которые царствовали до появления богов. Называли этих богов «Туата Де Дананн» (то есть «Племена богини Дану»), а их королем был Луг.

Мы — племя Луга, а я — Тот-кого-нельзя-называть — являюсь Повелителем этого племени.

Пришло время собрать воедино разрозненные племена и восстановить равновесие мира. Ибо Луг требует землю, которую он нам доверил.

Ты боишься, и это нормально. Ты скоро узнаешь о величии Луга и станешь мне помогать. Я заглянул в твое будущее, Махеолас. Ты не можешь избежать своей судьбы. Твое имя начертано в древних предсказаниях. Сын Человеческий явится в День Пришествия, и его воля заставит его сородичей подчиняться ему… Ты будешь моим сыном, Копьеносцем. Именно благодаря тебе людям откроется свет единственного и настоящего Бога…»