Эльфийские хроники - Жан-Луи Фетжен

Тилль, как и все остальные, съежился под этим ужасным дождем, пригнулся к земле и стал обмазывать кожу грязью, чтобы защитить ее от жгучих капель. Как и все остальные, он вскоре начал стонать от боли и страха, молясь о том, чтобы побыстрее закончился этот жуткий дождь, капли которого, стекая по коже, оставляли на ней темные полосы.

Этот дождь продолжался, не стихая, в течение нескольких часов. Каждая капля вызывала такую боль, какую вызывает удар плетки, а капли эти текли одна за другой по обнаженной коже. Некоторые из пленников, обезумев от боли, бросались на колючие кусты, служившие своего рода «стенами» той «тюрьмы» под открытым небом, в которой держали людей и эльфов, угодивших в плен. Кусты эти были высотой в одну туазу, их черные ветки, поблескивающие от стекающей по ним дождевой воды, очень тесно друг с другом перепутались, а колючки на этих кустах были размером с большой палец руки. Другие пленники, потеряв от боли всякую совесть, стали прикрываться телом кого-нибудь из своих более слабых товарищей, а если он сопротивлялся, то его попросту душили. Третьи пленники пытались зарыться в землю. Именно так поступил Тилль и именно это его спасло.

Когда ливень наконец-таки прекратился, его товарищам пришлось вытаскивать его из ила, в который он зарылся. Его длинные черные волосы превратились в грязные прутики, а его муаровая туника зеленого цвета — цвета леса — отвердела от грязи и обволакивала его, как глиняная оболочка. Он, одуревший от боли так, как будто его излупили ветками крапивы, смотрел на своих сородичей и не узнавал их. Потом вдруг до него дошло, что не только они, но и он тоже сейчас, наверное, похож на глиняную статую — черную и влажную.

Таких, как он, здесь было десятеро. Десятеро среди сотен других пленников, собранных на этом огражденном колючими кустами участке. Десятеро даэрденов, живших на границе большого леса, на равнине Каленнан, заросшей высокой травой. Десятеро из тех, кого захватили в плен во время ужасной битвы, в ходе которой «зеленым эльфам» пришлось сразиться посреди обширной долины с орками и гоблинами из Черных Земель. Они были избиты монстрами, обозленными своим поражением, а затем их повели по темным подземным туннелям, прорытым в горах. Их морили голодом и жаждой в течение нескольких дней, и в конце концов они оказались здесь, в этом котловане. Многим эльфам не повезло: они умерли во время этого тяжкого путешествия. А может, им, наоборот, повезло.

Тилль представлял себе войну совсем другой. Во время вооруженных схваток — а они были первыми в его жизни — не было места ни для героизма, ни для благородства, ни даже для страха. Он бежал, когда бежали другие, стрелял из лука по врагам, которых он толком не мог рассмотреть, подчинялся приказам, отдаваемым громким голосом и очень быстро. Суматоха, толкотня, шум… Орки неожиданно окружили эльфов со всех сторон. Слева и справа от Тилля один за другим стали падать на землю его сородичи, а затем перед ним вдруг возникло бесформенное лицо одного из этих монстров, и в следующий миг Тилль почувствовал, что его ударили чем-то по голове.

Самое странное и самое ужасное заключалось для него сейчас в том, что он не знал, чем же закончилась эта битва, почему его и многих других эльфов взяли в плен — вместо того чтобы их просто убить, и почему пленных было так мало.

Впервые с незапамятных времен, о которых рассказывали сказители, «высокие эльфы» семи кланов Элианда пришли сражаться бок о бок с «зелеными эльфами», и некоторые из «высоких эльфов» тоже сейчас находились здесь, в плену: их схватили, когда они отводили своих раненых в безопасное место. Тилль разглядел одного ласбелина с рыжими волосами, а еще двух лучников с высокомерным видом и одну эльфийку с серыми волосами. Он не знал, к какому клану эту трое относятся. Остальные пленники уже находились в этом проклятом котловане, когда его, Тилля, сюда привели. Это были люди, их насчитывалось две или три сотни, и, судя по их внешнему виду, они не относились к числу воинов. Среди них имелись старики в лохмотьях и с бородами, дети с растерянным выражением лица, толстые торговцы, облаченные в дорогие одежды, и какие-то другие мужчины, на которых одежды не было почти никакой. За всю свою жизнь Тилль еще не видел так много людей. Большинство из тех людей, которые попадались ему раньше, он убил… Люди, заходившие в лес, были солдатами, монахами, угольщиками или дровосеками. Их нужно было убивать, чтобы спасти деревья, спасти лес. Те же, кого он видел сейчас, не были похожи на людей, с которыми он воевал, однако разве можно судить сейчас об этих существах по их внешности, если каждый день, проведенный здесь, в этом котловане, они подвергались всяким жестокостям — например, их держали под таким вот дождем?

Вспомнив о том, что вокруг него стоят его товарищи, Тилль поблагодарил их кивком головы, а затем отошел в сторонку и присел на землю рядом с колючими кустами. Вообще-то и почти все остальные пленники сделали то же самое, и в центре остались лежать на земле лишь тела тех, кто пострадал от этого дождя уж очень сильно. По меньшей мере двое из них лежали абсолютно неподвижно: они то ли умерли, то ли просто потеряли сознание. Еще трое извивались на земле, как червяки, издавая хриплые стоны, которые были еще даже более страшными, чем их кровоточащие раны. Тилль отвернулся от них и поднял глаза на возвышающиеся вокруг него горы. Серый холодный туман ограничивал его поле зрения расстоянием полета стрелы, однако, насколько он мог видеть, местность, в которой он находился, была окружена огромными и гладкими отвесными скалами, похожими на стены гигантской крепости. К ним были прикреплены какие-то замысловатые деревянные сооружения, соединяющие каменоломни, железные и серные рудники и мастерские по плавке свинца. Неба Тилль не увидел, поскольку он было скрыто темными тучами, которые — похожие на клубы дыма — перемещались с довольно большой скоростью, хотя никакого ветра не было. Прошедший недавно дождь, пронизывая эту темную завесу, уносил с собой на землю сернистые миазмы, и именно поэтому его капли буквально обжигали кожу. Тилль до сих пор чувствовал эту боль.

Его внимание привлекли донесшиеся откуда-то издалека крики. Звуки напоминали собачий лай. Какой-то странный язык, которого он не понимал. Подчиняясь этому тявканью, являющемуся, по-видимому, приказами, несколько орков, вооруженных пращами и дротиками, поднялись на одну из маленьких башен, окружающих загон и представляющих собой не более чем деревянные платформы, которые были сколочены так же небрежно и были такими же шаткими, как и деревянные сооружения, прикрепленные к отвесным скалам. Одна из этих башен защищала ворота «тюрьмы», вторая — возвышалась с противоположной стороны. Стражники, не обращая ни малейшего внимания на жалкую толпу пленников, затеяли какую-то игру, то ли в кости, то ли в бабки. Они были облачены в кожаные доспехи с широкими наплечниками и вооружены большими щитами, позволяющими им укрываться не только от вражеских стрел, но и от ужасных дождей вроде того, который прошел недавно. К судьбе пленников они, похоже, относились с таким равнодушием, что Тилль невольно задался вопросом, как же эти орки отреагируют, если он попытается перелезть через ворота и удрать… Нелепая идея. За пределами этого загона наверняка находились десятки — а может, даже и сотни — орков. А он, Тилль, даже не знал, в каком направлении ему следует бежать.