Мои Белые Боги - Алиса Кортно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Печальные вести заметно расстроили вестников и риспийцев. Ральф говорил о некой распре среди вестнических семей, приведшей к почти полному уничтожению Форстов и Аклос тяжело вздохнул, еще раз склонил голову и сказал: – Тяжело слышать такие слова, да разольется мир между братьями и не будет у них вражды между собой. Алиохаро.
– Алиохаро, добрый сын доброй матери. Другая Риспа, другие вестники, – сказал Ральф с одобрением глядя на бородача, – теперь нам не до вражды. Дела плохи, всего я не имею времени сказать, да и не нужно. Я нужен своему народу, и вы нужны! Если останетесь – погибнете, Катарац найдет способ взломать защиту укрепления и очень быстро. Мориспен хотят избежать вашей смерти, чтобы не ссориться с драконами и предлагают покинуть Горыянцы вместе с вашими детьми полукровками-простерианцами, в которых течет риспийская и вестническая кровь. Уйти нужно до заката. Это хорошее предложение, братья. Пора вернуться домой!
На лицах вестников застыло недоумение, удивление, задумчивость, усмешка, отрицание. Никто не спешил разделить энтузиазм важного гостя, который ни открывал клетки с людьми, не видел их плачевного состояния и все эти годы не учил маленьких обитателей Горыянцы смеяться.
– В Горыянцы мы попали через открытый Альмахатери проход, ты же прибыл с помощью чужого драгэти, поэтому исполняя волю богов о нашей судьбе, мы свободны от клятв Риспе, – стараясь говорить убедительно, произнес Грис и все равно было заметно его волнение. Потому что это ни что иное, как не повиновение драгэти силы. Воля богов на Земле понятие из мифов и легенд. Среди вестнического права, если так можно выразиться, является серьезным аргументом, то есть если их сюда «занесло», то Ральф не может отдавать им приказы, ведь они не просто покинули Риспу, они «покинули» время.
Ральф Форст далеко не хладнокровный мориспен, его реакцию легко понять по мимике. В этом драгэти «старом вороне» сидит нетерпимость к другому мнению, кроме своего, старательно подавляемые задатки тирана нет-нет, да и проглядывают и проскальзывают. Он пустился в опаснейшее путешествие из-за сидящих за столом двух драгэти. На Риспе Ральфу очень нужны помощники и слова Гриса пришлись ему не по вкусу. Прям совсем не по вкусу. Не желая сдаваться, Ральф перебрал пальцами по столешнице и убийственно-тяжелым голосом сказал: – Боги не препятствовали моему появлению и нашему возвращению домой тоже препятствовать не будут.
– Тогда пусть каждый решает за себя: я – остаюсь! – твердо сказал Грис и выдержал взгляд Форста.
– Я – тоже остаюсь, – заявил довольный Перекоос и отбил каблуками чечетку, что выглядело отчаянно глупо. Саша стала свидетельницей щекотливого разговора и не простого личного решения каждого присутствующего. Кто ж знал, что так повернется встреча. Если уйти прямо сейчас, то это будет заметно и в тройне неудобно. В зеркале опять почудилась незнакомка с темными волосами.
– Может зеркало какое-нибудь «волшебное», «заколдованное» драгэти. Не зря же оно стоит в вестническом зале, – подумала Саша.
– Меня можно не спрашивать: я остаюсь, – отозвался Аклос Уэарз.
– А дети? – спросил Ральф, – я знаю, как они будут дальше расти и смогу позаботиться. Среди полукровок нет драгэти, растут так же быстро, как люди и живут десять человеческих жизней.
– Благодарю. Это хорошие новости, мы многого о них не знаем пока …еще, – задумавшись, ответил Аклос, – да хранит судьба от таких решений, но здесь их дом, мама, друзья. Они разделят участь всего человечества. Алиохаро. Это моё решение.
– Я остаюсь, – сказал Изирда.
– Остаюсь,
– Остаюсь,
– Остаюсь,
– Моё слово: остаюсь,
– Остаюсь, – на разные голоса и оттенки повторялось в вестническом зале. От страшного привкуса, что вообще возник этот вопрос до разочарования, что возник этот вопрос.
Вставая со своего места, Ральф легко ударил по столу двумя руками и вздохнул и оглядел непокорных вестников и обратился ко всем: – Что ж братья мои, и вы любимые Альмахатери риспийцы, я ожидал такого ответа и прибыл в Горыянцы с дарами: с маслами, тканями, винами, съестными запасами и инструментами, делающими ручной труд подобно труду драгэти. Хотя вряд ли здесь зацветут травы бессмертия, сохраняйте достоинство и честь воина и да пребудет с вамирадость и свет Риспы. Алиохаро.
– Алиохаро, – прощались вестники и риспийцы с удивительным гостем, с неверо=ятным гостем и мимолетной, вспыхнувшей и погасшей надеждой.
– Прощай, драгэти, – сказал Аклос и обернулся и взял из рук другого вестника книгу в зеленой, грубой обложке с желтыми листами и сером переплете и протянул Ральфу: – Драгэти пишут хроники короткими, я добавил больше описания нашего пути Тарс – Горыянцы.
Ральф взял книгу и провел по обложке ладонью, как по великой ценности и сказал: – Она будет многажды переписана и прочитана. Жаль, мы не узнаем окончания.
– У жизни нет окончания. Ее можно описывать вечно и всегда она будет интересна.
– Они прощаются, – в отчаянии подумала Саша и когда Ральф уйдет, наше положение станет столь же плачевным, сколь плачевным было раньше, а может и того хуже. Атаки на укрепление участятся. Если раньше вестников терпели, как «досадное обстоятельство», то теперь приложат все силы, чтобы заполучить человека с Голубой Длани. А сил у мориспен немерено! И, наверняка, свои собственные ловушки для драгэти имеются. Запрятанная за семиугольным блоком ловушка не разрешит плачевное состояние человечества. Даже если Катарац погибнет, придут другие драгэти мориспен и загонят людей обратно в те ужасные, ужасные, полные отчаяния клетки.
Слова, слова. Изобретение людей. Красивые, успокаивающие, воодушевляющие, зовущие на подвиг, обжигающие, помогающие, обижающие, сопереживающие, складывающиеся в чудесные стихи, взвешенные, осторожные, тщательно подобранные или вырвавшиеся из самой глубины сердца с отчаянной просьбой. Саша подскочила и с губ сорвалось: – Спаси нас! Останься! Разве ты не понимаешь?! Это конец. Мы такого ничем не заслужили…
Повисло молчание. По любезному прощанию болезненно стеганули кнутом. Сэвилье легче просить, потому что вестники со своей участью давно примирились, а Саша не примирилась ни со своей участью, ни с участью людей! «Старый ворон» оглянулся на девушку, исчез и тут же появился в трех шагах от нее и, вглядываясь в ее лицо вдруг перевел взгляд на зеркало и будто обжегся увиденным отражением, перевел взгляд на дверь и глухой голос Ральфа сказал: – Повелитель Умара Дориан Агиб ведет войну с отцом и старшими братьями и на этом пути обе стороны понесли большие потери и не видно этой войне конца и как-то Дориан сказал: – Выбирая союзников и врагов, будь осторожен, не спеши, иначе однажды прочувствуешь всю свою двадцатую беспомощность. Я тогда не совсем понял вторую
