Политическая биография Сталина. Том 2 - Николай Капченко

Глава 5

МЕЖДУНАРОДНЫЕ АСПЕКТЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СТАЛИНА

1. Внешнеполитическая концепция Сталина: начальный этап формирования

Внимание, которое уделяется вопросам внутрипартийной борьбы, читателю может показаться явным перекосом в освещении всей политической деятельности Сталина. У кого-то возникнет мысль: неужели его деятельность вращалась главным образом и прежде всего вокруг чисто внутрипартийных проблем? На этот невольно возникший вопрос надо дать определенный и четкий ответ: да, рассматриваемый период отличается именно тем, что данные вопросы стояли в эпицентре его внимания, как и вообще в эпицентре всей общественно-политической жизни партии и страны. Поэтому мне кажется оправданным акцент на этой стороне его деятельности. Не выиграв борьбы с троцкистской оппозицией, Сталин не стал бы Сталиным, а затерялся бы среди других деятелей второго исторического плана. Победа над оппозицией как бы открывала ему в дальнейшем путь к тому месту в истории, которое он и занял. Так что чрезмерный интерес к аспектам внутрипартийной борьбы только лишь на поверхностный взгляд может показаться таковым.

Сказанное отнюдь не означает, что другие стороны его политической деятельности должны остаться на втором плане. Это было бы в корне неправильно, поскольку в конечном счете в историю Сталин вошел отнюдь не благодаря своим победам во внутрипартийных баталиях. При подходе к освещению его деятельности не должны остаться вне поля зрения другие ее аспекты. Здесь я имею в виду прежде всего деятельность в области международных отношений и внешней политики. Посвящая главу этому аспекту, я хочу не столько дать подробный и систематический обзор его дел в сфере международной политики вообще и внешней политики Советского Союза в особенности в рассматриваемый исторический отрезок времени. Есть все резоны, чтобы в самом обобщенном виде рассмотреть начальный этап процесса формирования внешнеполитической концепции Сталина. Разумеется, речь не идет и не может идти о рассмотрении целостной внешнеполитической концепции, которая формировалась и развивалась на протяжении целых десятилетий. В конечном счете она нашла свое выражение и отражение в сумме фундаментальных внешнеполитических принципов и положений, характеризующих сталинскую внешнюю политику в целом. Но все это было итогом длительного процесса. Здесь же я сосредоточу внимание на начальном этапе формирования внешнеполитических воззрений Сталина, на особенностях его подхода к международным проблемам того исторического периода. На мой взгляд, именно после смерти Ленина на протяжении пяти-шести лет протекал начальный этап становления Сталина как политика мирового масштаба. Не следует считать это преувеличением, поскольку я имею в виду прежде всего не масштаб и характер внешнеполитических шагов Сталина в этот период, а главным образом становление его принципиальных взглядов на мировую политику вообще и внешнюю политику СССР в первую очередь. Центр тяжести лежит в том, как Сталин начал формироваться как государственный деятель с широким и перспективным мышлением, как он сумел сформулировать и обосновать главные внешнеполитические ориентиры страны. Иными словами, как Сталин из просто партийного деятеля превратился в геополитика, мыслящего большими категориями, способного улавливать ведущие тенденции международного развития и в соответствии с этим намечать курс нашей страны на мировой арене.

Следует сделать еще одно замечание. Рассматриваемая сторона деятельности Сталина пока еще не получила глубокого освещения. Здесь я вполне разделяю точку зрения В.М. Александрова, который писал: «…именно внешнеполитический аспект является ключом к пониманию и объяснению всей системы политических взглядов Сталина… К сожалению, автору так и не удалось обнаружить ни одной специальной работы, посвященной сталинской внешнеполитической доктрине. В исследованиях биографического характера внешнеполитическая проблематика освещается лишь фрагментарно и сводится, главным образом, к перечислению общеизвестных фактов и событий. Попытки проанализировать теоретические взгляды Сталина на внешнюю политику не предпринимаются. В работах по советской внешней политике сталинского периода отсутствует анализ личного вклада Сталина в ее разработку, формирование и осуществление. Советская внешняя политика рассматривается как некая обезличенная постоянная величина на всем протяжении существования Советского Союза как государства. В итоге вопрос о том, в чем состояло существо внешнеполитической доктрины Сталина и была ли у него такая доктрина вообще, пока остается без ответа»[259].

Соглашаясь с А. Александровым по существу, я полагаю, что правильнее вести речь не о внешнеполитической доктрине Сталина как таковой. Само понятие доктрина в современном обиходе в приложении к внешней политике и международным отношениям приобрело (правомерно или нет — это другой вопрос) довольно конкретный и несколько зауженный смысл. Обычно под доктриной понимают позицию, выраженную по какому-то или каким-то принципиальным вопросам, но не как всеобщую систему взглядов. К примеру, бытуют такие понятия, как «доктрина Монро», «доктрина Трумэна» и т. д. Применительно к системе внешнеполитических взглядов Сталина более точным и правильным, на мой взгляд, использовать термин концепция. Сумма основополагающих принципов и положений, которые связывают с именем Сталина в сфере международных отношений и внешней политики, наиболее полно можно выразить именно термином концепция. Так что в данном разделе речь и будет идти о становлении внешнеполитической концепции Сталина.

Если в самом общем виде определять фундаментальные истоки этой концепции, то следует, очевидно, выделить следующие принципиальные положения. Сталин был марксистом и, следовательно, стоял на почве признания классовой борьбы как оси всего общественного, в том числе и международного развития. Согласно его воззрениям именно классовый характер нового строя в Советской России с логической закономерностью предопределяет неизбежность противостояния ее в отношениях с ведущими капиталистическими державами. Противоречия между СССР и капиталистическим миром носят глубокий и непримиримый характер. Отсюда вытекал и тезис о неизбежности, рано или поздно, открытого военного противоборства между ними. Ход событий в дальнейшем подтвердил правомерность и обоснованность такого перспективного анализа.

Тем, кто безапелляционно утверждал, что Сталин никогда не был способен на серьезные теоретические изыскания, что он показал себя прежде всего как практик-прагматик, можно возразить не словами, а фактами. Например, уже в 1927 году он сделал вывод о неизбежности новой империалистической войны. Могут возразить, что здесь и не пахнет никакой теорией, что постулат о неизбежности войн в эпоху империализма сделал еще Ленин. Частично это так. Но новация Сталина состоит в том, что он органически увязал новые тенденции в развитии капитализма с ленинской теорией о неизбежности войн в эпоху империализма. Сталин обосновал тезис, в соответствии с которым «кризис капитализма и подготовка его гибели растут из стабилизации. Разве это не факт, что капитализм за последнее время усовершенствовал и рационализировал свою технику, создавая огромные массы товаров, которых нет возможности реализовать? Разве это не факт, что капиталистические правительства всё более фашизируются, наступая на рабочий класс и укрепляя временно свои позиции? Следует ли из этих фактов, что стабилизация стала прочной? Конечно, нет! Наоборот, именно эти факты ведут к обострению того кризиса мирового капитализма, который является несравненно более глубоким, чем кризис перед последней империалистической войной»[260].

Касаясь основ внешнеполитической концепции Сталина, необходимо подчеркнуть, что констатировать постулат о неизбежности столкновения между Советской Россией и империалистическими державами и поставить на этом точку — значит серьезно упростить и схематизировать принципиальную позицию Сталина. Он исходил не только из неизбежности финального столкновения Советского Союза с наиболее агрессивными силами империалистического лагеря. Вторым важным компонентом сталинской внешнеполитической концепции выступало ленинское учение об межимпериалистических противоречиях, коренящихся в самой природе империализма. Сталин рассматривал эти противоречия в качестве одного из важнейших ресурсов в успешном проведении советской внешней политики. Конечно, читатель вправе сказать, что использование противоречий между реальными и потенциальными противниками так же старо, как и сам мир. Это, действительно, так. Но сюда Сталин внес много нового, фактически возведя лавирование и использование противоречий между западными державами в одну из фундаментальных опор советской внешней политики. И, надо сказать, что добился в этом блестящих результатов. Использование противоречий, а зачастую и их провоцирование и раздувание, было не просто тактической линией Сталина, а важной составляющей его стратегического курса в сфере международной политики.