Политическая биография Сталина. Том 2 - Николай Капченко

Но все эти и подобные им аргументы получали решительный отпор. Так, будущий автор антисталинской платформы (начало 30-х годов) М.Н. Рютин под аплодисменты делегатов заявил, что тактика оппозиции это — тактика типичных взбесившихся мелкобуржуазных авантюристов. Каковы составные элементы этой самой оппозиционной тактики? Первый элемент — лицемерие и не только лицемерие, но прямой обман партии, прямое жульничество; второй элемент — клевета; третий элемент — авантюризм; четвертый элемент — истерика и пятый элемент — хлестаковщина[247].

Характерной чертой съезда — и это было своего рода новацией — стало зарождение того явления, которое впоследствии вполне правомерно связывали с культом личности. Я приведу несколько примеров того, что именно на этом съезде было положено фактическое начало выделению Сталина из числа других лидеров и подчеркивание его исключительных заслуг. Конечно, это были лишь первые ласточки, но они, как ни странно, в конце концов и сделали весну. Так, в приветствиях съезду раздавались такие здравицы: «Да здравствует Генеральный Секретарь ЦК партии т. Сталин! (Аплодисменты.)»

«Товарищи, по поручению рабочих, десяти тысяч человек, еще сообщаю, что, даря вам молот, мы с собой не взяли молотобойца, рабочие просили избрать т. Сталина молотобойцем. (Аплодисменты)»

«Другой подарок трудящиеся шлют съезду — вылитый из сахара барельеф-портрет нашего железного, непоколебимого генерального секретаря т. Сталина. (Аплодисменты.)»

«Разрешите преподнести вам набивные платки, на которых портреты наших вождей — т. Ленина и т. Сталина. (Аплодисменты.)»[248].

Примечательно, что публично Сталин был поставлен в один ряд с Лениным и удостоился чести быть назван вождем наряду с последним. Конечно, это были всего лишь единичные явления и никто тогда не мог предположить, что из этого ручейка скоро образуется мощная река, целый океан восхвалений. Кстати сказать, на самом съезде в выступлении видного сторонника генсека А.А. Андреева содержалась оценка принципиальной ошибки лидеров оппозиции, которая, по мнению оратора, заключалась в том, что Троцкий, Зиновьев и Каменев потерпели сокрушительное поражение прежде всего в силу того, что они в корне ошибались в подходе к проблеме отношений вождь — массы. Я приведу отрывок из его речи отнюдь не потому, что он был своего рода комплиментом Сталину, но и своеобразным предостережением. Вот что говорил Андреев: «Я думаю, что основной просчет в их тактике произошел по линии немарксистского подхода к вопросу об авторитете вождей. В этом у них произошел основной просчет. (Голос: «Переоценка».) (Голос: «Правильно!») Они не как марксисты подошли к этому вопросу, они подошли к этому вопросу не с точки зрения, что вожди для партии, а не партия для вождей, они подошли с точки зрения последнего положения — партия для вождей, и ошиблись. Они поддались немарксистской переоценке роли личности в истории. Они выступили как сверхчеловеки. Они думали, что достаточно будет выступить кучке мировых вождей, да еще под знаменем «большевиков-ленинцев» и т. д., чтобы партия за ними пошла. Они переоценили значение авторитета вождя, они забыли, с кем имеют дело, они забыли, что имеют дело с партией революционного класса пролетариев, они забыли, что имеют дело не с простой партией, а с партией большевиков, и тут у них произошел просчет. Тут у них произошел просчет, — они слишком понадеялись на свой авторитет, на авторитет вождей и т. д.

Нет, авторитет вождя в нашей партии может держаться постольку, поскольку вождь идет с партией, постольку, поскольку вождь правильно ведет партию по основным путям и т. д. Но если вождь заколебался, если вождь отходит от основной политики нашей партии, если вождь изменяет ленинизму — от него ничего, даже мокренького места, не остается. Вот в чем сила нашей партии, и они просчитались в своих расчетах, забыв эту величайшую силу нашей большевистской партии»[249].

Нет необходимости комментировать приведенный выше пассаж. Хотя он и выдержан в сугубо марксистских канонах, тем не менее дальнейший ход событий показал, что отнюдь не всегда партия контролирует своих вождей. И Сталин своей деятельностью безоговорочно доказал эту истину. Проблема вождь и партия оказалась не столь прямолинейной, не столь простой, как трактовали догматы марксизма-ленинизма. Более того, именно эта проблема стала камнем преткновения, одним из главных источников кризисных явлений и трагических потрясений, сопровождавших не только дальнейшую политическую деятельность Сталина, но и фактически всю послесталинскую историю существования Советского Союза.

Но вернемся к освещению работы XV съезда партии. Съезд поставил окончательную точку в борьбе против объединенной оппозиции. Он принял решение исключить из партии 75 активных деятелей троцкистской оппозиции, в том числе Каменева, Лилину (жену Зиновьева), Евдокимова, Муралова, Смилгу и др., а также группу Сапронова как явно антиреволюционную (25 человек). Одновременно съезд поручил ЦК и ЦКК принять все меры идейного воздействия на рядовых членов троцкистской оппозиции с целью их убеждения при одновременном очищении партии от всех явно неисправимых элементов троцкистской оппозиции[250].

Перед лицом таких решительных и бескомпромиссных действий оппозиция и ее лидеры (за исключением Троцкого и его ближайших сторонников) полностью приняли все условия фактически безоговорочной капитуляции. Они обратились к съезду с заявлением, которое лучше процитировать, чем о нем писать: «…Мы принимаем к исполнению требование съезда об идейном и организационном разоружении. Мы обязуемся защищать взгляды и решения партии, ее съездов, ее конференций, ее ЦК. Мы считаем неправильным и — в соответствии с резолюцией съезда — осуждаем как антиленинские взгляды, отрицающие возможность победоносного строительства СССР, социалистический характер нашей революции, социалистический характер нашей госпромышленности, социалистические пути развития деревни в условиях пролетарской диктатуры и политику союза пролетариата с основными массами крестьянства на базе социалистического строительства или отрицающие пролетарскую диктатуру СССР («термидор»).

Своей основной ошибкой мы считаем то, что в борьбе против ЦК партии вступили на путь действий, сделавши реальной опасность второй партии. Мы должны признать ошибкой выступление 7 ноября, захват помещений (МВТУ), организацию нелегальных типографий и т. п. Мы просим съезд вернуть нас в партию и дать нам возможность участвовать в практической повседневной работе партии»[251].

В переводе на простой и понятный язык вожди оппозиции встали на колени перед Сталиным и просили его о пощаде и милости. Генсек торжествовал победу, он знал, сколь велика ее цена для его дальнейшей политической судьбы. Но он не упивался плодами этой победы и через некоторое время дал покаявшимся лидерам оппозиции возможность вернуться в партию. Это было не проявлением великодушия победителя, а тщательно продуманным политическим действием. Сталин понимал, что против него выступали или будут выступать не только члены объединенной оппозиции, но и другие силы, явно недовольные тем стратегическим курсом, которым он намеревался вести страну. Во всем должно быть чувство меры, в том числе и в торжестве над побежденными. Тем более что все эти баталии не знаменовали собой финала борьбы, а являлись, пусть важным, но все-таки промежуточным этапом на пути утверждения единовластия в партии и стране. А такое единовластие генсек считал важнейшей предпосылкой и условием осуществления своего стратегического курса в развитии страны.

Нельзя обойти молчанием и такой вопрос: как основные массы населения и членов партии отнеслись к разгрому оппозиции? Каково в целом было их отношение к непрекращавшейся в верхах борьбе? Многие факты свидетельствуют в пользу того вывода, что основная масса населения, в том числе и членов партии, была настроена довольно индифферентно к идейным схваткам вождей. Она не понимала и не вникала в теоретическую суть их разногласий. Причин тому много, но главная в том, что общий культурно-образовательный уровень был весьма низок. Что касается крестьянства, то о его отношении к внутрипартийной борьбе может дать некоторое представление письмо одного крестьянина, адресованное верхам. В нем есть такие примечательные моменты:

«Крестьянин убежден, что всякая политическая борьба, борьба вверху, между вождями непременно отразится на нем, в конечном счете на его хозяйстве. А он желает только одного: чтобы оставили его в покое. Естественно, таким образом, что крестьянство протестует против того, что угрожает нарушением этого «спокойствия». Вот почему крестьянство с чувством удовлетворения узнает об исключении оппозиции из партии, полагая, что этим устраняется угроза его покою. Кроме того, у крестьянства с именами вождей оппозиции, с именами Троцкого и Зиновьева, которые известны крестьянскому населению более, чем кто бы то ни было из вождей, связаны тяжелые воспоминания о периоде «военного коммунизма», как о чем-то кошмарном, что и является прежде всего причиною неприязненного отношения крестьянства к оппозиции, вождями которой являются Троцкий и Зиновьев, имена, которые оно не может переваривать. Вот почему крестьянство одобрительно относится к факту исключения оппозиции из партии»[252].