Разрушенное святилище - Дэн Ченслор

— Это было вполне разумно, — отвечал Трибун, позволив остальным остаться в неведении, какой именно из поступков Копана он имеет в виду.

То, что северянин позаботился обезвредить Орб, или то, что не стал идти с этим к придворному магу.

— Ты думаешь, курсантский шпион собирался бросить Орб в зрителей, чтобы создать панику? — осторожно спросил Трибун.

Конан понял, что Ортегиан сам в это не верит.

— Нет, — отвечал киммериец. — Я точно знаю, что цель была другая. Этот человек хотел взорвать Колизей.

В парадной зале воцарилось молчание.

Было слышно, как шелестит по полу короткий хвост Терранда.

— Это невозможно, — наконец возразил маг Гроциус. — Длина амфитеатра восемьсот локтей, ширина шестьсот. Он бы не обрушился, как Храм.

— Ты прав, — согласился Конан. — Однако шпион собирался укрепить Орб возле несущей колонны. Корделия…

Девушка подала ему свиток с планом Колизея.

— Как видите, если взорвать эти крепления, обрушится все правое крыло. Там, где сидят самые высокопоставленные вельможи… Прибавьте к этому панику, давку. Наверняка оказалось бы много жертв и среди тех, чьи трибуны взрыв не коснулся.

Ортегиан провел рукой по подбородку. Стало ясно, что Конан озвучил его собственные мысли.

— Иными словами, у нас был бы второй Храм, — пробормотал он.

Этим коротким словом в Валлардии уже давно стали называть чудовищную трагедию, унесшую жизни тысячи людей.

— Но почему сейчас? — спросил Терранд.

— Это легко объяснить, — живо отвечал правитель. — Мы устроили представление для того, чтобы показать мощь своей армии. Нельзя придумать более верный способ сломить боевой дух нации, чем нанести ей удар в такой момент…

Глава 26

Легионы

Во второй раз лететь на Цестерце совсем не так увлекательно, — заметил Ортегиан, взглядывая вниз, за край гранитной плиты. — Ты можешь подумать, Конан, будто все дело в том, что на сей раз нас с тобой не станет приветствовать ликующая толпа, но уверяю тебя, причина совсем иная.

Крылатая платформа медленно поднималась над королевским дворцом, — его по-прежнему так называли, несмотря на то, что в Валлардии уже не осталось монархов.

Конан видел стражников, совершавших обход вокруг замка, тяжелые подводы, везущие припасы для кухни, — и спрашивал себя, что же изменилось в стране, если и люди, и их правители ведут все ту же жизнь, как и перед восстанием.

— Все в мире нам приедается, — печально молвил Ортегиан. — А когда что-то надоедает, мы перестаем это ценить — и скоро теряем, по собственной небрежности. Тогда снова приходит чувство, что без утраченного наша жизнь ничего не стоит, и все начинается заново… Думаешь, стоит ради этого жить, Конан?

— Тогда для чего? — спросил киммериец.

— Мне хочется верить, будто я живу для людей, — отвечал Ортегиан. — Тех, кто позволил мне стать Трибуном. Но я понимаю, что это самообман. Народ любит меня — так же, как любил когда-то Фогаррида, которого потом растоптал. Такая же участь ждет и меня, если я совершу ошибку — или просто надоем своим подданным. Иногда я думаю о том, что вернись король Димитрис, люди приветствовали бы его с тем же пылом, с каким несколько зим назад желали его свержения.

Конан про себя согласился с этим.

Дворцовый парк остался далеко позади, и сразу же под ними распахнулись широкие лопасти армейских казарм.

Владыки Валлардии благоразумно разместили элитные отряды своего войска в нескольких шагах от замка, — с тем, чтобы солдатам было проще охранять повелителя. Отряды, состоявшие в основном из ополченцев, были расквартированы в Нижнем городе — солдаты, которые еще вчера были простыми крестьянами, могут в дни смуты перейти на сторону бунтарей.

— Раз в месяц я должен инспектировать войска, — пояснил Трибун. — Сегодня же мой визит носит еще и… Как это говорит Гроциус? Запамятовал, что-то про боевой дух. Можно подумать, если они поглядят на меня, станут воевать лучше.

Ортегиан недовольно крякнул.

— Почему на Цестерце? — спросил киммериец.

— Во-первых, это быстрее, — Трибун наклонился к своему собеседнику поближе, словно здесь, под сводами облаков, кто-то мог их подслушать. — Но, главное, не хочу смущать Тер-ранда. У армии должен быть только один командир. А когда на поле выходят генерал и правитель, солдаты не знают, кому из них подчиняться… Погляди-ка вниз.

Отряд боевых драконов составлял костяк Валлардийской армии. Их держали в темных сырых подвалах, выложенных изнутри базальтовыми и гранитными плитами. Сейчас, днем, твари спали в своих убежищах, — чтобы ночью вылететь на охоту, под присмотром опытных змееловов.

Гигантские рептилии могут жить только в таких подземельях, которые в точности повторяют их родные пещеры.

— По-твоему, война с Курсаей неизбежна? — спросил Копан. — Если магический барьер до поры отделяет вас от врага, возможно, есть время для переговоров?

— Нет смысла заключать сделку с тем, кто привык наносить удар исподтишка, — возразил Ортегиан. — Мы даже не станем терять па это времени. Впрочем, не подумай, будто я осуждаю наших соседей. Ведь такому отношению к жизни учит их религия. Жрецы с детства внушают курсаитам, что судьба благоволит лишь хитрым да изворотливым, и самих богов можно обвести вокруг пальца, если захочешь. Такие люди не знают, что такое честность и благородство. Есть ли смысл вести с ними переговоры? Нет, только быстрая и грамотная война сможет обеспечить нам безопасность.

Конан впервые слышал, чтобы войну называли грамотной, однако он привык к тому, что правители прячут под шуршащей мишурой слов свои не всегда приглядные замыслы.

— Много людей при этом погибнет, — заметил киммериец.

— Неважно, — с глубокой убежденностью отвечал Трибун. — Легионы Оззрика спасли гораздо больше жизней, чем погубили. Суди сам. Если армия раз за разом одерживает победы, народы будут склоняться перед ней сами.

— Страх как основа мира? — усмехнулся Конан.

— Не страх, — терпеливо отвечал Ортегиан, словно учитель, объясняющий ученику сложное, по очень важное уравнение. — А нечто более важное, великое, я бы сказал. Люди, как животные, — признают право сильного на власть. А посмотри на пиктов! Черные Королевства! Эти дикари погружены в вечную войну друг с другом, — только потому, что среди них никак не найдется лучшего народа. Того, перед кем с благодарностью склонятся все остальные, поняв, что только смирение перед его властью принесет им покой и процветание.

Далеко внизу выстраивались отряды боевых магов.