Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этого «удовольствия» нижегородские купцы не получили, хотя подобные просьбы изъявляли купцы и многих других губерний.
Все наблюдатели русской жизни XVIII века отмечают поражавшую их кипучую ремесленно-промысловую деятельность нижегородского крестьянства.
Француз де Бруин,[59] швед Страленберг,[60] немец Шторх[61] говорят о расцвете нижегородских сельских ремесел еще в начале века. Академики Лепехин[62] и Паллас,[63] побывавшие в Нижегородском крае в 70-х годах, свидетельствуют о том же. Исследователи Вольно-Экономического общества 70—80-х годов многие примеры русской смекалки и одаренности черпают из жизни нижегородских крестьян-ремесленников.
На заседаниях Екатерининской Комиссии Уложения впервые был пущен в оборот термин «знатные нижегородские села». К таким относили: Городец, Катунки, Работки, Лысково, Мурашкино, Княгинино, Павлово, Ворсму, Выездную Слободу.
Депутаты Комиссии, в большинстве своем знавшие только крестьян-земледельцев, с интересом внимали речам нижегородских представителей: «Во многих наших деревнях и селах есть, заведенные местными жителями, мыльные, кожевные, прядильные, крупяные и солодовенные заводы. Есть села, где производят из железа и меди ножи, замки, разную утварь. В других селах мастерят мужскую и женскую одежду, обувь, шапки, рукавицы. В третьих выделывают шорный товар. В иных — точат из дерева посуду, ложки и другой щепной товар. В некоторых местах кузнецы куют цепи и тянут проволоку. В таких знатных селах живут много работных людей, бывают частые торги и ярмарки, на них сбывают жители свое производство и покупают нужное для себя».
«Нижегородским делам» посвятили несколько заседаний.
Начало промышленной деятельности большинства нижегородских «знатных сел» относится к XVII веку, а иных даже к концу XVI.
В XVIII веке необходимость усиленной ремесленной работы подстегивалась малоземельем (у помещичьих сел) и возросшими денежными требованиями правительства (в государственных экономических селах).
В XVII веке работа сельских ремесленников носила еще частично потребительски-обменный характер. Во второй половине XVIII века из огромной массы мелких ремесленников выдвигались предприниматели, организующие производство уже на капиталистических началах и создающие первые мануфактуры в России.
Наиболее известным по России нижегородским «знатным селом» являлась «слесарная столица» Павлово на Оке. Что первое и самое характерное отметили оба иностранца — де Бруин и Страленберг при посещении Павлова? — Стук!
Непрерывная стукотня била в уши всякому шедшему по сельским улицам. У каждого обязательно открытого (летом) окна сидели люди и стучали… Стучали молотком по металлу, стучали, стучали, стучали… Целый день разносился стук по селу. Стук был признаком работы. Вместо приветствия знакомые спрашивали: «Как стучите?» Была работа — говорили: «Постукиваем помаленьку». Нет работы — лаконично сообщали: «Стучать не приходится…» Железный молоток, клещи и зубило были обязательными предметами в каждом доме, в каждой семье.
Главными предметами павловской выработки в XVIII веке были замки и огнестрельное оружие. Первые изготовляли слесари, второе — кузнецы-оружейники.
Тула славилась внутренними замками. Павлово получило известность висячими замками, которые мастерились величиной от горошины до великанов полупудового веса.
Уже в первых годах XVIII века наметилось в замочном производстве разделение труда. Одни занимались исключительно ковкою и отливкою дужек, другие — изготовлением корпуса замка, пружин, ключей. Труд этот был весьма напряженным и изнурительным. Продолжался до восемнадцати часов в сутки. При обточке и полировке железных изделий летела металлическая пыль, наносившая непоправимый вред здоровью.
Но как ни трудна была работа по выделке замков, наиболее трудным в павловском быту оказывалась не работа, а… сбыт готовой продукции. Работник не мог бросить верстак надолго, а на павловских базарах и торжках постоянно чувствовался избыток предлагаемых к продаже замков. Оставался один путь — искать людей, которые бы взяли на себя сбыт замочного товара на стороне.
Такие «добрые люди» в Павлове не только нашлись, но и увеличивались в числе год от году. Выраставшие как из-под земли «благодетели» брали на себя все хлопоты по хранению, упаковке, транспортировке и продаже замков и даже принимали на себя все убытки (если таковые последуют), но при условии, что замочник получит за свои изделия ту сумму, которую он, скупщик, ему назначит…
И «благодетелями»-то оказались свои же братья-павловцы. Фамилии скупщиков XVIII века навсегда запомнились в Павлове. Ворожейкины, Щипакины, Воротиловы, Варыпаевы, Акифьевы, Митенины высасывали пот и кровь из своих земляков и наживали большие капиталы. Потомки их в XIX веке продолжали свою «деятельность», уделяя для успокоения совести некоторую толику богатств на постройку каменных церквей и звонниц с тысячепудовыми колоколами.
Работа павловских оружейников XVIII века происходила в несколько других условий. В первых годах столетия павловскими ружьями наравне с тульскими снабжалась петровская армия. Арсенал Оружейной палаты в записи за февраль 1706 года регистрирует «на лицо: ружей Тульских и Павловских с багинетами 4550 штук».[64]
С годами производство павловских ружей росло.
К середине XVIII столетия искусство выделки ружей достигло такой высоты, что легкий сбыт всей продукции был обеспечен. Скупщики оставались в стороне — в них не нуждались. Несколько павловцев, складываясь, поручали одному из своей среды сбывать небольшие ружейные партии на Макарьевской ярмарке. Отсюда ружья расходились по всей России. Необыкновенную популярность приобрели павловские ружья на Украине, где стали вытеснять с рынка прославленную продукцию тульских заводов. «Павловки», мало уступая «тулкам» по качеству, стоили всего 2 рубля 50 копеек, т. е. вдвое дешевле цены, назначаемой туляками. В год павловцы выделывали до 3000 ружей.
Полемика по поводу павловских ружей произошла в Комиссии Уложения 1767 года между нижегородским депутатом Жеребцовым и тульским — Денисовым. Последний доложил высокому собранию о «незаконной» конкуренции павловских оружейников с тульскими. Денисов «негодовал» на то, что «павловские крестьяне, наделав ружей и других оружейных предметов, развозят их по городам и продают на ярманках за небольшую цену… а льстясь на это, не одни мещане покупают их, но они входят в употребление и в Малороссии, в козацких полках».
Конечно, этот «протест» не имел никаких вредных последствий для павловцев. Однако косвенным путем он причинил им некоторые хлопоты. О нем узнал не кто
