Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов

и ближайших к нему селениях Ключеве, Ачках и Кладбищах. Жители этих деревень из поколения в поколение занимались дрессировкой медведей и хождением по градам и весям родной земли. Звери частью добывались в арзамасских лесах, а другие приобретались у местных охотников. «Наука» начиналась с того, что медведя приучали ходить на двух лапах. Мохнатому ученику надевали на задние конечности деревянные башмаки и ставили его на подогреваемую снизу железную плиту. Жар заставлял зверя держаться на задних «обутых» лапах. Затем его учили плясать, помещая на той же горячей плите, но без обуви, ударяя при этом в барабан. Мишка, обжигая подошвы, переступал с ноги на ногу и рефлекторно повторял это впоследствии при звуках барабана. Подобные методы применяли и при обучении медведя разным другим «шуткам». Обучение длилось около полугода, а по окончании «науки» в губу зверя продевали «больницу» (железное кольцо), чтобы укрощать его, когда он заартачится и перестанет повиноваться хозяину.

Перед походом медвежатник подыскивал себе помощника — «козаря». Это был малый от 14–18 лет, который нанимался за четвертую часть дохода. На обязанности его лежало бить в барабан, а в некоторых номерах программы преображаться в козу и выплясывать с медведем. Покидала «труппа» Сергач обычно осенью после Спаса Преображения (6 августа), а возвращалась после зимы к Петрову дню (29 июня). Шли на Арзамас, Москву, Смоленск и дальше в Белоруссию и западные губернии.

Появление дрессированного сергачского медведя в любом городе, селе, деревне возбуждало веселое оживление. Жители толпами собирались на улице или площади поглядеть на «медвежью комедию». Даже в столицах приветливо встречали сергачского мужичка-дрессировщика. «С.-Петербургские Ведомости» 1 июля 1771 года писали:

«Для известия. Крестьяне Нижегородской губернии привели в здешний город двух больших медведей, а особливо одного отменной величины, которых они искусством своим сделали столь ручными и послушными, что многие вещи к немалому удивлению смотрителей по их приказанию исполняют, а именно: 1) вставши на дыбы, присутствующим в землю кланяются и до тех пор не встают, пока им приказано не будет; 2) показывают, как хмель вьется; 3) подражают судьям, как они сидят за судейским столом; 4) вставши на задние ноги и воткнувши между оных палку, ездят так, как малые ребята; 5) как сельские девки смотрятся в зеркало и прикрываются от своих женихов; 6) как малые ребята горох крадут и ползут, где сухо — там на брюхе, где мокро — там на коленочках; 7) показывают, как мать родных детей холит и как мачеха пасынков убирает; 8) кто поднесет пиво или вино, с учтивостью принимают и, выпивши, посуду назад отдавая, кланяются…».

Газета перечисляет 22 медвежьих «номера». Заканчивается заметка похвалой вожакам за то, что у данных медведей, в отличие от показываемых иностранцами, зубы не вырваны и когти не отпилены.

Упоминают о нижегородских ученых медведях в конце XVIII века М. М. Херасков и Г. Р. Державин.

Юго-западная часть Нижегородского края, прилегающая к обширным муромским лесам, в середине XVIII века сделалась районом крупной железорудной промышленности. Начало добычи железа в этих местах относится ко времени Петра I. Муромские посадские Данила Железняков и братья Мездряковы, найдя в окрестностях села Ардатова хорошую руду, организовали близ речки Сноведи добычу ее из примитивно устроенных рудных ям. Первый опыт закончился неудачно: леса вокруг рудников кишели разбойниками, и неоднократные набеги последних заставили муромцев прекратить работу.

Более счастливыми оказались в 60-х годах XVIII столетия тульские «рудознатные мастера» Андрей и Иван Баташевы.

Опираясь на государственную покровительственную политику, братья выпросили для «деловой надобности» землю к северо-западу от речки Сноведи. Не обладая большими средствами, предприниматели обнаружили недюжинную сноровку. Приобретя в долг у заводчицы Демидовой-Даниловой ее уральские заводы, насильственно переселили в нижегородские пределы заводское приписное население, а пустующие здания и землю заложили в казну. Полученные 30 000 рублей пошли на первоначальный оборотный капитал.

Запруженные речки Выкса, Железница, Велетьма и другие создали спускавшиеся каскадом к Оке громадные водохранилища — источники энергии. Необъятные окрестные леса дали топливо для обжига руды. Три тысячи уральских «переселенцев» послужили почти даровой рабочей силой.

В короткий срок возникли заводы: Выксунский железорудный (1765 г.), Велетьминский железоделательный (1766 г.) и Сноведский прокатный (1770 г.). В 1773 году Баташевы взялись приготовить для армии пушки с полным припасом для них и в том же году доставили в Адмиралтейскую коллегию 154 орудия, не считая бомб и ядер. Построив в дальнейшем еще заводы в Илеве и на Верхней Железнице, Баташевы сделались постоянными поставщиками Черноморского флота. В 1780 году выксунским железом и якорями, доставленными водою на собственных судах, построенных в Досчатом на Оке, был оборудован порт в Архангельске.

Отдаленность Выксы от административных центров страны, а также весь комплекс отрицательных сторон помещичье-крепостного государства сделали «Нижегородский Урал» как бы государством в государстве.

Опираясь на покровительство сильных при Дворе лиц, действуя, где нужно, деньгами, а в других случаях хитростью и насилием, выксунские заводчики чувствовали себя маленькими царьками. Их деятельность, полная преступления, бесчинств и самого наглого попирательства человеческого достоинства, вошла в историю как одна из самых мрачных страниц русского предпринимательства.

Рудники, или, по-местному, «дудки», разрабатывались «караваном», требовавшим непомерных человеческих усилий и сопровождавшимся постоянными несчастными случаями в «цевках» (штольни-проходы).

Непокорных людей ожидала еще более изнурительная работа «при домнах», где особо провинившихся по хозяйскому приказу сталкивали как бы «нечаянно» в пылающее жерло печи. Подземелья заводской конторы были приспособлены для тайных застенков, и при позднейших переделках дома обнаруживались человеческие кости.

С соседями-помещиками Баташевы не церемонились. К неугодившему в чем-либо соседу отправлялась партия рабочих и на основе царского разрешения искать руду в любом месте взрывала «пробными» ямами двор, сад и поля «виноватого». К одному из наиболее упорных «противников» Андрей Баташев применил особо «утонченный» способ расправы. Пригласил к себе, якобы для примирения, а в его отсутствие несколько сот баташевцев разобрали усадьбу «врага» по бревнышку, выровняли местность, вспахали землю и посеяли рожь…

В 1788 году Баташевы разделились. Андрей перебрался в соседнюю Владимирскую губернию, а младший, Иван, остался владеть нижегородскими заводами.

Не применяя чрезмерной строгости старшего брата, он по необходимости предоставлял некоторый простор, а иногда и свободу инициативы тем, которые создавали ему его богатства.

Деятельность Выксы за период 1790–1799 годов достигла небывалой еще до того высоты. Народная русская одаренность и таланты развернулись в это десятилетие во всю ширь.