Замкнутое пространство (сборник) - Алексей Смирнов

Дверь осторожно приоткрылась, в щель просунулась голова Минус Второго бодрая и важная. Консерватор был счастлив счастьем алкоголика, который две недели, как завязал. Запахло одеколоном; набежала слюна, привлеченная вкусным.

— Вы уже встали, Будтов? Отлично. Приводите себя в порядок — и в столовую. Потом приступаем к занятиям.

— Стар уж я учиться-то, — буркнул Будтов, натягивая брюки. — Какой из меня ученик?

— Поживем — увидим, — Минус Второй не разделял его пессимизма. Растолкайте соседку. Будтов! — Консерватор поднял палец. — Вы, часом, ее не того? Не надо! Мы найдем вам покрепче, поздоровее… кровь с молоком. Это вопрос стратегический!

— Сразу отрубились, — Будтов говорил сварливо, но не смел проявить свое недовольство в чем-то большем. — Какое «того» после ваших номеров? Небось, вообще уж не встанет…

— Бросьте! — засмеялся Минус Второй. — Встанет так, что ахнете! Еще упрашивать будете: ляг, полежи! Ну, я жду вас внизу.

Голова исчезла. Захария Фролыч провел ладонью по чужим волосам, сухо плюнул и толкнул одеяльце:

— Дашка! Подъем. Кормить будут.

Одеяло съехало. Даша не шелохнулась, не потянулась и даже ни разочка не зевнула. Она лежала, положив ладошки под дряблую, но чистую щеку, и глядела перед собой незрячими, остановившимися глазами.

— Помяни мое слово, Фролыч, — сказала она наконец. — Понаделают из нас «чаппи», порубят не за что.

— Да подымайся! — Будтов сдернул одеяло. — Так оно и выйдет, если будешь лежать и скулить.

Даша угрюмо села, потянулась за грязным телесным кружевом. Поморщилась:

— Постираться бы…

— Вот! Человеком становишься! А говоришь, порубят…

Через десять минут, умывшись и одевшись в тряпье, нравившееся им все меньше и меньше, Будтов и Даша спустились на первый этаж. Минус Второй перекуривал с часовым. Видимо, только что он рассказал тому что-то очень смешное, анекдот, и оба просто покатывались со смеху. При виде Будтова солдат мгновенно замолчал и вытянулся по струнке. Рот его приоткрылся, готовясь пожелать здравия, и Захария Фролыч насупился.

— Вольно, — небрежно бросил он.

— Вникаете, Спящий? Почет и любовь, почет и любовь, — прокомментировал Минус Второй и посторонился, пропуская важных особ вперед. — Вон домик с красной крышей, видите? Там состоится прием пищи… тьфу! — скривился он. Кондиционализм… он же строевая олигофрения. Влияние условий, не обращайте внимания.

…В столовой все оказалось намного уютнее, чем в казарме. Маленький столик был аккуратно накрыт на двоих. Оба едока получили ложку, вилку, ножик и салфеточку. С каждым предметом по отдельности Будтов обращаться умел, но, будучи снабжен всеми сразу, почувствовал себя пилотом трансатлантического лайнера. Кушать подали мудреную еду: жареную картошку, филе судака, джем, тосты и слабенький кофе со сливками.

— Фролыч, — прошептала Даша, ковыряясь в судаке вилкой. — А пивка у них нет?

— Дура совсем? — огрызнулся Будтов. — Ты еще закажи…

Он брезгливо понюхал джем, отодвинул.

— Вы савсэм нэ лубите варенья? — послышался густой голос над ухом.

Захария Фролыч обернулся и увидел огромного повара, вроде бы и белого, потому что в белом, но от природы — черного, волосатого.

— Надо хорошо кушать, — великан выпятил губы, и Будтов ощутил себя мальчиком-с-пальчик в гостях у людоеда.

— Какой мужчина! — восхищенно выдохнула Даша.

— Вах, — довольно сказал повар и пошел обратно на кухню.

— Ну, вижу, тебе здесь по вкусу, — ядовито заметил Будтов. Он быстро съел, что было на тарелке, и влил себе в изумленное горло кофе.

— А чего придираться? Ты теперь большой человек… бодун залечили, фотку поправили.

Захария Фролыч открыл было рот, чтобы ответить, но тут раздался низкий звук гонга.

— Давай быстренько! — крикнул невидимый повар. — Сэчас начнется палитинформация.

Будтов шепотом выматерился и осторожно встал.

— Ну, пойдем, — потянул он Дашу за рукав. — Посмотрим на небо в алмазах.

Та воровато оглянулась и быстро сунула в карман намазанную булочку. В формальном смысле Ксения Блаженная была далеко, но Даша знала, что святая всегда караулит где-то рядом.

Занятия были назначены в маленькой комнате, похожей на красный уголок. Правда, в ней не было ни государственной, ни партийной символики. Наглядная агитация ограничивалась рисунками из жизни гражданской обороны. Вот человек с выражением сдержанного счастья на лице готовит ватно-марлевую повязку. Вот кукольный гриб с расходящимися кругами, и слабые разрушения во внешнем из них внушают здоровый оптимизм. А по соседству — коварный враг: увеличенный бактериологический жук-рогач. И капля таинственной влаги на тщательно прорисованном липовом листе.

Вступительный урок проводил Минус Первый. Он вошел в парике и маске; на вопрос Будтова, который сразу его узнал, оскорбленно ответил, что так нужно для дела.

— Итак, господа, — Консерватор оседлал длинную указку, — сейчас я сообщу вам некоторые важные сведения как из древней, так и из новейшей истории. Приготовьтесь отнестись к ним с пониманием. Вам, по причине отсутствия иного выхода, придется поверить услышанному, каким бы невероятным оно ни казалось. Вы хотите о чем-то спросить? — он склонился к Будтову.

— Да нет пока, — отозвался Захария Фролыч, колупая ногтем краску на старой школьной парте. — Записывать надо? У меня ручки нет.

— Не надо. Вам специально не дали ручки. Вся информация является строго секретной, — и Минус Первый выразительно посмотрел на Дашу. Та состроила возмущенную рожу, отвергая малейшие подозрения в болтливости. — Кое-что вы уже знаете. В частности, вы видели Книгу Линии, но самое главное то, что вы слышали слово: Спящий.

— Мне ничего не кажется и не снится, — заранее предупредил его Будтов. — Если вы снова об этом, то имейте в виду.

— Вынужден вас разочаровать, — лектор просунул палец под маску и что-то там почесал. — Во-первых, снится, и во-вторых — кажется. И это свойственно исключительно вам, как последнему в роду Спящих, первым из которых был ваш прародитель Адам. Я подчеркиваю местоимение «ваш», поскольку, собственно, никто другой из живущих в настоящее время не вправе считать себя его полноценным потомком. Кроме, конечно, вашего почтенного и непутевого батюшки, который уже утратил наследственную силу, передав ее вам. Все началось, как правильно считает традиция, с первого грехопадения. Адам был Спящим. Подобно своему Создателю, он обладал способностью мыслить мир, тем самым формируя его по собственному вкусу. Именно поэтому он имел власть над всяческой тварью и нарекал ее, как ему вздумается. Именно поэтому подруга была взята для него не откуда-нибудь, а из собственного ребра. Сам же он был создан по образу и подобию Господа нашего Вседержителя, — тут Минус Первый сотворил в воздухе некую фигуру, отдаленно напомнившую слушателям традиционный крест. — Но тут вмешался лукавый, и все пошло прахом. Вкусив запретный плод, Адам утратил понимание иллюзорности бытия. Зыбкое покрывало, Майя, обернулось твердым веществом и осязаемой вселенной. Способность видеть Великий Сон и тем творить реальность укрылась в крохотном участке ДНК, в мужской хромосоме Y. Адам, низвергнутый в физический мир, родил, как известно, двух сыновей, Каина и Авеля, и творческое начало передалось им обоим. Алчный Каин, не желавший делить мир с кем бы то ни было, уничтожил соперника и остался единственным Спящим, ответственным за видимую вселенную. Что касается Адама, то он, произведя на свет потомство, естественным образом утратил это судьбоносное качество и отошел, если можно так выразиться, от дел. Господь, видя содеянное Каином, рассудил по-своему: хорошо. Пусть семя Каина спит, пусть служит начатком мира. Пусть все, чему надлежит сделаться, окажется творческим сном Каина и его потомков. Создатель всемогущ: свобода, которой Он наделил человека, весьма иллюзорна. Человек заведомо поставлен в условия, когда грехом становится даже самый благородный его выбор — и все потому, что он все-таки человек, а не Создатель. Но Творец пошел дальше: он предсказал, что Его детище останется верным Богу даже в еще более прискорбном положении. Даже будучи чьим-то сном, человек сумеет извернуться и выйти на правильную стезю, ведущую к Свету и Абсолютному Благу. И Бог изрек: добро, да будет так! Пусть сыны Каина спят и видят сны, а линия восхождения человека к своему Отцу протянется сквозь это сновидение красной нитью. С тех пор о сновидческой линии Каина не было никаких упоминаний. Ее засекретили. Потомки Каина всегда оставались за кадром, за кулисами, в то время как дети третьего сына прародителя Адама, Сифа, усиленно размножались и творили мировую историю. Мало кто подозревал, что в действительности все они — только фантомы, призраки, а тот единственный, кому они снятся, ходит меж ними не узнанный и не признанный. Но кое-кто догадался. Правда, толку от этого было чуть, благо каждый из прозорливцев полагал пупом земли себя одного. Соответствующую гипотезу назвали даже "пограничной крепостью", которую можно объехать и незачем брать, но нельзя уничтожить. И если перебраться в эту крепость и выглянуть из бойницы… — Минус Первый сделал многозначительную паузу. — Если, повторяю, сделать это, то окажется, что так называемая Библия, к примеру, есть от начала и до конца пересказ сновидений длинной череды Спящих. Истинное же Писание немногословно, оно состоит из простого перечисления субъектов, отцов и детей, перенимавших друг от друга вселенную, словно эстафетную палочку. Это понятно?