Очаги ярости (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

— В зомби? С какой такой стати? — сомневался Перейра.

Барри Смиту, Карлосу и Мак-Кру для сомнений и времени не осталось, им пришлось поработать во все три ствола, чтобы прервать процесс на начальной стадии. Но получилось: зависнув над трупом, воронка обиженно чавкнула и проглотила из этого мира саму себя.

— Ну а если бы не успели? — спросил Барри Смит. — Что в этом случае будет происходить с человеком из тех, по которому так попало?

— В эту воронку, — разъяснил Эссенхельд, — впитается вся его ярость. Что и составит важную сторону зомбификации в понимании ксенокультуры Сид. Ну а когда остаётся безъяростная оболочка, то в неё из той же воронки подселяется внешний дух, напитавшийся новой яростью…

Непонятная галиматья. Но Эссенхельду виднее.

8

Чуть ли не весь остаток подъёма по лестнице Эссенхельду пришлось объяснять Перейре, что за фигню он подсунул к его огнемёту, что она вместо подлинного огня произвела такое.

— Сам не знаю, — вздыхал Эссенхельд. Мог бы пафоснее сказать: это науке неизвестно. — Эту штуку (Х-блок от концерна «Цфат») я нашёл пару суток назад, в Башне Учёных. И она в тот момент не выглядела бракованной. Огненный шар этот Х-блок выдавал даже в отсутствие собственно огнемёта. Только огонь — и никаких воронок!

— Ну а если подумать? — советовал Олаф.

— Лишь одно могу вспомнить странное действие. Произведя артефактом огненный шар, я испугался за книги в библиотеке — и заставил Х-блок весь этот шар втянуть.

— Что, серьёзно втянул? Никогда о таком не слышал.

— Да, я не вру: Призма всё время со мной. Но поглощенье огня — это аналог изъятия и человеческой ярости. И добиться его мне пришлось обращением вспять логики стихий, то есть тем самым путём, по которому двигались деструктивные культы…

— Майк, будь любезен чуть-чуть помолчать, — попросил Эссенхедьда Барри. — Мне бы прислушаться, а разговор сбивает.

Майк перестал развивать свою тему, а Барри затем сказал:

— Да. Так и есть, устанавливают заряды. Будут шахту взрывать.

Олаф хмыкнул скептически:

— Непохоже на Флореса так поступить. Вся его власть лишь на том и держится, что идут поставки в Альянс артефактов культуры Сид. Ну а рухнет Ближняя шахта, где ему взять артефакты? Чем он тогда заинтерескет Альянс?

А Эссенхельд:

— Но с Альянсом ему всё равно теперь не связаться. Мы же, ты помнишь, ему показали, что зомбаки бабилонские — это побочка Н-связи…

— Ну и что же, ты думаешь, это его остановит?

— Почему бы и нет? Я ведь помню: его проняло. Да и следствие вёл он уж больно по-человечески…

— Флорес прагматик. Имей это тоже в виду. Да к тому же тщеславен, как сотня потасканных полководцев. Он не любит героев, если они — не он сам. Почему он с таким удовольствием нас оставил внизу дожидаться Мендосы? Не потому ли, что слышал твой бред про героя?

Тут в разговор, в очередной уже раз, вмешался и Барри.

— Где-то отсюда всем предлагаю молчать. Слишком опасно: мы ходим близко к поверхности.

— Нас тут могут услышать зомби?

— Нет. Но нас может услышать Флорес. А уж он, как я понял, герою выйти не даст.

Глава 25. Дошло до Джерихона

(раньше и прямо сейчас про сейчас;

наблюдает и действует Беньямин Родригес, настоящий и бывший начальник Службы безопасности колонии, планета Эр-Мангали)

1

Руки так и чесались сделать что-то плохое доктору Джойсу, но, с другой стороны, приходило и понимание: смысла особого нет. Даже если закрыть глаза на тот факт, что поверивший в силу Бенито доктор по наивности сам же себя и оговорил, даже если ни капельки не учитывать добровольную помощь следствию (в качестве эксперта высокой научной квалификации), всё равно ведь останется пациент Диего Рамирес — тот, которого можно ещё спасти, или не спасти. Забирать у бедняги врача — по какому праву?

Потому разговор в лопухах не привёл ни к какому фатальному результату. Разве только водитель Брандт по свирепой своей привычке наехал на плоскопуза — аккурат подвозя доктора Джойса к содомской стене.

Как выезжали втроём — Родригес, Гонсалес и Брандт — из Нового Бабилона, тем же составом теперь и возвращались.

— Может, зря не забрали с собой Драйхорна и Сони? — предположил Гонсалес. — Что им делать теперь в нарастающей пустоте?

— Нет, — Родригес вздохнул, — им нельзя в Бабилон. Вообще нельзя. А в Содоме, быть может, помогут наладить и новую жизнь, и новую власть. Да и нам потом будут рассказывать, что это было.

— А кому в Бабилон теперь можно, кому?

Ясно, вопрос риторический. Им и самим то ли можно, а то ли нет?

2

На подъезде к Новому Бабилону оказалось: а не зря беспокоились. Их остановил человек, семафоривший на середине дороги.

— Что размахался, утырок?! — выругался Брандт и хотел дтшь прибавить ходу. Но Родригес его попросил:

— Погоди! Ты не видишь — это хромой Трентон!

И, видать по всему, принесло его с новостями.

— Ну так что, раз хромой, надо лезть под машину? — бросил воинственно Брандт, но послушно остановился.

Трентон приблизился и сказал:

— Наконец-то! Торчу здесь вторые сутки, а вы не едете… К Бабилону ехать нельзя…

— Как нельзя? — возмутился Брандт. — А куда ж нам, по-твоему, ехать?

— Там погромы!

— Так может, их стоило предотвратить? — выдал Бенито.

— Некому предотвращать. В Бабилоне из нашей службы теперь никого.

— Как, а штаб?..

— Вот его первым делом и разгромили…

— И Сантьяго позволил?

— Силы были совсем неравны. Что бы сделал Сантьяго с вооружённой толпой в полутысячу лбов озверелой «охраны»? Да его специально искали, чтобы предать суду Линча! Благо, Санчес ешё на воротах. Он-то нас потихоньку и вывел, когда стемнело…

Ничего себе новостная лента!

3

Н-да, раз уж дело такое, то Трентону лучше поверить. И Бенито, и доктор Гонсалес сами склонились к тому, а водителя Брандта пришлось убеждать, но недолго.

— Ты-то можешь взглянуть на погромы своими глазами, — сказал ему Трентон. — И не вопрос, даже жив, быть может, останешься: персонально ты им не нужен. А вот выйти назад — не сможешь. И вездеход отберут.

— Почему отберут?

— Все вездеходы реквизированы для войны.

— Для какой ещё?..

— Ну, с Джерихоном. За эту… Лесную шахту.

— А чего вдруг приспело? — спросил удивлённо Бенито.

— Ну так Ближней же шахты теперь у Флореса нет! А для торговли с Альянсом нужны артефакты…

— Ближней нет? А куда она делась?

— Обрушена. Там случилась особенно сильная зомби-волна…

— Том, послушай, — пришлось попросить. — Полезай в вездеход, расскажи-ка нам всё по порядку.

— Ну а мне, — буркнул Брандт, — что прикажете, так и стоять?

— Нет, стоять здесь опасно… — Трентон вздохнул озабоченно. — Лучше всего двигаться к Ближней шахте — там и Сантьяго, и состальные наши — но неспеша, чтобы к врагу не попасть!

3

По пути к Ближней шахте Трентон, как мог, набросал картину происходящего. Начал с того, что Прист и Ортега предатели. Стало быть, и тайничок подломили они. Призма Правдивости, что была в тайнике, их усилиями оказалась у Рабена, ну, а Рабен, заполучив эту штуку, тут же задумался, как бы её применить — и надумал устроить на выезде, в Ближней шахте то ли судилище, то ли дознание — что-то, короче, такое. Одним словом, опять развлечение, совмещённое с поиском виноватого во всех бедах на Эр-Мангали, среди коих старательно выпятили зомбоволны. Виноватым же делали на сей раз Эссенхельда, чтоб насолить Бенито.