Меч Тристана - Ант Скаландис

Поток этих веселых мыслей прерван был совершенно неожиданно: одно из изящных дополнений впрыгнуло прямо к ней в покои через открытое окно. Хрупкая фигурка в темной накидке с капюшоном казалась порождением самой ночи, лунной и необычно теплой для октября месяца. Незваная гостья поначалу напутала Изольду до полусмерти, а затем обрадовала, быть может, не меньше, чем звуки русской речи в программах новостей.

В дрожащем свете факелов, откинув капюшон и сияя своей бесстыдно рыжей шевелюрой на фоне черного провала окна, стояла ее Бригитта.

— Не вели казнить, хозяйка! — выдохнула она, в изнеможении падая прямо в объятия королевы. — Прими обратно на службу.

— Господи Иисусе! Да откуда же ты взялась такая?!

— Я сбежала из монастыря, — всхлипывая и вздрагивая всем телом, поведала Бригитта. — Я не смогла там жить.

— Господи, как же ты сбежала оттуда? — удивленно спросила Изольда, прекрасно представлявшая себе, что такое средневековый монастырь.

— Ой, не спрашивай, хозяюшка, ой, не спрашивай! — запричитала бывшая камеристка. — Ну, придушила кого-то, разумеется, дай Бог не насмерть, не хочу лишний грех на душу брать, переоделась в чужое мирское платье, да и рванула прямо через ворота, спасибо Тристану, он многому обучил меня — и бегать, и прыгать, и драться… Я долго по лесам пряталась, а они за мною гонялись.

— Кто они, Бригитта?

— Ну, испанцы же.

— Господи, почему испанцы? — продолжала всплескивать руками Изольда.

Служанку свою любимую она уже усадила в кресло и налила ей в кружку горячего отвара шиповника с медом. Сама же ходила по комнате, не в силах справиться с нервной дрожью.

— Так я же в испанском монастыре постриг приняла, аж под Сарагосой. А как попала туда? Ой, не спрашивай, хозяюшка, ой, не спрашивай, как прожила я почти целый год до Сарагосы, по каким морям, на каких кораблях, по каким городам, с какими людьми, по каким кабакам и дворам постоялым меня мотало. Я ж не хотела в монастырь. Я как увидела эти стены, еще здесь, в Кентербери, сразу поняла — не для меня это, не для меня, не смогу я Бога любить сильнее, чем людей, не смогу, но потом, когда через все прошла, когда меня однажды в Памплоне вшестером по очереди, по два раза, и мордой по столу возили, я тогда не то чтобы Бога возлюбила — я людей возненавидела и решилась, и ушла, и постриглась… Но это все равно не для меня, хозяюшка! Ну не сумела я там долго, ну не дают там разгуляться, а мне уж лучше шею под меч, лучше в огонь, в петлю, куда угодно — только не в монастырь… Вот и бежала я, Изольдочка, дорогая, не вели казнить!..

И она снова заревела, заливаясь слезами.

Но тут уже как раз королева начала успокаиваться.

— Господь с тобой, милая, о какой казни ты говоришь. Я любила тебя всегда и люблю сегодня, конечно, оставайся при мне, и я смогу тебя защитить. Мы не скажем королю Марку, что ты бежала из монастыря. Пусть об этом не знает никто в Корнуолле, кроме нас двоих, пусть это будет нашей тайной. А Марк по-прежнему любит меня, и если ты снова станешь моей камеристкой, он в любой ситуации возьмет тебя под свою опеку. Оставайся с нами, Бригитта, оставайся. Ты помнишь, я не гнала тебя и тогда, а все страшное, что было между нами, давно забыто. Ведь правда, Бригитта?

— О госпожа моя, конечно, госпожа моя! Как можно вспоминать друг другу такие давние грехи! Не лучше ли вспомнить, как нам было хорошо вместе?

— Конечно, лучше, моя дорогая, — согласилась Изольда.

Теперь они уже обе были абсолютно спокойны и радостны.

— Тебе надо прежде всего помыться с дороги. Верно, милая?

И они отправились в баню. А ведь была глубокая ночь, спали все, даже охрана, по случаю отсутствия короля Изольда разрешила им спать, оставив дежурным одного лишь Периниса. Ей хотелось спокойно, без свидетелей послушать радио. И вот как кстати оказалась эта пустота и тишина в замке. Как будто Всевышний в очередной раз ворожил Бригитте, избежавшей гибели уже столько раз.

Изольда отвела ее в баню, приготовила все что надо для мытья, ну и, конечно, осталась там сама. Нетрудно догадаться, чем это закончилось. Все-таки они по-настоящему любили друг друга и по-настоящему соскучились. И нежность их была бесконечна, безгранична, они просто горели обе в огне этой нежности, взлеты восторга следовали один за одним, все чаще, чаще, все глубже, все сильнее — до полного изнеможения.

И красавец кот смотрел на них из темного угла огромными красными глазами, а приемник был настроен на «Русское радио», и славные, заводные, бездумные песни конца двадцатого века делали всю эту картину окончательно сюрреалистической. Когда обе девушки, насытившись друг дружкой, все-таки вынырнули из потока блаженства в реальный мир, их встретил энергичный ритм очередного шлягера — Ирина Салтыкова с томными придыханиями ворковала развратным голосом: «Эти глазки, эти голубые глазки! Эти ласки, эти неземные ласки!..» Стопроцентное попадание. Изольда даже не удержалась и перевела Бригитте слова песенки на древнеирландский. И весьма складно получилось.

Они лежали рядом, тяжело дыша. Изольда сделала музыку потише и сказала:

— Слушай, Бригитта, вот этого чудесного зверя и эту волшебную игрушку прислал мне Тристан, и я все думала, чем же отблагодарить его. Теперь придумала. Слышишь, Бригитта? Я пошлю ему тебя!

— Ты с ума сошла!

— Я говорю совершенно серьезно. Мы пока не можем встретиться, у нас не получается, может быть, уже и не получится никогда. Так пусть хоть так! Ты отвезешь ему всю мою страсть, всю мою нежность, всю любовь мою. Он будет любить тебя, но, закрыв глаза, ощутит в объятиях мое тело. Так и передай ему. Это будет лучший подарок для нашего Тристана.

Она так и сказала: нашего Тристана.

— Изольда, госпожа моя, ты хорошо подумала? Ты не станешь потом ревновать меня так же люто, как прежде? Я ведь хочу вернуться назад.

— Нет, Бригитта, точно знаю — нет! — с жаром сказала Изольда. — Я только еще сильнее буду любить тебя после этого. Потому что от Тристана ты вернешься с частицей его любви ко мне в своем теле. Ты так странно смотришь на меня. Ты думаешь, это полнейшее безумие? Нет, Бригитта. Ты действительно магический посредник между нами, потому что тогда, в море, мы все-таки наглотались все трое этих чудодейственных капель. А ты выпила больше всех. Мы просто не можем не любить тебя. И раньше не могли. Но это было слишком дико и непривычно, в это было трудно поверить, а теперь, когда я поняла, в чем суть, в сердце моем не осталось места для злобы, ревности, зависти. Понимаешь?

— Понимаю, — прошептала Бригитта.

Она действительно поняла, и обе женщины были счастливы в тот момент.

Но что может быть мимолетнее счастья?

Изольда выключила приемник совсем, и во внезапно опустившейся тишине стали различимы странные посторонние звуки: скрип, тихое шуршание, наконец покашливание. Звуки доносились из-за двери.

Изольда вздрогнула. Неужели кто-то из тинтайольцев выследил их и сейчас подслушивал? Конечно, король Марк не увидит ничего предосудительного в одновременном присутствии двух дам в одной бане, тем более когда узнает, что это была Бригитта, но время и место, выбранное ими для общения, безусловно покажется странным любому, а уж если тот, под дверью, перескажет все, что подслушал, — скандала не миновать.

— Тихо! — шепнула Изольда Бригитте, но это было избыточное предупреждение — та уже и сама напряженно вслушивалась в тишину.

— О моя госпожа, я совсем забыла рассказать тебе, — зашептала она быстро-быстро, — пока я тут в течение всего вечера выжидала момента и выискивала удобную лазейку, чтобы проскочить в замок, а потом в твои покои, я заметила странного человека весьма благородной наружности. Видишь ли, он занимался в точности тем же, чем и я. И так искусно маскировался, так виртуозно играл роль случайного прохожего, что я тотчас поняла: ему не впервой заниматься этим, то есть выслеживать кого-то и тайно проникать в дома. Я бы в жизни его не заметила, если б сама не стремилась к тебе. А сейчас я просто уверена, это он и сидит под нашей дверью.

— Но кто же он такой?! — На лице Изольды изобразился неподдельный ужас.

— Не знаю, моя королева, лицо его незнакомо мне. Но по всему видно — мужчина весьма благородных кровей. Стоит ли так пугаться? Это не тать и не разбойник. Может, Тристан прислал кого?

— Зачем? — возразила Изольда. — Тристан прислал ко мне Курнебрала. И верный оруженосец все рассказал о своем хозяине. Впрочем…

Изольда замялась, начав сомневаться в чем-то, и в этот момент из-за двери раздался решительный мужской голос, показавшийся Изольде смутно знакомым:

— Девушки милые, откройте мне, пожалуйста! Я действительно пришел к вам не с дурными намерениями. Я пришел с серьезным разговором. Я богатый и знаменитый в своих краях герцог. Конечно, я мог бы явиться ко двору Марка официально и торжественно, возможно, я так и поступлю в дальнейшем. Но сегодня я вынужден красться повсюду, как вор, потому что нахожусь в Корнуолле инкогнито. Никто не должен прежде срока узнавать меня на улицах и в замках. Почему? Я обещаю объяснить вам.