Перстни Легатов - Станислав Лабунский

Ну, точно. Увел Александр Великий, Искандер Двурогий, армию на завоевание мира и обезлюдела Греция. На смену пришел великий Рим. А потомки воинов в дальних странах выросшие, возвращаются иногда на родину. Или к нам, наследникам ее славы. Правопреемникам. Кто кроме спартанцев сейчас помнит Платона и Ликурга? Один я. Братец мой предпочитал на кухне время занятий проводить. Там ему веселее было.

Ворота открыли, с нашей стороны делегация пошла. Значок когорты, императорский стяг, десяток ветеранов в золотых шнурах, бронза блестит, глазам больно. Плавт тоже идет, на середине площади сойдутся все одновременно.

До чего договорятся? Боги Рима, вы еще живы или вас уже нет на небе? Две тысячи лет люди убивают людей на этой земле. А там, вдали, за Альпами, собираются новые орды дикарей. Готы, вестготы, вандалы и гунны, нет им числа. Здесь рабов в пять раз больше чем свободных граждан. Найдется новый Спартак, вся Италия кровью умоется.

- Встретились, - Гней сказал, меня от мыслей отвлекая.

Видно было, что обсуждение бурно проходит. Германцы нашим преторианцам задницу вместо приветствия показали. Ветераны в долгу не остались, сразу одежду приподняв, мужское достоинство им продемонстрировали. Найдется, мол, чем вас приветить.

- Лишь бы наша невестка не обнажилась, - говорю со смешком.

На площади парламентеры за мечи хватаются.

- Примерно так в Британии рыцари-саксы перевелись. Поссорились как-то родственники между собой, и затеяли войну, - говорит Гней.

Откуда кстати, у спартанца змеиное имя? У местных переняли в краю далеком?

- Какие родственники? – уточняю.

- Сложно там установить точную линию. Жили-были брат и сестра, и не просто, а как взрослые, спали вместе и сексом занимались. Потом, правда, стали придумывать летописцы, что не очень часто, или вообще один раз, и то случайно, но мы люди взрослые, и понимаем, летописцам за то и платят, чтобы писали как надо, а не то, что было. Поэтому, кому выгодно было, считал ребенка племянником короля, ребенком сестры от неизвестно кого, а другие называли его сыном и наследником. Устал он ждать и решил дядю или отца с трона спихнуть. Устроили пару битв, силы равны, надо о перемирии договариваться. Собрались они все на большом поле, вожди военные в центре сошлись, а командирам в войсках приказ отдали, если меч блеснет на переговорах, сразу кидаться в атаку. Подстраховались и те, и эти. А ребята горячие, несдержанные, прямо, как наши. Заспорили, за мечи схватились, тут войска с двух сторон и пошли. Втоптали рыцарей в землю, хоронить нечего было. А потом пришли дикие пикты и выживших людей перерезали. Захоронением тел дикари не озаботились и летом сами от болезней вымерли. Долго после этого в Британии пусто было.

- Как их звали? – спрашиваю.

- Король Артур, его сестра Моргана, и ее ребенок Мордред, - отвечает.

- Первый раз слышу, - удивляюсь.

- Местная легенда, - пожимает плечами, - мало ли их. Сколько было осад, а в памяти осталась только Троя, потому что о других никто песен не пел. И войн было не счесть, а учат молодых солдат по книге Гая Юлия Цезаря «Записки о галльской войне». Лукулл, победитель Митридата, мемуаров не писал.

- Зато, – говорю, - он оставил десятки свитков с описанием блюд. Любил поесть консул в старости.

Затеяли беседу о литературе перед боем. Искусствоведы-любители. А на площади уже драка, пока на кулаках. Плавт вождя германцев в сторону оттащил, и проверяют у кого рука крепче. Бьют друг друга с размаха, пока оба на ногах стоят. Примитевненько так, без выдумки, нет, чтоб ногой в пах ударить.

- Пошли, - говорю, - Плавт сам не перестанет, а если он легата убьет, придется с германцами насмерть драться. Немногие до победы доживут. Будет, как в твоей истории. Придут дорийцы и всех добьют. И из наших мраморных колонн будут себе известь добывать.

Из ворот степенно показались, надо демонстрировать уверенность, цезарь идет, один из двух оставшихся, спасибо папочке. Кажется, ошибочка вышла. Потасовка сама собой утихла, когда нас заметили, да только радости особой мне это не доставило. На крышах в полный рост десяток лучников встал. Есть такие проклятые Марсом воины, которые норовят человека бесчестно убить, издалека. Большой опасности они не представляют, потому что опытный боец их жалкие стрелы легко мечом отобьет, но меня они запросто могли пристрелить. Выстрелят разом, и будем мы тут лежать, валяться оба в иголочках, словно дикобразы.

- Как труба завоет, ты влево прыгай, а я вправо, - Гнею говорю.

- Ты о стрелках на крыше беспокоишься? Не обращай на них внимания. Они уже практически покойники, - он меня утешил.

Видел я наглецов, сам наглец, но варвар меня опять поразил. Да кем он себя считает, мать его достойная женщина.

А Рейнский легион вперед пошел. Неторопливо, но неотвратимо. Остановились вдруг, и стали оборонительное построение занимать. Из всех улиц народ стал выходить. Простые люди для солдат не угроза, только здесь их не было. На площадь выхлестывала толпа. Вели ее христианские проповедники во главе с Петром. Из меня хороший правитель получится, умею я в людях разбираться.

- Кара господа на тех, кто до похорон почившего в бозе императора обнажит оружие, - ревели проповедники, и рука судьбы вела их вперед.

У германцев были свои боги и гнева чужих они не страшились. Наперерез Петру кинулся гигант, помахивающий на ходу боевым топором.

- Что может твой распятый царь рабов? – крикнул он.

Голос, привычный к шуму битвы, перекрыл и гул толпы. Сейчас срубит голову напрочь, и побежит толпа во все стороны, топча насмерть упавших неудачников.

Мой славный аноним, человек-загадка, шагнул мне за спину. Лязг железный раздался, будто крышкой неаккуратно громыхнули о котел, и у гиганта рука с топором на землю упала. Кровь из раны плеснула маленьким водопадом.

- Вот он, гнев господа! Бей его хулителей! – кинул призыв в массы проповедник, и Рейнский легион, ощетинившись мечами и копьями, стал пятиться под градом камней.

Фульвия со свитой к нам метнулась.

- Плавт предатель! – шепчет на выдохе.

- Девочка, ты чересчур категорична, - наш друг издалека ее успокаивает. – Расскажи просто факты.

- Десятый легион и когорта поддерживают эту старую суку, вашу мамашу! – выдала эта кошка.

- Августейшей госпоже не стоит произносить такие слова, - назидательно произнес Гней.

Тут-то невинное создание ротик открыло. Я в армейских лагерях с самого детства, в двух походах участие принимал, но кое-что впервые слышал.

- Спокойно, - изрекаю, хотя у самого желудок в комок сжался. – Рим не Египет. Это там тетя Клеопатра могла быть царицей. И то, пока рядом был крепкий дядя с мечом, Цезарь или Марк Антоний. Здесь у мамочки этот номер не пройдет. Публика за подобное представление актеров гнилой репой закидает. Если только заявит, что беременна от усопшего императора, быстро выйдет замуж за того же Плавта, и тот будет править как консул империи, до совершеннолетия наследника.

Возможны и другие варианты. В Риме со времен Суллы не вывешивали перечень врагов народа и государства – списки проскрипционные. Но это тоже метод. Выбьют всех, кто о свободах гражданских вспомнит, о выборах свободных и праве владения мечом, а рабам все равно, кто на троне сидит, они в свою миску с похлебкой смотрят. Крови будут реки, но кого такая мелочь волнует?

Гней Фульвию отвлек от раздумий. Посадил к себе на колени – целуются. Нет, ну что за люди? Тут судьба страны решается, а они только о себе думают. А меня кто спасать будет, Аппулей?

У калитки происходит что-то.

- Гости к нам, - отвлеченно произношу, как бы мысль вслух.

Отвлекаю их, а то сейчас бы стали страсти предаваться прямо на месте, будя зависть в окружающих людях. Мимо часовых Плавт протиснулся. Глаза бегают, ах, ты, кот мартовский, членистоногий, куда член, туда и ноги.

- Приветствую тебя, цезарь, счастливый и благодетельный…

Я его взмахом руки прервал. Свой официальный титул и так знаю, а говорить его надо минут пять. Там все собрано. Понтифик храмов, консул и трибун, да еще триумфатор. Некогда в слова играть, когда смерть на пороге.

- Чем тебя вдова императора прельстила, не спрашиваю. Будь осторожнее, из цикуты смертоносное питье не только греки варить умеют, - говорю своему наставнику в воинском деле. – А мертвым почести один раз воздал, и обещания можно не выполнять.

- Мне много не надо. Вилла на Авентине, легат преторианцев и немного золота. Проще выполнить, чем с ядом возиться, - отвечает. – Но вам с Каракаллой вместе не жить. Не сегодня, так завтра, вы империю в междоусобную войну ввергните. А в казне на нее денег нет.

- Ваши предложения? – Гней спрашивает.

- Сегодня вечером в храме Юпитера Капитолийского собираемся. Жребий кинем, кому из вас на трон, а кому в изгнание. На вечерней заре ждем, - говорит старина Плавт, будущий легат преторианцев.