Миф тесен - Александр Баунов

Старикам здесь не место

Вернемся к старику Глезосу. По требованию Еврокомиссии Греция отослала в Брюссель законопроект о пенсионной реформе. Греки обязались повысить пенсионный возраст, изменить способ расчета пенсий — считать их по зарплате за всю трудовую жизнь, а не по более высокой зарплате последних предпенсионных лет, и понизить неоправданно высокие пенсии.

Формально прописанный в законе возраст выхода на пенсию в Греции достаточно высок — 65 лет для мужчин и 60 лет для женщин. Но это если мелкий частный предприниматель, сверчок из ларька, владелец какой-нибудь кофейни захочет отойти от дел, с этого возраста он сможет претендовать на базовую государственную пенсию. На деле есть множество льгот и исключений, которые касаются прежде всего — сюрприз! — работников госсектора. Некоторые из них позволяют себе красиво уйти в 55 лет и раньше. 55 — ягодка опять. Поэтому средний возраст красивого ухода здесь — 61 год, а по данным ОЭСР (Организации экономического сотрудничества и развития, состоящей из одних только развитых стран), 58 лет, при том что в среднем по ОЭСР он составляет 64 года. В своем законопроекте греки предлагали, постепенно подрезав там и укоротив сям, повысить его до 63 лет к 2015 году. Но Еврокомиссия была неумолима: надо повысить базовый пенсионный возраст с 65 до 67, как это сделала Испания, уравнять мужчин и женщин и отменить почти все льготы.

Правительство взялось сократить по мере выхода работников на пенсию 120 000 мест в государственном секторе и уменьшить пенсии 72 000 сотрудникам госкомпаний на 7%, с 1300 до 1209 евро в месяц, установить потолок пенсий для работников госсектора в 2800 евро, уменьшить пенсии судей, профессуры, руководящих работников, банковских служащих и дипломатов, которые доходят до 6000 евро. Установить потолок зарплат в государственном секторе в 6100 евро (это чистое жалованье без премий председателя Ареопага — греческого верховного суда). Минфин провел проверку за последние шесть лет и выявит госслужащих, которые получали зарплату выше 6100 евро, и даже грозился потребовать вернуть разницу.

Дай мне напиться железнодорожной крови

МВФ же требует дополнительных строгих мер вдобавок к тем, что греки предложили Европе. Убрать 13-ю и 14-ю зарплату не только в государственном, но и в частном секторе. И покушается на святое — на трудовые отношения. ЕС по этому поводу не свирепствовал — у самих социализм. А Фонду подавай либерализацию трудовых отношений, свободу увольнений, замену коллективных договоров на предприятиях индивидуальными с ограниченным сроком действия и уменьшение компенсаций по увольнению. «Это, верно, кости гложет красногубый вурдалак».

Но поймите и вурдалака. Вот Греческие железные дороги (OSE, Organismos siderodromon Ellados) приносят в день от 2 до 3 млн евро убытка. Сегодня принесли два и завтра принесут три. Общий долг местного РЖД составляет 9,5 млрд евро. Всякий же, кто был в Греции, с трудом вспомнит, где они там железные-то дороги. Где тот «Восточный экспресс», где тот Транссиб, что пожирают по три миллиончика в день? Есть одна обычная линия Афины — Салоники с веткой к турецкой границе, одна узкоколейная Афины — Патры и еще несколько узкоколеек с местными поездами на дизельной тяге. Зато какова социальная роль! Крестьянки возят на них по субботам апельсины и поросят на рынок. Транссиба нет, зато на каждом полустанке четверо, а то и шестеро бывших крестьянских детей — служащих государственных железных дорог: трое приняты на работу социалистами, трое — правой «Новой демократией». Вот и шесть семей в деревне накормлены и голосуют. Не важно, что годовой оборот греческих железных дорог 100 млн евро, а ежегодные расходы на зарплату служащим 400 млн. Евросоюз — он такой, вынес и эту дорогу железную, вынесет всё, что господь ни пошлет.

Вурдалак же требует сократить 2000 служащих железных дорог (вместе с выходящими на пенсию), повысить цены на билеты, отменить убыточные маршруты и допустить частников на непопулярные линии.

Не брезгует вурдалак и старыми костями. Срезает все пенсии размером больше 1400 евро. У кого было до 1700 ев­ро, отъел 5%, у кого от 1700 до 2000 евро — 6%, и так далее до тех, у кого больше 3000 евро. У тех отрезали все 10%, и вместо 3000 будут они получать 2700. Пусть пожалуются, попросят солидарности у польских, чешских или прибалтийских пенсионеров, которые тоже в ЕС. Пенсионеров, у кого пенсия больше 1400 евро, в Греции насчитали 250 000 человек. «Отрезание» дало в 2010 году экономию 400 млн евро. Это убытки греческих железных дорог за квартал. Или меньше 1% помощи, которую Греция должна получить по плану спасения.

Верните четырнадцатую зарплату

Народная греческая версия происходящего такова: финансовые воротилы из богатых западных стран втянули чистую и наивную Грецию в спекулятивные игры, заработали на ней и бросили. Теперь они же выламывают руки греческому правительству, а за все расплачивается греческий народ. А должны бы богатеи, которые наживались на спекуляциях. То, что греки и есть тот самый коллективный богач, то, что они последние 30 лет повышали уровень жизни быстрее, чем росла их экономика, получали больше, чем зарабатывали, и жили не по средствам, ничуть не меньше тех самых американцев, в которых они видят источник зла, — за пределами их картины мира.

Хотя кое-что они понимают. Согласно опросу крупнейшего греческого телеканала, 59,9% опрошенных к правительственным мерам экономии относилось в 2010 году отрицательно, и целых 39,1% — положительно. 40% граждан, положительно относящихся к урезанию льгот, — это высокий процент сознательности. При этом еще больше — 52% — cчитали, что правительственные меры экономии являются необходимыми, и только (а может быть, целых) 44, 8% полагали, что без них можно обойтись. Из всех объявленных мер более-менее справедливым греки считают повышение налогов на табак и алкоголь и уменьшение надбавок к зарплатам в госсекторе: примерно 50% — за и 50% — против. Остальные меры: дополнительный налог на бензин, уменьшение пасхальных и рождественских подарков и увеличение НДС с 18 до 21% — три четверти греков считают несправедливыми.

Во время моей дипломатической карьеры в Афинах на рубеже веков одна афинская ученая дама почти серьезно говорила мне: греки так много сделали для мировой цивилизации, что могут теперь отдыхать, вознаграждаемые благодарными народами. Иногда кажется, что греческие правительства в глубине души думали так же. В таком случае на известный русский вопрос: «А кто платить будет, Пушкин?» — надо дать греческий ответ: «Софокл». И «ты, божественный Омир, ты, тридцати веков кумир», с тебя тоже причитается.

Когда Папандреу в своей возвышенной и высококультурной речи называл Грецию кораблем, готовым пойти ко дну, он, разумеется, отсылал греков еще к одному образу, знакомому каждому греку. Каждый грек в школе учит наизусть стишок поэта Алкея (VII в. до н. э.) про государство в беде, которое как корабль в шторм. Три тысячи лет назад звучало свежо. «Уж захлестнула палубу сплошь вода, / Уже просвечивает парус, / Весь продырявлен. / Ослабли скрепы». Потом, применительно к Риму, его переложил на латынь Гораций, а в наше время, применительно к СССР, Бродский:

Лети по воле волн, кораблик.

Твой парус похож на помятый рублик.

Парус современной Греции похож на помятый евро. И не просто похож, а он самый и есть.

ПУСТЫНЯ К ЗАПАДУ ОТ РОССИИ

Многоотраслевой философ Аристотель в седьмой главе своей книги про политику взялся определить идеальный размер государства — полиса. Россию бы он точно забраковал. «Население полиса, — писал Аристотель, — должно быть легко обозримо, также легко обозрима должна быть и его территория». Городок-государство должен быть не велик и не мал, лучше меньше, да лучше, золотая серединка на половинку. Из современных государств кроме карликовых вроде Сан-Марино, Лихтенштейна и султаната Бруней он мог бы одобрить страны Латвию, Литву и Эстонию. Но приглядевшись повнимательнее, Латвию вряд ли бы одобрил.

Мы по традиции считаем Россию малонаселенной и глухой страной с большими пустыми пространствами. Однако это не совсем так. Взять хотя бы город Ярославль. В самом городе — под 700 тыс. чел., в 80 км на восток — Кострома, а в ней 260 тыс. чел., в 120 км на север — Рыбинск, а в нем 200 тыс., за Рыбинском — Череповец, там 300 тыс., а от него на восток — Вологда, где 300 тыс. чел.. Все это большие по европейским меркам города. И так везде, кроме тундры и Сибири.

А Латвия сама себе Сибирь. Ну, Рига еще туда-сюда, по местным меркам — мегаполис. Но вокруг-то — три дня скачи, ни до одного приличного города не доскачешь. 200 км по разбитой дороге на восток — второй город страны Даугавпилс, 100 тыс.; третий по размеру город, почти в 300 км от Риги порт калийных удобрений Лиепая, 80 тыс.; четвертый — нефтяной Вентспилс, 44 тыс. чел. А больше городов-то, считай, и нет. И на кольцевой дороге — такой же, какой ее построили, чтобы танки Ленинградского военного округа в обход Риги быстро пошли на Европу, одна полоса в каждом направлении, — до сих пор нет пробок. Если все население Латвии стянуть в Ригу, оно внутри этой щедро нарезанной кольцевой поместится.