Архитектура для начинающих (СИ) - "White_Light_"

Отключая телефон, чувствует в пальцах предательскую дрожь/вибрацию.

— Только не звони мне, пожалуйста, и не пиши сообщений. Я не смогу с тобой быть “просто друзьями”, лицемерить и улыбаться, — Рита теперь точно знает, когда навзрыд плачет душа, ресницы суше песков каракумской пустыни.

— Мне очень плохо сейчас, и будет еще хуже, я это чувствую, но я справлюсь, вот увидишь! Я обязательно стану сильнее и ни словом больше не потревожу тебя. Клянусь.

«Абонент недоступен», — сложив пальцы замком, Ольга держит в ладонях смартфон.

«Что это было?» — смс сохранились в памяти аппарата, значит, не приснилось.

«Последнее прости?» — ночь оставляет Ольгин вопрос без ответа.

На следующий день Филиал загудел разбуженным ульем, забегал разоренным муравейником и заработал, можно сказать, на пределе всех своих возможностей.

Мэр подписал указ о строительстве. Теперь проект официально запущен. Люди, сидевшие некоторое время сжатыми пружинками, резко разжались, что внесло некоторый хаос в обычно спокойное “внутрикомпанейское” течение жизни.

Для Кампински, Исина и Ложкина день начался с получения ими нового кабинета. Для Джамалы — новым назначением в приемную трех московских специалистов. В нагрузку она получила практикантку — двадцатиоднолетнюю девушку с красивым пшеничного цвета каре и грудью третьего размера, волнительно вздымающуюся под белой, полупрозрачной блузкой.

«Ну, берегись!» — неизвестно, ей или себе мысленно обещает Джамала. Внешне улыбается улыбкой гремучей кобры — пойдем, солнышко, я покажу тебе, как здесь выживают и работают.

Золотарев-младший приехал злой и взъерошенный, утром ему нанесла очередной визит вежливости Катерина Изотова.

— Я пирожков тебе напекла, домашних, — она явилась со стороны дома родителей, когда он только заканчивал свой утренний туалет и выбирал из выстиранных матерью рубашек серую или голубую? Какие у Кати с его родителями могут быть дела, он и представить себе не мог, но теперь точно знает одно — всегда будет закрывать входную дверь на ключ. Ибо оказаться в роли сексуальной жертвы второй раз ему очень не хотелось (как и вспоминать первый, сегодняшний, когда собственная любимая часть тела оказалась предателем, а Катя за несколько минут такое с ним навытворяла — уши горят теперь, и волосы на голове дыбом топорщатся).

Золотарев-старший отругал сына за опоздание, затем собрал команду, дабы напутствовать всех вступительным словом. В котором помимо всего прочего скупо поблагодарил за инициативу “двух наших сотрудников”, предостерег, на всякий случай, всех остальных от каких-либо иных проявлений свободомыслия.

Старт проекта можно считать теперь официально состоявшимся. Словно локомотив он потянул за собой состав груженых под завязку трудовых будней.

Мишка не раз вспомнил после их первый еще февральский разговор с Ольгой насчет предстоящей смены Генерального в Филиале. Тогда многое сводилось к ее кандидатуре, кроме только ключевого — ее собственного желания.

«Я архитектор. Все остальное могу, но не интересно!», — не раз ему лично говорила она. Не договаривала только о том, о чем он и сам догадывался — смена не за горами. Его отец это, конечно, “ум, честь и совесть” Филиала, но Центр задним числом уже списал его в архив. Кто займет его место?

Отец тоже не лыком шит. Не зря он последним указом назначил на новый проект Михаила вместо себя. И если бы не приезжие Исин с Ложкиным…

Эти двое внушают Мишке определенные опасения. «Уж очень Талгатик похож на Олькиного ставленника! То-то она с ним носится сейчас, как курица с яйцом. Прямо неразлучная парочка, где даже Джамале едва удается втиснуться».

Демарш бывшей любовницы Золотарев перенес стойко, с внешним пофигизмом, но долгой внутренней памятью — «однажды с тобой мы посчитаемся и за ипотеку, и за лишние платежи по закрытому кредиту».

Ноющим местом в душе осталась только Рита. В отношении нее пофигизм не срабатывал, разум просто отключался, оставляя злость, обиду и желание плюнуть ей в глаза, сказать что-нибудь откровенно гадкое, растоптать и после спросить — «ну как?».

Обиженный мальчик в душе просил мести и наказания для обидчицы. Поэтому, зная, что отец использует свои связи для того, чтобы Рита нигде в Городке не смогла найти работу (разве только уборщицей в “Ашане”), он ни разу не сказал слова против. Наоборот, считал действия отца абсолютно правильными — с нами тягаться вздумала? Так получай!

В ответ от Риты только тишина, за исключением нескольких походов к юристу и один в ЗАГС — подать заявление о разводе. Мишка его проигнорировал. Посоветовавшись со своими юристами, он решил провести Риту самым длинным путем расторжения брака. Жаль только нет лазейки, чтобы имущество не делить. И Соньку, скорее всего, ей оставят — онажемать, мать ее!

Общение с дочерью у него складывалось еще хуже. Практически все время она проводила на даче у тещи. И если раньше Сонька походила на “бабку” только внешне, то теперь сравняла все различия, переняв невыносимо упрямый характер. Чего стоил хотя бы тот случай, когда Миша все же забрал дочь домой, а она тайком сбежала и шла по памяти к дому Дианы Рудольфовны, пока не была поймана патрульной машиной. «Вы с ума сошли?! Ей всего пять! За это можно было и под суд загреметь, между прочим!» — в бешенстве отец метал громы и молнии. Всем домашним в тот день досталось по первое число, а у Риты и Дианы прибавился еще один весомый аргумент в предстоящей войне с Золотаревыми, которой (к слову) Рита совсем не хотела.

Она хотела бы просто жить, воспитывать дочь и совершенствоваться в деле интерьерного дизайна. Ей нравится создавать “креативное” пространство, она чувствовала свое призвание в этом занятии, но зарабатывать дизайнером квартир в Городке все меньше представлялось возможным. Для создания своего имени, знаний и, главное, практики еще очень недостаточно, а надежду на работу в соответствующей компании недавно окончательно убил любимый свекор. Создавалось впечатление, что помимо просто огромной, разветвленной сети городочных связей, у него есть шпион в Ритиной голове, и он подло сообщает Золотареву-старшему в режиме реального времени о каждой новой идее. За прошедший месяц ей отказали во всех фирмочках Городка. Ей отказали даже в волонтерской стажировке, при которой она согласна была ради практики бесплатно работать наравне с другими дизайнерами. Последним с ней сегодня расстался Луканин. Он был первым, с кем она пыталась начать восхождение к интерьерному дизайну в Городке. Он боялся Золотарева, но свято верил в информационные технологии. Они с Ритой работали на удаленке — он поставлял ей заказы (правда, не квартирные, а в основном рекламно-полиграфические), но это тоже были деньги, и надо ли говорить, что он был той самой соломинкой для утопающей в пучине “свободного плаванья” Риты. Он даже решился на — ура! — заказ дизайна трехкомнатной квартиры, принадлежащей его знакомому. Рита работала сутками/запоями, но все рухнуло сегодня на готовности в 98%.

Луканин написал витиеватое электронное письмо. Из которого Рита поняла лишь то, что он очень извиняется и просит прекратить с ним какое-либо общение.

И понятно было почему — Золотарев-старший все же нашел, чем прижать Олега. Никита Михайлович всегда любил эпохальную фразу “был бы человек, статья найдется” и в данном случае продемонстрировав всю силу/мощь своего положения и безнадежность Ритиного.

Пока, едва не забыв от отчаяния, как дышать, Рита пыталась оставаться в сознании после очередного удара судьбы, на связь к ней (добить) поспешила Катя Изотова. Эта дура несколько раз зачем-то сбрасывала отфотошопленные фото Мишки, якобы фривольно проводящего с ней время/ночь. За что была заблокирована Ритой по всем направлениям. Сегодня она позвонила с городского студийного.

— Ну, что? — ехидно, победоносно рассмеялась, едва заслышав в трубке убитое Ритино “алло”. — Обломалась тебе трешка с отделкой? Дизайнер-недоучка! …

Рита бросила трубку.

К чему подробности? Ясно, как белый день, Золотаревы не оставят ей шанса, и извинения перепуганного Луканина лишь подтверждают печальный факт — все тайное в самый неподходящий момент станет явным. Всегда найдется какая-нибудь сумасшедшая Катерина-радетельница… Обрывая собственные мысли на полуслове, Рита замирает в комнате на неопределенное время — некуда теперь идти и некому звонить. Вокруг только темень и тишь, да и та номинальная — вокруг живущий яркими красками мир, которому нет, ровным счетом, никакого дела до той, что решила внезапно жить мифической “своей жизнью” тупо не продумав — как ей жить, за чей счет? Да еще и ребенка с собой потащила…