Дикари - Роже Мож

— Это место, куда бросают трупы бродяг и нищих, и там же их сжигают, господин. Место находится за воротами Виминала.

— Правда? Что за город! — воскликнул Нестомарос. — У нас, в Галлии, даже бедняки получают приличную могилу...

— Здесь их слишком много, господин, — заметил стражник. — Могу ли я идти, если позволишь? Я должен стоять на посту...

— Спасибо, храбрец, и сторожи хорошенько! — бросил Изгнанник, возвращаясь в атрий.

Подойдя к одной из горевших еще ламп, он рассоединил две дощечки, обвязанные веревкой и запечатанные восковой печатью, и прочел:

"Ave, друг! Доносчик сообщил префекту ночных стражей, кто ты есть. Я из верного источника знаю, что он придет тебя схватить завтра, в день нон[73] текущего месяца, в середине дня. У тебя есть время бежать, только не возвращайся к нашему смраду. Я боюсь, что префект узнал также и о том, что ты здесь жил. Так что беги. Твой друг Сулла, несомненно, поможет тебе. Пусть Меркурий сопровождает тебя в этом путешествии! Помни о моей дружбе, которой я остался верен. Valete"[74].

Изгнанник поискал глазами место, куда залетали летучие мыши, растревоженные светом. Он просто рухнул на скамейку с подлокотниками и ножками из массивного серебра, чувствуя, как на него внезапно, после семи лет странного изгнания, накатилась тяжесть его возраста. Только легкий шум фонтана, украшавшего бассейн в центре атрия, сопровождал одинокие мысли Изгнанника. Он подумал о том, что ему пошел уже семидесятый год и что его матери однажды предсказали, что для ее ребенка, родившегося в седьмой день июля, цифра «семь» сыграет свою роковую роль. И эти семь лет, когда он скрывался в погребальном склепе, когда он, идя на всяческие хитрости и переодевания, чтобы показаться на Форуме и в других местах, страшным грузом навалились на плечи теперь уже пожилого человека. Изгнанный консул почувствовал, что тот прилив сил, который он ощутил тогда, когда встретился с Суллой и решил помочь ему, иссякает от зловещего предупреждения, нацарапанного на восковой дощечке. Вряд ли вновь он испытает тот подъем духа, когда решил посвятить себя замыслу бывшего галльского офицера. Он и сам больше не мог воспользоваться состоянием Суллы, чтобы вмешиваться в происходящие события в Городе, но он ясно видел и то, что причинил огромный вред замыслу своего друга. Враги наследника Менезия не замедлят обвинить его в том, что он взял себе в доверенные лица человека, бежавшего из изгнания и подлежащего за это высшему наказанию. Он на протяжении нескольких лет нарушал приговор суда, в соответствии с которым должен был удалиться из Рима.

Бежать? Мерсенна-Нестомарос, стоя один в пустом безмолвном атрии, покачал головой. Чему суждено быть, того не миновать. Седьмой год его изгнания может стать последним. Он вспомнил вдруг о существовании Клидиона.

Придется оставить и Клидиона... Изгнанник когда-то страстно желал этого эфеба, который делил с ним жизнь и ложе. Низвергнутый консул встретил Клидиона в лохмотьях на Субмеммиуме, улице проституток, в квартале Субур. Мальчики и девочки от ужасной нищеты продавали себя за два или три асса в жалких хижинах. Эфеб был красивее бога любви со своими большими черными глазами, они одновременно блестели от голода и вожделения, со своим ртом, позволявшим видеть белоснежные, еще ничем не испорченные зубы. Изгнанник вытащил Клидиона из пропасти, куда он должен был окончательно упасть. Сделал своим любовником, но научил также и читать, писать, окружил его нежностью и богато одел. Клидион был привязан к нему тысячью незримыми нитями. Клидион пропадет без своего учителя, своего отца... Ему не было еще и девятнадцати лет. Конечно, он потолстел, но тучность была одним из показателей его счастья, и Изгнанник попросту не замечал ее. Когда он приближал свое лицо к лицу обожаемого юноши, то видел только черные глаза, худые щеки и желанный рот молодого бога — того, кем он был в ту ночь, когда он купил его в первый раз. Что будет с Клидионом? Он отдал бы эфебу все золото, которое хранил и которое, очень кстати, несколькими днями раньше перевез из своего склепа с кладбища смердящих могил, решив, что больше никогда туда не вернется, что с прошлым покончено, потому что душой и телом отдался замыслам Суллы.

С его золотом Клидион сможет уехать в Этрурию, где у него была земля, которую Мерсенна купил для него два года назад, и дом, окруженный фруктовыми деревьями. Он поселился бы там, припрятав значительную сумму от богатства Мерсенны среди добрых деревенских людей, которые никогда не бывали в Городе и не знали о той жизни, которую вел эфеб. Да, так и следовало поступить. Все хорошо, что хорошо кончается. Какое-то время Клидион погорюет, будет оплакивать потерю своего покровителя, отца, а потом забудет его. И от их связи, наполненной удовольствиями и извращениями, останется после просеивания через фильтр времени лишь воспоминание о чистой дружбе...

Мерсенна-Нестомарос — а ранее Эзий Прокул, шесть раз бывший квестором, четыре раза избиравшийся консулом, — поднялся со своего места с табличками в руках. На его глазах показались слезы, когда он пошел по направлению к комнате, где спал Клидион. Это тоже был знак того, что он был счастлив. Мерсенна не станет его будить, так как предупреждение префекта смердящих могил давало им еще день и ночь жизни перед арестом. Завтра утром, как только Клидион откроет глаза, он поласкает его тело в последний раз. Потом объяснит, что ему нужно уехать в поместье в Этрурию и спрятать там золото, а потом ждать его там. Мерсенна отдаст ему все золото и галльских лошадей, на которых они приехали во дворец Менезия, на них можно будет погрузить необходимую в дороге поклажу. С ним вместе отправятся два раба, грубые и здоровые, каких он, с согласия Суллы, принял на службу во дворец.

Через несколько дней Клидион получит длинное послание от своего отца, от своего покровителя, в нем он объяснит ему, почему и зачем он навсегда покинул его.

Фальшивый Нестомарос пошел по крытой галерее вдоль сада с лимонными деревьями к своим покоям. Луна освещала силуэт поверженного консула, и казалось, что фальшивая галльская фигура сгорбилась. Изгнанник открыл дверь покоев и пересек прихожую, направился в ванную комнату, попил из глиняного кувшина свежей воды, которая регулярно менялась во время ночи дежурными рабами. В их обязанности входило следить, не загорелось ли что, так как пожары были бичом Города.

Он вымыл руки, пошел к двери комнаты Клидиона и осторожно открыл ее, чтобы не разбудить эфеба. В комнате стоял полумрак, так как окна на ночь закрывались плотными деревянными ставнями. Мерсенна подошел к кровати, собираясь присесть, чтобы расшнуровать свои котурны, когда заметил, что она была пуста.