Но-о, Леокадия ! - Иоанна Кульмова

Но на другой день Леокадия проснулась не только в том же самом полицейском участке, она проснулась все с теми же крыльями на спине. И потому чуточку удивилась, что ночью ей не снились полеты.

- Наверное, сны не любят специальных устройств, - решила она.

А вместо завтрака ее ждало нечто совершенно несъедобное - допрос. Леокадии снова пришлось отвечать на вопросы: лошадь она или нет? Служила ли в кавалерии? Знает ли иностранные языки? Кто ее хозяин?

- У меня нет хозяина, - отвечала Леокадия. - У меня есть друг Алоиз Подтяжка. Могу я так называть тебя, Алоиз? А у него есть я. Ни в какой кавалерии я не служила и вообще никому не служу. Иностранные языки я конечно знаю, хотя никогда их не слышала. Но почему вы задаете столько вопросов? Не знаю, как это бывает у людей, по ПОРЯДОЧНЫЙ КОНЬ никогда не сует нос не в свое дело.

Поручик побагровел от злости.

- Забирайте отсюда свою кобылу! - заорал он. - Наша человеческая полиция не для этой скотины!

Накрапывал утренний дождик и Алоиз спрятался под крыло как под зонтик.

- Я, наверно, похожа на мокрую курицу, - жаловалась Леокадия. Мало того, что шкура мокрая, так еще и крылья! Теперь меня чересчур много, Алоиз. Куда мы денем эти излишки? По моей глупости мы лишились такого уютного местечка в участке. Может нас арестует Постовой? Давай попробуем!

Она влезла в самую большую лужу и принялась топать, обдавая грязью прохожих. И тут же явился Постовой.

- Поздравляю с крылышками! - воскликнул он. - Но зачем же так зазнаваться, поливать ближних грязью?

- А вы нас посадите! - предложила Леокадия.

- И не мечтайте! - расхохотался Постовой. - До чего же я рад, что могу составить еще один протокольчик! Ох и дорого же он мне будет стоить!

Постовой составил протокол, заплатил штраф, а напоследок сказал:

- А крылышки советую сбрить. Лошадям ходить с крылышками не положено.

- Сбрить? - повторила Леокадия. - Отличная идея!

У Парикмахера, который бесплатно брил и стриг Алоиза, было маленькое заведение возле Старой площади.

- На улице брить крылья не могу, - покачал он головой. - Еще пораню, и тогда - прости-прощай моя репутация! Пусть Леокадия войдет!

Это оказалось нелегко: комната была слишком низкой и тесной, совсем не для коня, а тем более крылатого. Но наконец Парикмахеру с Алоизом удалось как-то втолкнуть туда Леокадию и повернуть мордой к зеркалу. Леокадия глянула в зеркало и громко заржала от удивления: перед ней стояла великолепная крылатая лошадь. Она заполнила блеском своих крыльев маленькую тесную комнатку. И все это было столь необычно и прекрасно, что Леокадия даже слегка укусила себя за ногу, чтобы проверить, не сон ли это, и вправду ли она видит себя в зеркале.

- Чего кричишь? - спросил Парикмахер. - Я хорошенько наточу бритву и совсем не будет больно.

- Не будет больно! - согласилась Леокадия. - Совсем не будет, потому что я НЕ ПОЗВОЛЮ сбрить себе крылья.

ЛЕОКАДИЯ И ИСКУССТВО

Как только Леокадия сказала, что ищет работу, билетер пожал плечами и заслонил собою вход в цирк.

- Хочешь пройти зайцем? Не выйдет.

- А я не заяц, а крылатый конь.

- Ага, крылатый?! Ну так сейчас вылетишь отсюда! Думаешь, так я и поверил, что бывают крылатые кони?

Но, к счастью, Алоизу хватило денег на два хороших билета.

- Четвертая ложа, - показал билетер с легким поклоном.

Оркестр играл марш - на середине арены дрессировщица укрощала вороного коня.

- Медар из третьей пролетки! - воскликнула Леокадия. - Ловко, однако, он устроился!

Медар кивнул ей головой, за что дрессировщица тут же огрела его хлыстом.

- Не очень-то ловко, - заметил Алоиз. - Куда лучше быть тут, в ложе, чем на арене! И ты тоже сиди да смотри!

- Ну нет, не для того мы покупали билеты, чтобы просто так сидеть и смотреть, - возмутилась Леокадия и встала.

- Эй, дамочка, сними шляпу, - крикнул кто-то с заднего ряда. - Что это у тебя за перья?!

- Сейчас увидишь, - сказала Леокадия.

И перескочив через барьер, очутилась в самом центре арены. Оркестр оборвал мелодию и в цирке стало так тихо, что у Леокадии от страха задрожали ноги и она на мгновенье лишилась голоса. На крыльях, освещенных рефлекторами, вспыхивали желтые, оранжевые и фиолетовые блики. Казалось, что расцвели все люпины на свете.

И вдруг дрессировщица крикнула.

- Сейчас не ее выход! Сейчас МОЙ выход!

И громко расплакалась.

И тогда весь зал закричал в один голос:

- Сейчас не ее выход!

- Не ее выход!

- Не волнуйтесь, пожалуйста! - замахал руками Директор цирка. Это сюрприз! Бесплатный номер! Помесь конины с гусятиной! Эй вы, уберите декорацию!

- Декорацию? - возмутилась Леокадия. - Во мне нет ничего искусственного, ни единого зуба. Я НАСТОЯЩИЙ КОНЬ С НАСТОЯЩИМИ КРЫЛЬЯМИ!

- Так чего тебе здесь надо? - рассердился Директор. - Подумаешь, какое искусство летать на настоящих крыльях!

- А я и не летаю, - возразила Леокадия. - Эти крылья просто для украшения!

- Ах так, - обрадовался Директор цирка. - Тогда мы их можем просто выщипать! Эй, клоуны, сюда!

Но Леокадия вовсе не собиралась ждать, пока клоуны ее ощиплют. Во-первых, это, наверно, очень больно, а во-вторых - только этого еще не хватало, чтобы ее на глазах у всех, на арене, ощипали, словно гусыню.

- Пойдем, Алоиз, - вскинула голову она, - здесь не ценят настоящего бескорыстного искусства.

И с большим изяществом поклонилась публике.

Но тут завистливый Медар не выдержал, подошел и вцепился зубами ей в зад.

Внезапно в цирке стало темно. Это Леокадия, словно огромная птица, от испуга забила крыльями. Песчаная мгла поднялась в воздух и заклубилась. Свет рефлекторов померк.

И хотя это был не ее выход, именно ИМ завершилась в тот день цирковая программа.

Алоиз и Леокадия дружно помчались прочь и перевели дух только на перекрестке улицы Приключений и Миндальной аллеи.

- Молодец Медар... - пропыхтел Алоиз. - Вовремя вцепился тебе в задницу. Без этого некоторым нечего и пробовать взлететь!

Леокадия задрала морду вверх и загляделась на синие лампочки, горевшие над Миндальной аллеей.

- Голубой люпин, - прошептала она. - Оранжевый люпин... Фиолетовый... Желтый... Ах, Алоиз, как прекрасно вдруг очутиться на сцене!..

ЛЕОКАДИЯ И ИЗВЕСТНОСТЬ

Солнце согрело землю и в домах вокруг Старой площади раскрылись окна. То одна, то другая половина окна, поймав яркий луч, направляла его прямо на Леокадию и по крыльям ее скользили веселые солнечные зайчики. Какой-то Старичок прошел через сквер и направился к Леокадии.

- Добрый день, - приподнял он шляпу. - Археоптерикс Азиатикус?

- Прошу прощения, но у меня нет словаря, - отвечала Леокадия. - Вы наверное китаец?

- Да нет, что вы, что вы! - засмеялся Старичок. - Я просто подумал, что вы принадлежите к семейству археоптериксов-гигантов.

- Я никому не принадлежу, - гордо ответила Леокадия. - У меня нет никакого семейства. Есть только друг Алоиз. Мы с ним работали в паре, в одной пролетке. А теперь умираем с голоду тоже на пару.

- Я сразу заметил, что вы животное вымирающее. А вернее - давно вымершее. Могу предоставить вам работу в Палеонтологическом музее.

- Если работа такая же трудная, как это слово, мне ни за что не справиться.

- О, нет, это совсем нетрудно, - уверял Старичок-директор. - Вы просто будете стоять между диплодоком и игуанодоном, как древнее ископаемое.

- Искупа... купаемое, - пробормотала Леокадия и вздохнула. - Так и быть, постою возле этого игудона. Пойдемте, господин китаец!

Палеонтологический музей находился на площади Трех Медведей, в огромном здании, немного напоминавшем Ратушу.

- Отлично! - воскликнула Леокадия. - Буду сидеть за перегородкой у окошечка, зевать и весь день пить кофе. Я всегда мечтала поработать в Ратуше.

Когда они вошли в музей, Леокадия заржала от восторга.

- Белые лестницы! - изумилась она. - Ковры! Огромные окна! Ах, Алоиз, когда-то мне снилась такая конюшня.

Старичок-директор велел ей надеть на задние копыта войлочные тапочки.

- Я не могу служить на задних ногах! - возмутилась Леокадия.

- Археоптерикс не должен стоять на четырех, - заявил Старичок-директор. - А вы теперь - археоптерикс. Понятно?

Может, не сразу, но постепенно все прояснилось. Стало ясно, что сидеть целый день у окошечка и пить кофе не придется. Вместо окошечка и кофе Леокадия получила мраморный постамент с надписью "АРХЕОПТЕРИКС" и выстаивала на нем без движения в рабочие часы - с десяти до двух. При этом ей не разрешалось ни моргнуть, ни переступить с ноги на ногу, ни шевельнуть ухом - разве когда в музее никого не было, но такое случалось крайне редко. Ей, как животному ВЫМЕРШЕМУ; не разрешалось даже охнуть. Это за нее делал Алоиз, который ежедневно покупал билет, чтобы войти в музей, и четыре часа подряд сидеть на скамеечке напротив Леокадии. Деньги на билет теперь у них были.

- Радуйся, что я не посадил тебя за стекло как Диплодока, говорил Леокадии Старичок-директор. После первой же ее получки он стал обращаться к ней на "ты". - Там бы ты не смогла ни вздохнуть, ни охнуть.