"Север" выходит на связь - Владимир Жуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В радиоцентре все внимание в такие дни было обращено на Александра Андреевича Сарычева и Михаила Филипповича Усанова. Оба с Балтики, в первую мировую войну на Аландских островах поддерживали радиосвязь с кораблями действующего русского флота. После революции перебрались в Москву и все свое мастерство отдали молодому социалистическому государству. Через огненные фронты гражданской, через кордоны блокады они посылали в эфир всему свету, всем народам ленинские слова правды, обращения первого в мире рабоче-крестьянского правительства.
Радиомеханик Михалин так и льнул к балтийцам, особенно к Сарычеву. Тот уже был туговат на левое ухо, но работа все равно шла у него лихо, даже в напряженные дни августа 1937 года, когда поддерживалась связь с первой нашей четверкой на полюсе.
И тут же, вскоре — трагедия. Ледяные просторы Арктики навечно поглотили самолет Сигизмунда Леваневского, летевший через полюс в Америку. Долгие поиски ничего не дали, молчал и эфир.
После многих часов работы Сарычев удрученно снял наушники, вздохнул. Сидевший рядом Михалин не сдержался, выпалил, о чем думалось уже не первый день.
— А все же могли Леваневский и его товарищи спуститься на парашютах!
— Ясное дело, могли, — кивнул Сарычев. — Да только где они?
— Была бы с ними маленькая радиостанция…
— Если бы да кабы!
— Нет, ты послушай, — быстро заговорил Михалин, — хочу такую придумать. И сделать.
Александр Андреевич надел очки, поднял глаза на Бориса. Как будто хотел получше разглядеть. Знавал молодого дружка трудолюбом, упорным, пытливым — и работает, и учится, и как радиолюбитель конструирует. За лампу, конденсатор все деньги отдаст; растратит зарплату так, что неделями в столовую не ходит. Но ведь по-разному такое можно объяснить. Добивается, скажем, положения, славы. Или тут другое — страсть, одержимость?
Сарычев смотрел, и с лица его сходило задумчивое, вопросительное выражение. Будто он медленно, но с нарастающей уверенностью приходил к выводу, что не слава движет молодым механиком, а желание помочь людям, сделать что-то важное для своего народа.
Снял очки, взял Михалина за руку, словно бы говоря: молодец парень, не зря носишь в кармане большевистский партбилет.
Подошел Усанов.
— Слышь, — сказал Сарычев. — Борис-то наш какое дело задумал…
Михаил Филиппович выслушал, одобрил вслух:
— А что, дерзай! Эрнст Теодорович Кренкель — из наших. Вдруг и о тебе услышим, что знаменитым конструктором стал.
Кренкель… В те дни Михалин как раз читал написанную в канун вылета к полюсу статью прославленного радиста. Там описывалась радиоаппаратура, увезенная на дрейфующую льдину. Радиостанцию сконструировали под руководством начальника лаборатории управления Гаухмана. Общий вес двух комплектов достигал пятисот килограммов. При сравнительно небольшой мощности рация с первых дней работы показала себя надежной и удобной. Было за что поклониться ее разработчикам: экспедиция могла в любой момент сообщать на Большую землю свое местоположение, метеосводки, другую научную информацию. Без этого, случись беда, искать зимовщиков в Полярном бассейне — что иголку в стогу сена.
Михалин в кренкелевской статье находил подтверждение своим мыслям, преклонялся перед созданием ленинградских конструкторов, отдавал им должное. Но вес, вес! Пятьсот, пусть даже сто килограммов его никак не устраивали. Мечтал о станции, которую мог бы нести на себе один человек.
Такой малютки тогда, во второй половине тридцатых годов, не было ни в одной стране. А Михалину хотелось во что бы то ни стало создать легкий аппарат, надежно помогающий людям, попавшим в беду, где бы они ни оказались — в тайге или тундре, в горах или пустыне.
Все это он изложил профессору Асееву, именно так и комментировал идею своего диплома. Но ученый смог лучше определить подлинный масштаб и значение задуманной студентом работы. Не случайно носил он военную форму, не так уж случайно, как казалось Борису, и остановил свой выбор на расчетах и схемах к дипломной работе. Геологи — это хорошо, полярные летчики — тоже. Но если грянет война? Портативна нужна и для разведчиков, для групп, действующих в тылу врага. Только и требования к ней будут несложней.
И, определив это, Б. П. Асеев сделал так, чтобы работа над дипломным проектом стала для молодого специалиста и патриотическим шагом, работой на оборону страны.
* * *На новом месте Михалин ни разу не почувствовал холодного к себе отношения: твой, мол, замысел — ты и осуществляй. Похоже, все сговорились с институтским профессором.
Работы еще не было ни в планах, ни в заданиях, а Борис уже пользовался вниманием руководства, партийной организации, всех, кто трудился рядом. К делу подключились наиболее опытные конструкторы, начальник лаборатории Касьян Владимирович Качарский. Вдохновителем этой помощи, кропотливых поисков наилучшего подхода к решению задачи был военинженер I ранга Иван Николаевич Артемьев. Участник гражданской войны, старейший военный радист, он много сделал, когда уточнялись, определялись тактические и технические требования к создаваемой аппаратуре. Но главным автором оставался Михалин. За ним была инициатива в выборе путей построения радиостанции, хотя и случалось, что с ним не соглашались, предлагали иное решение, надеясь на лучший результат.
В изобретательстве, наверное, чаще, чем где-либо, надежды чередуются с разочарованиями. Не раз такое бывало и у Михалина. Хотелось в такие минуты пойти к Асееву, сказать: «Вы ошиблись во мне. Нет у меня способностей». Но стоило увидеть профессора, и от нахлынувших сомнений не оставалось и следа. Со всегдашней своей веселостью Асеев опережал:
— Загвоздка получилась? А вы как хотели — без сучка и без задоринки? Нуте-ка, давайте посмотрим схему…
В июле 1939 года Борис Михалин защищал свой дипломный проект, равный по значимости диссертации. Члены государственной экзаменационной комиссии горячо поздравляли выпускника не только со званием инженера, но и с определенным вкладом в радиотехнику.
И высшее армейское командование так же расценило дипломный проект. В августе 1939 года было дано задание: на его основе разработать малогабаритную, переносную и надежную в эксплуатации радиостанцию. В помощь Михалиеу назначили молодых способных конструкторов Мухачева и Покровского. Условные значки и линии чертежей вскоре превратились в живую связь конденсаторов, ламп, катушек индуктивности — это уже было дело мастеров-макетчиков.
Через три с половиной месяца специальной комиссии были представлены два действующих макета радиостанции. Они создавались параллельно двумя группами, и каждый имел свои плюсы и минусы.
Решение комиссии оказалось жестким: «Переработать». Сделать макет по габаритам таким же малым, как у группы Мухачева, а по технологичности — подобным тому, как этого добилась группа Покровского.
Новый образец радиостанции, названной последней буквой греческого алфавита «Омега», был готов в апреле 1940 года. Комиссия осмотрела его и рекомендовала выпуск небольшой серии. Для испытаний.
Миронов находит выход
— Надо обеспечить надежной связью десантные группы. Сообщения из немецких тылов мы должны получать как можно скорее… — командующий фронтом помолчал и назвал солидную цифру — количество требуемых радиостанций.
Тот, к кому он обращался, плотный сорокалетний подполковник с медалью «XX лет РККА» на гимнастерке, еле сдержал кашель. Круглое добродушное лицо подполковника покраснело. Он словно бы проглотил уставное ответное: «Есть».
Это был Миронов. В ту минуту он не только не ведал о том, что станет готовить радистов-разведчиков, будет тяжело переживать гибель «Соловья», выслушивать вместо выговора ободряющие слова начальства, но и не знал, не мог знать ни о каких «Северах». Не все еще свои задачи выдвинула война.
Стоял жаркий, душный июль 1941 года. Может быть, как раз в тот день начальник германского генерального штаба Гальдер записал в своем дневнике: «Фюрер категорически подчеркивает, что он намерен сравнять Москву и Ленинград с землей».
Сводки звучали все тревожней. 6 июля пришлось оставить Остров, 9-го — Псков.
В открытое окно Миронову было видно, как маляры полосами зеленой и коричневой красок камуфлируют Зимний, Александровскую колонну. На гулком просторе Дворцовой площади маршировали ополченцы…
Командующий генерал-полковник Попов продолжал:
— И для подпольных райкомов просят, — он показал на какой-то документ, лежавший перед ним на столе. — Партизанам нужно…
Генерал снова называл цифры. Миронов хмурился. Хотелось перебить командующего вопросом: где же взять столько? На складах не густо, после того как снабдили вновь сформированные части. А заводы, которые могли бы пополнить запасы, эвакуируются на Восток. Но даже и то, что есть, годится только войскам, для разведчиков, партизан совершенно не подходит. Слишком громоздка и тяжела наличная аппаратура: прыгать с парашютом очень трудно, на плечах таскать по лесам — тоже.
