Мой бывший сводный брат (СИ) - Романская Татьяна

Я делаю крупный глоток коньяка, заставив себя заглянуть вглубь самого себя и признать, наконец, что в большинстве собственных проблем виноват я сам.

Моя мать умерла как раз в тот момент, когда я заканчивал школу. Мы с ней были очень близки. Я доверял ей и любил проводить с ней время. Наблюдать за тем, как она тает от рака, было очень тяжело. И то, что отца никогда не было рядом, что он не скрывал своих похождений — от него пахло духами, когда он приходил домой, если он вообще приходил, — заставлял меня злиться на весь мир.

Мама скончалась дома, и у меня просто башню сорвало. Илюха пытался по-разному воздействовать на меня. Но ничего из этого не помогало. Я был уверен, что у отца хватит сил и денег, чтобы вытаскивать меня изо всех неприятностей.

И отцу приходилось идти на кучу разных ухищрений, лишь бы меня не выперли из частной школы, которая так много значила для него. Психиатр мог бы сказать, что я искал внимания своего отца, но сам я считал, что просто хотел, чтобы отец заплатил за все, в чем был виноват. Временем, деньгами, любыми способами — все равно за случившееся с моей матерью он никогда бы не расплатился.

Годы гулянок продолжались и в университете, но к работе я отнесся серьезно.

Оглядевшись вокруг, я вынужден признать правду: бильярдный стол посреди гостиной, шкаф со спиртным, хорошо укомплектованный и часто используемый, женщины, имен которых я даже не запоминаю, — то, как я живу, подтверждает и мнение семьи, и мнение Леси обо мне. Я на самом деле не изменился, и только смерть Милены и возвращение Леси указали на этот уродливый факт.

Я неверящим взглядом смотрю на стакан в своей руке и, нахмурившись, швыряю его в стену, наблюдая, как тот разбивается вдребезги, золотистая жидкость попадает на обои и стекает на пол.

Как стыдно прожить всю жизнь, не понимая, каким меня видят братья и сестры. Каким меня видит Леся. Я словно находился в пузыре, вел себя не лучше своего отца, делал то, что хотел, не обращая внимания на окружающих. Даже не заботясь о себе.

Разве этого я хотел? Делать свою работу, а в остальном быть пустым местом?

Мне хочется проснуться и осознать, наконец, каким человеком я хочу быть. Я не хочу превратиться в подобие своего отца. Я хочу быть человеком, на которого братья могли бы положиться и которым могли бы гордиться. Человеком, к которому сестра могла бы обратиться со своими проблемами, зная, что я буду рядом, а не стану развлекаться или трахаться с левыми бабами, когда семья отчаянно пытается до меня дозвониться.

И чтобы Леся смотрела на меня не с отвращением и осуждением, а с уважением.

На следующее утро я просыпаюсь на удивление бодрым, решительным и готовым к тому, чтобы разобраться со всеми накопившимися проблемами. Чувствуя себя полным сил, я принимаю душ, надеваю костюм, потому что в планах есть деловые встречи, делаю себе чашку кофе, быстро выпиваю ее, после чего иду в магазин через дорогу, чтобы купить кое-что важное.

Затем я иду к дому, где сейчас живет Леся.

Нам нужно поговорить. Так, чтобы все изменилось. Чтобы наши отношения потеплели. Чтобы у нас был шанс на эти самые отношения, потому что лежа в постели ночью, пытаясь заснуть, мне стало ясно кое-что еще.

Леся что-то значит для меня. И всегда значила.

Многие женщины приходили в мою жизнь и уходили из нее, а я не мог или не хотел связывать себя обязательствами. И на то была веская причина. Теперь я понимаю какая. Ни одна из них не была Лесей. Встреча с ней снова стала для меня тем самым пинком под зад, который помог понять, что в моей жизни чего-то не хватает, и вполне возможно, что все это время мне не хватало именно Леси.

Она всегда была тем человеком, который мне искренне нравился и с которым я любил разговаривать. А еще я желал ее с такой страстью, какой никогда не испытывал со времен того рокового, жаркого поцелуя. Мне было все равно, насколько молоды мы были, тогда я хотел ее. И хочу до сих пор.

Леся была единственным человеком, которому я смог рассказать о смерти матери, неверности отца, проблемах в школе. Я помню, как сидел до поздней ночи и выкладывал ей все, что накипело. Она слушала меня, и я слушал ее. Я стал свидетелем того, как Леся возмущалась, что ее мать бегала от одного богатого мужика к другому, как Леся жаловалась, что ей одиноко в новом доме.

Если бы только я не позволил своим глупым гормонам победить здравый смысл, ее жизнь могла бы сложиться иначе. Я обязан ей за это. Я хочу загладить свою вину перед Лесей за то, что сломал ее жизнь.

Более того, я хочу понять возможно ли что-то между нами теперь, когда мы стали взрослыми. А для этого мне нужно, чтобы она увидела во мне мужчину, которым, по моему скромному мнению, я мог бы стать. Того, кто готов добиваться желаемого.

Подводя итог, я могу с полной уверенностью сказать, что мне нужна Леся.

Глава 9

Леся

Я стою на кухне и маленькими глотками пью свой утренний кофе в ожидании момента, когда ударная доза кофеина все-таки разбудит меня. Я все еще привыкаю к этому месту, но наличие кофеварки меня крайне радует. Звонок в дверь выводит меня из сонного состояния, заставляя вздрогнуть от неожиданности.

Поставив кружку на стол, я покрепче затягиваю пояс на своем шелковом халате и иду смотреть, кого же там принесло ко мне с утра пораньше. С удивлением увидев в дверном глазке Сережу, я тяжело вздыхаю и открываю дверь.

— Привет, — настороженно здороваюсь я, глядя в его светло-голубые глаза. Я отмечаю, что Сережа уже готов к рабочему дню и одет в темный костюм, хорошо сидящий на его широких плечах и придающий ему сексуальный, сногсшибательный вид, в то время как на мне надето слишком мало.

— Привет, — улыбается он, прислонившись к дверному косяку.

Я вопросительно выгибаю бровь, ожидая узнать, что Сереже понадобилось на моем пороге в такую рань.

Сунув руку в карман, он достает оттуда шоколадку с орехами и протягивает ее мне. Я сразу понимаю, что он имеет в виду. Напоминает о нашем общем прошлом и предлагает мир. Он знает, что моя мать не держала в доме сладкого, знает, что я обожаю шоколад с орехами. Сережа таскал мне шоколадки по ночам, и мы ели их за поздними разговорами о родителях, жизни… обо всем.

Сережа изучает меня напряженным взглядом, ожидая реакции. Я сдаюсь и не могу сдержать улыбки.

— Ладно. Заходи, — говорю я, взяв шоколадку и давая ему пройти, тронутая и удивленная тем, что Сережа вспомнил о своем маленьком жесте, который когда-то так много для меня значил.

Я прохожу в гостиную, и он идет за мной. Наконец я дохожу до дивана и поворачиваюсь к Сереже лицом.

— Я знаю, что ты не хочешь иметь со мной ничего общего, — говорит он, привлекая мое внимание. — Но мне нужно кое-что сказать, и я не хочу делать это в офисе, где слишком много лишних ушей.

Я понимающе киваю.

— Мы можем присесть? — спрашивает Сережа.

Я киваю и усаживаюсь на диван, подогнув под себя ноги, и предлагаю ему устроиться рядом со мной. Его взгляд скользит по моей обнаженной коже.

— О чем ты хотел поговорить? — уточняю я.

Сережа, одетый в свой безупречный костюм, выглядит таким красивым и сексуальным, что мне трудно не зажмуриться, выдерживая его внимательный взгляд.

Он наклоняется ко мне, чтобы ответить:

— Я много думал о том, что ты сказала вчера. О том, что ты услышала в кабинете моего отца, и о том, что я не заступился за тебя. Ты уверена, что я не изменился, — голос Сережи звучит трезво, но напряженно.

Я киваю, понимая, что была очень строга к нему. Возможно, слишком. Но мы встретились впервые за много лет, и я не смогла сдержать гнев и обиду в присутствии Сережи. Мне нужно было высказать все, что я сдерживала внутри, и я это сделала. Но теперь я понимаю, что, возможно, зашла слишком далеко.

— Мне не следовало делать выводы о том, кем ты стал. Я плохо тебя знаю.

Я провожу ладонью по шелку халата, пытаясь отвлечься от присутствия Сережи. Аромат его одеколона заполняет квартиру, и каждый раз, когда я вдыхаю его, у меня чуть мутнеет перед глазами.