Мой бывший сводный брат (СИ) - Романская Татьяна

Отец, кстати, хотел быть на похоронах и даже предложил отменить круиз по Средиземному морю со своей женой номер четыре, но Илья настоял на том, чтобы они не меняли свои планы. Никому не нужна была драма, связанная с его молоденькой пассией, чувство вины и тяжелые вздохи, которые неизбежно пришлось бы выслушивать из-за того, что она не отправилась в поездку, о которой давно мечтала. И я уверен, что отец испытал огромное облегчение, услышав, что срываться к нам ему вовсе не обязательно.

Не зная, куда себя деть, я понимаю, что во рту пересохло — нужно выпить воды и немного успокоить внутренний мандраж, накрывающий из-за последних событий и количества народу вокруг.

У выхода из зала, который мы арендовали для поминок, стоит куллер, и я с трудом добираюсь до него через толпу, а после тороплюсь выйти на улицу, в тишину и прохладу. Соня присоединяется ко мне, и мы еще несколько минут стоим молча, стараясь не сжимать пластиковые стаканчики слишком сильно — руки подрагивают и у меня, и у нее. В такой ситуации сложно изображать спокойствие.

— Как ты? — спрашиваю я, разглядывая Соню краем глаза, замечая румянец на лице и чуть растрепанные волосы. Интересно, они уже успели пересечься с Родионом один на один и перекинуться парой слов? Какими проблемами опять нам это обернется?

— Похороны — это кошмар, и мне так жалко Илюшу, — я забираю у Сони пустой стакан, чтобы выкинуть его в мусорку вместе со своим, а потом притягиваю ее к себе в объятия. Соня тихо всхлипывает, и я целую ее в макушку. — Так сложно притворяться спокойной и разговаривать со всеми, кто изображает, будто им жаль, хотя на самом деле они пришли только ради приличия… И Милена… Я не понимаю, как так вышло.

— Это тяжело, — я медленно отстраняюсь, ласково погладив Соню по спине. — Готова вернуться?

Глубоко вздохнув, она кивает.

— Пойдем.

Вместе мы заходим обратно в зал и, пройдя мимо толпы людей, идем к месту, где двадцатью минутами ранее оставили Илью вместе с Пашей. Я замираю в нескольких шагах от братьев. Рядом с Ильей, положив руку ему на плечо и склонив голову, шепча что-то на ухо, стоит какая-то светловолосая женщина, которую я сегодня еще не видел.

Чем дольше я смотрю на них, тем больше мне кажется, что в женщине, утешающей брата, есть что-то знакомое. Вот только понять, откуда я ее знаю, сразу не получается. Пока она не поднимает голову и не встречается со мной взглядом огромных небесно-голубых глаз. Меня она узнает сразу, это читается в изменившемся выражении ее лица.

Что она здесь делает?

Я с трудом сглатываю, скользя внимательным взглядом по ее фигуре. За прошедшие годы ее лицо изменилось, скулы стали более рельефными. Но черты все так же прекрасны и у меня перехватывает дыхание. А ее губы все такие же полные и словно созданные для поцелуев — так хочется ощутить их вкус, стоит только подумать об этом. Когда речь заходила о ней, моя память становилась кристально ясной.

— Это же Леся, — выдыхает сестра, замерев рядом со мной. — Мы не видели ее столько лет…

— Да, давно, — соглашаюсь я, чуть запоздало кивая.

Глава 5

Сергей

Я сжимаю кулаки: ее вид вызывает желания, которые всегда мелькали где-то в подсознании, но на которых никогда не хотелось заострять внимания. Что я сделал, чего не сделал… Один из не самых удачных моментов моей жизни. Я не могу сказать, что не думал о ней все эти годы, — думал, но эти мысли сопровождались сожалениями.

Отец женился на ее матери, когда мне было восемнадцать, а Лесе — шестнадцать, и влечение между нами возникло мгновенно. Но я осознавал, что она слишком молода. Наблюдая сейчас за ней с Ильей, я понимаю, что она не просто приехала выразить неискренние соболезнования, услышав грустную новость от кого-то из общих знакомых. Они с Ильей явно близки: вот он, еще один секрет, в который посвящать меня явно не собирались.

При виде Леси мои мысли снова возвращаются в прошлое. Она переехала в наш дом вместе со своей матерью — еще одной женщиной, которую выбрал отец и которой нужны были его деньги. Леся всегда была грустной, одинокой и немного замкнутой.

Мы часто сидели с ней вместе по ночам и много разговаривали. Мы ладили, у нас было много общего, ведь нам обоим не хватало родительского внимания. Я даже немного скучаю по тому, как восхищенно и влюбленно Леся смотрела на меня тогда много лет назад. А еще мое тело отлично помнит, как реагировало на присутствие Леси, которая любила придвинуться поближе, невинно флиртуя.

Тогда мои руки жаждали прикосновений так же сильно, как губы — поцелуев. В тот год я не очень-то контролировал себя, и, оглядываясь назад, можно сказать, что похоти во мне было слишком много.

Почти через год после того, как Леся переехала в наш дом, я отправился на вечеринку и напился, а вернувшись домой, обнаружил, что она ждет меня. Леся рассказала, что стащила алкоголь из заначки отца, вместо нее налив в бутылку воды. Умная девчонка. Когда она подошла ко мне, прижалась своим гибким телом и поцеловала со всей своей юной несдержанностью и стыдливой невинностью, я растерял все добрые намерения.

Она терлась грудью о мою грудь и лизала языком мои губы… я притягивал ее ближе, жадно трогал везде, где только мог достать. Мы целовались, как безумные, прямо в коридоре перед кабинетом отца. Никто не должен был помешать нам в два часа ночи, но отец вышел из спальни ровно в тот момент, когда моя рука оказалась по ее рубашкой. Нас застали растрепанными, возбужденными и крепко прижимающимися друг к другу.

Я помню крик отца, прибежавшую мать и страшное слово «изнасилование». А потом Лесю отправили в школу-интернат, и она больше не возвращалась. Ни на лето, ни на каникулы. Она предпочла остаться с друзьями, и ее мать, довольная тем, что ей не о ком беспокоиться, не вспоминала о дочери. Она даже позаботилась о том, чтобы оплата интерната для Леси была включена в соглашение о разводе, гарантируя, что дочь не вернется домой и не нарушит ее жизнь.

— Сереж! — Соня толкает меня локтем в бок. — Ты где витаешь?

— Не важно, — бормочу я, понимая, что мои мысли на самом деле не имеют уже никакого значения.

— Думаю, нам стоит поздороваться, — подтолкнув меня вперед, Соня подходит к Илье и Лесе, а я встаю рядом с ней.

— Илюш, как ты себя чувствуешь? — ласково спрашивает Соня.

— Пока держусь. Не волнуйся за меня, — Илья бесцветно улыбается уголками губ, и Леся сжимает его плечо в знак поддержки.

Соня поднимает на нее внимательный взгляд.

— Привет, Лесь, — кажется, Соня несколько смущена.

Они с Лесей, хотя и были одного возраста, так и не сблизились за время пребывания Леси в нашем доме. На самом деле Соня боялась, что красивая девчонка станет ее соперницей дома и в школе, в чем в итоге честно призналась позже и о чем жалела после отъезда Леси.

— Привет, Сонь. Рада тебя видеть, — Леся кивает и переводит взгляд на меня. — Сергей, — холодно говорит она.

— Леся, — это имя звучит излишне грубо, срываясь с моих губ. — Не ожидал тебя здесь увидеть.

— Я была нужна Илье, — просто отвечает она, ничем не выдавая подробности своих отношений с моим братом.

Это беспокоит, но я не могу дать появившемуся в груди чувству конкретное определение.

— Я не знал, что вы до сих пор общаетесь, — говорю я, и Илья недовольно щурится.

— Не сейчас, — говорит он тоном, пресекающим дальнейший разговор.

Я неприязненно морщусь. В этом весь Илья: раздает приказы направо и налево, уверенный, что он всегда главный. У меня слишком много вопросов, на которые очень хочется получить ответы, но требовать их сейчас… я недовольно поджимаю губы, стараясь не выходить из себя.

Илья с Лесей выглядят как хорошие, давние друзья и не более того, но меня беспокоит скорее то, что Илья является частью ее жизни, а я сам — нет. Но брат прав. Сейчас не время и не место для выяснения отношений. В этом месте, полном людей, важно соблюдать осторожность, поэтому ради приличия я молча отступаю, понимая, что это не конец разговора.