Дочь самурая - Доминик Сильвен

— Но каким образом он так быстро мог узнать о твоих отношениях с Алис?

— У нее в квартире нашли мои снимки. Снятые телекамерой возле больницы. Лейтенант Бартельми, на мой взгляд, более проницательный, чем его начальник, сразу установил связь. Тогда я ему рассказал.

— Рассказал о чем?

— О своих неприятностях.

— Каких неприятностях?

— Отец Алис, видно, не знал о домогательствах, к которым прибегала его дочь.

— Домогательствах?

— Да, как у вас в Америке. Ты ведь оттуда, не так ли?

— Yeah, но продолжай.

— Сначала были звонки посреди ночи, номер моего мобильника и электронный адрес оказались на порносайтах геев, дверную скважину залили клеем. Потом весь дом был завален огромными воздушными шарами с надписью «Диего, ты меня не стоишь». К счастью, соседи только посмеялись. После ко мне в квартиру вломились и наклеили новые обои с ангелочками и сердцами, пронзенными стрелами. А мою «веспу» перекрасили в розовый цвет.

— Ты не шутишь?

— В Алис было много хорошего, ее смерть меня очень огорчила, но она была loca,[3] что правда, то правда.

— Ты пытался ее урезонить?

— Конечно. Она изображала святую невинность. Жизнь и так у всех у нас не сахар, но она решила, что этого мало и стоит добавить. Чем больше, тем лучше. Я даже подумывал переехать. Но квартира на набережной Жемап для медбрата отделения скорой помощи в больнице Святого Фелиция — предел мечтаний.

Папаша Динамит признавал, что у них с дочерью кабаний норов. И что после разрыва с Диего Алис налегала на спиртное и эксцентричные выходки. Да и идальго, похоже, говорил искренне.

— Теперь меня домогаются полицейские, — продолжил он философски. — Я старался помочь следствию, но нервный коротышка комиссар засыпал меня вопросами и угрожал задержанием.

— Груссе думает, что это не самоубийство?

— Ты обратила внимание, что она была переодета в Бритни Спирс?

— Конечно, обратила. Равно как и несколько миллионов телезрителей.

— Дело в том, что в тот день никакого приема в «Астор Майо» не предполагалось. Никто из постояльцев не обращался в «Праздник, который всегда с тобой». Вот комиссар и подозревает, будто я помог Алисе выпрыгнуть. К тому же у меня был выходной, и я сидел дома один.

Ингрид приподняла одну бровь и крепко задумалась. «Senor Карли меня дурачит, — подумала она. — Как ему удалось так много узнать за короткое время?» А подозрение уже дало ростки. Садовый Гном позволяет ловкачу-идальго водить себя за нос? Догадка тут же подтвердилась.

— По его мнению, Алис сообщила мне, что будет в «Астор Майо». С утра мне действительно дважды звонили из отеля, но не назвались и молчали в трубку. Звонивший молчал, но как мне это доказать? По крайней мере, от комиссара я узнал, что она сама забронировала номер. За наличные.

Ингрид подняла другую бровь. Для типа cool и слащавого Диего не пожалел времени, подстегивая свои нейроны. И его решительность, пожалуй, больше подходит конкистадору, чем идальго.

— Она приходила в «Астор Майо» дважды?

— С утра, чтобы заплатить и забрать два своих магнитных ключа у консьержа. И, к несчастью, в то же утро, только позже, чтобы там умереть.

— А два ключа зачем?

— Потому что номер был двойной или потому что она сама попросила, не знаю. Оба ключа были обнаружены в комнате.

— В номере убирались?

— Да, как раз между двумя приходами Алис.

— Значит, в комнату до ее возвращения никто не входил. Это подтверждает и молодой свидетель.

— Комиссар говорит, что она открыла кому-то из знакомых. Мне, например. Знаешь, что я думаю?

— Я не гадалка.

— Возможно, Алис все подстроила нарочно, чтобы меня приговорили за убийство.

— Come on![4]

— Это звучит дико, понимаю, но я практиковался в психиатрии в Мадриде, так что всего насмотрелся. То, что смерть двойника звезды сняли на пленку, само по себе настоящий бред. Как ты думаешь?

— Будь мы в Лос-Анджелесе, может, и нет, но здесь пожалуй…

— Тут что-то кроется. Думаешь, телевизионщики купили бы фильм, если бы Алис не была похожа на Бритни?

— Потому что несколько секунд телезрители содрогались от ужаса?

— На телевидении даже одна секунда ужаса дорогого стоит. Если так пойдет и дальше, мы еще не то увидим. И полиция обеспокоена. Еще бы! Их министр говорил об этом деле по всем каналам. Все это не к добру.

Прав идальго-конкистадор или не прав, а дело быстро усложнялось. Попытка посягнуть на сферу интересов Груссе, и без того взвинченного вмешательством своего министра, может выйти им боком. Дуэт Ингрид-Лола уже имел случай попрактиковаться в этом виде спорта, и даже если хороших воспоминаний осталось больше, чем плохих, стоит ли приниматься за старое? Пора вернуться домой и спокойно все обдумать. Тут она заметила, что уборщик с глазами кокер-спаниеля не упустил ни слова из их беседы.

— А, Адам! Как дела, старина? — приветливо обратился к нему медбрат Карли.

Однако человечек скорчил мину грустного домового и исчез в глубине коридора.

— Он тоже немного loco, но я его люблю. Воплощенная доброжелательность.

— Ну, мне пора.

— Минутку, Ингрид Дизель. Чем ты занимаешься, когда не помогаешь друзьям?

— Помогаю друзьям.

— А если серьезно?

— Серьезно. Я массажистка.

«А еще стриптизерша на улице Пигаль. Но этого, голубчик, ты никогда не узнаешь. Ни за что». И упрекнула себя за то, что думает о пустяках в такую минуту. Эта мрачная больница определенно сводит ее с ума. Пора уже посмеяться над злым гением, как можно скорее убравшись из этой пагубной среды.

— Забавно, но я скорее представляю тебя на сцене. Танцовщицей, воздушной гимнасткой, или…

— Я только массажистка, с меня и этого хватает.

Он помолчал, обжигая ее взглядом, подобным лазеру.

— В конечном счете ты свалилась с небес очень кстати для меня, прямо как ангел.

— О чем ты?

— Нелегко явиться с соболезнованиями к Морису Бонену одному. Ты меня поддержишь?

Ингрид все сильнее охватывало желание спастись бегством, однако предложение показалось ей заманчивым. К тому же, сопоставив точку зрения Папаши Динамита и медбрата, она получит более ясное представление о подлинной Алис Бонен. «Методы Лолы здорово на меня повлияли», — подумалось ей.

— По-моему, неплохо придумано.

— То есть ты согласна?

— Yeah.

— Я освобожусь меньше чем через час. Можешь пока посидеть в кафетерии, там есть телевизор.

«Торчать здесь еще целый час? Help!»[5]

— Muchas gracias.[6] Телика с меня на сегодня хватит. Я лучше подожду в кафе напротив.

— I Hablas espanol?[7]

— No.[8]

— ¿No?[9]

— No! Absolutly not.[10]

Oн вновь бросил на нее взгляд, способный сразить всех девушек планеты. Почему он то и дело пытается ее загипнотизировать? Наверное, мать внушила ему, что у него незабываемые черные очи. Или же опыт в психиатрии принес ему больше вреда, чем пользы. Она повернулась к нему спиной.

— Ингрид!

— Саrambа.[11] Что еще?

— Угощение за мой счет. Хозяин «Канон-дезами» меня знает.

На этот раз она убежала не оборачиваясь. Но, проходя мимо палаты, где скрылся уборщик, она замедлила шаг и посмотрела в раскрытую дверь. Зажав швабру между колен, домовой печального образа сидел у постели больного и что-то рассказывал. У бедолаги рука и нога были в гипсе, на шее фиксирующая повязка, однако вопреки всему он улыбался. Он производил впечатление человека простодушного, даже умственно отсталого. Что за байки рассказывал ему Адам-домовой?

«Этого я никогда не узнаю», — подумала она, решительно направляясь к выходу.

Покидая больницу, она вспомнила слова медбрата. Ты свалилась с небес очень кстати для меня, прямо как ангел. Почему ангел? Ну конечно, из-за ее заветной майки. «I'm an angel, what about уоu?» И это правда, Диего Карли. What about you, man?[12]

7

Морис Бонен жил на улице Эклюз-Сен-Мартен, неподалеку от больницы Святого Фелиция. Лифта в доме не было, вытертый красный ковер заканчивался на пятом этаже. Добравшись до шестого, Диего Карли с облегчением вздохнул.

— Нужно бычье здоровье, чтобы взбираться сюда ежедневно. — Он перевел дух.

— Не зря же его прозвали Папашей Динамитом.

— Как раз это меня и беспокоит.

— Еще не поздно повернуть обратно.

Она отметила, что для испанца медбрат Карли не слишком смахивал на macho. Хотя бы одно светлое пятно на общем безрадостном фоне.

Они вошли в приоткрытую дверь. И оказались в пустой двухкомнатной квартире, где жужжал телевизор. Соседей дома не было.

— Консьержи в Париже — исчезающий вид, как же нам найти Мориса? — спросила Ингрид.