Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта - Николай Васильевич Лукьянович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во многом такое повышенное внимание к гвардейцам объяснялось тем, что, по выражению императора Александра I, каждый офицер гвардии – это член императорской семьи. И это его утверждение относилось ко всем сторонам жизни гвардейских офицеров, в том числе и личной. В узких аристократических кругах было хорошо известно о романе жены Александра I императрицы Елизаветы Алексеевны с кавалергардским офицером А. Я. Охотниковым. Дочь, родившаяся от этой связи, умерла, не достигнув возраста двух лет, причем об этом романе знал император, но дал согласие признать родившуюся девочку своей. Такая же ситуация повторилась и в начале XX века, когда сестра царя Николая II великая княгиня Ольга Александровна вступила в интимные отношения с офицером лейб-гвардии Кирасирского полка Н. А. Куликовским, поскольку ее брак с принцем П. А. Ольденбургским был фиктивным. Во время Первой мировой войны в 1916 году она официально узаконила отношения со своим любовником.
Но такая близость переплеталась и с определенными опасениями по отношению к гвардии со стороны царствующего императора, поскольку традиции дворцовых переворотов сохранялись достаточно долго. Особенно явственно это проявилось в восстании декабристов в 1825 году, которое организовали и в котором участвовали многие гвардейские офицеры – примерно 100 человек из около 800–900 их общей численности. При этом офицеры одного из самых престижных кавалерийских полков – Кавалергардского, были наиболее активными его участниками – почти все они или участвовали, или были связаны с заговором. Его нити, как и случае с убийством Павла I, вели в Европу. После очередных допросов декабристов Николай I написал брату Константину в Варшаву: «Дело становится все более серьезным вследствие своих разветвлений за границей и особенно потому, что все, здесь происходящее, по-видимому, только следствие или скорее плоды заграничных влияний» [15].
Рисунок К. Кольмана. Восстание 14 декабря 1825 года на Сенатской площади. 1830-е гг.
Отчасти данные факты объясняются тем обстоятельством, что многие декабристы, в том числе офицеры, были масонами, о чем будет изложено ниже.
Но, невзирая на эти непростые отношения с правящей династией, гвардия свято оберегала свои традиции и сохраняла определенную независимость от императора в своих внутренних делах. В первую очередь, это касалось права полковым офицерским собраниям самим принимать в свою среду и самим исключать из нее офицеров. На данные решения не мог повлиять даже император. Это же положение относилось и к порядку продвижения по службе. Известен случай, что когда в начале 1850-х гг. Николай I хотел назначить адъютантом лейб-гвардии Конного полка своего протеже М. И. Черткова, а его командир генерал-майор П. И. Ланской был против. Император вынужден был согласиться с ним. «Взялся поинтриговать, и не выгорело, – сказал царь, – я люблю, чтобы мне так служили».
Поэтому представлять российских императоров, в частности Николая Павловича, только примитивными солдафонами, как это делали многие представители либеральных кругов, повторяя, в сущности, все то негативное, что печаталось о них в европейских изданиях, по меньшей мере, неверно. Кто-кто, а правящий класс европейских стран был един в своих оценках российских самодержцев, начиная от печальной памяти маркиза А. де Кюстина до основоположников «самого передового учения» – К. Маркса и Ф. Энгельса. И дело, конечно, не в личности того или иного российского монарха – проблема гораздо глубже.
Этот традиционный дух независимости немало способствовал тому, что, хотя гвардия постепенно лишилась политического влияния, но, тем не менее, оппозиционные силы постоянно пытались использовать ее против действующей власти. Эта тенденция значительно усилилась в начале XX века. Так, в конце мая 1906 года среди солдат лейб-гвардии Преображенского полка распространялись слухи, что их хотят заставить усмирять революционные мятежи. Но они не хотели выполнять полицейские функции, а старослужащие выражали недовольство тем, что им в связи с этим задерживали увольнение. Была составлена, не без помощи агитаторов, соответствующая петиция императору, после чего первый «государев» батальон вместе с офицерами был переведен в армию, а зачинщики этого действия отданы под суд [16].
Невзирая на то обстоятельство, что в гвардии служили, как правило, состоятельные дворяне, экономическое положение ее офицеров очень сильно различалось. Уже в начале XIX века среди них было много лиц, живущих только на жалованье, и к тому же обремененных долгами. От их финансового положения во многом зависел выбор и гвардейского полка, и досуг, который был сопряжен с выполнением светских обязанностей. Представители самых знатных аристократических родов, как правило, служили в Кавалергардском и Преображенском полках, самым дорогим полком считался лейб-гвардии Гусарский, в лейб-гвардии Конном полку стремились служить в основном представители остзейского (прибалтийского) дворянства. Но даже в самых престижных полках далеко не все офицеры были богатыми. Так, например, офицер Преображенского полка Д. Г. Колокольцев, служивший в нем с 1831 по 1846 гг., вспоминал: «Материальное положение не позволяло офицерам снимать дорогие квартиры в центре города». Но не только младшие, то есть обер-офицеры были стеснены в средствах. Так с 1839 по 1847 гг. командиром Кавалергардского полка был генерал-майор барон И. А. Фитингоф, не имевший состояния и живший исключительно на жалованье. В 1841 году он писал своему другу и бывшему сослуживцу отставному полковнику Бобоедову: «Еще могу тебе сказать, что служба моя идет не дурно, но дурно то, что не остается копейки на черный день, а о детях надобно подумать. Но Бог и царь помогут, и ежели было бы только прежнее здоровье, то и далее служба покормит. Завидую вам всем, которые дома живете, как бы и я желал, но рано еще, нечем без службы жить».
Генерал К. Ф. Багговут, служивший в лейб-гвардии Московском полку с 1828 по 1842 гг., приводит такой пример: «В мое время были офицеры в полку и крайне бедные. У нас была одна квартира, где жили трое очень исправных офицеров; свое небольшое жалование они почти все употребляли на то, чтобы быть чисто одетыми… так что зачастую им было не на что пообедать» [15].
Картины и рисунки знаменитого русского художника П. А. Федотова показывают бедность и офицеров лейб-гвардии Финляндского полка, в котором одно время служил и сам художник. Отсюда и браки по расчету, которые были нередким явлением в офицерской среде.
