Роман Молодой - Сычев К. В.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свадебный пир вел отец невесты – Дмитрий Константинович. После того как митрополит благословил свадебный стол и произнес напутственные слова молодым, нижегородский князь взял бразды правления в свои руки и время от времени провозглашал тосты за здоровье молодых. Помимо этого, он приглашал сидевших напротив него удельных князей высказаться в адрес жениха и невесты. Великокняжеский тесть был доволен: пусть он не великий владимирский князь, но зато – его зять! – Нам лучше быть друзьями до самой смерти! – думал он. – Я и без того – великий князь, хоть и нижегородский!
Когда московские бояре пришли свататься к его дочери, он сразу же подумал, что к нему пришла неожиданная удача! Вот почему он выглядел таким радостным на свадебном пиру.
Наиболее яркую речь произнес великий тверской князь Василий Михайлович. Благодарный за то, что Дмитрий Московский поддержал его в споре с племянником Михаилом Александровичем из-за удела умершего князя Симеона Константиновича, он разливался соловьем! – Счастья вам да удачи, славный Дмитрий Иваныч и раскрасавица Евдокия Дмитривна! – говорил он. – Вы так хороши и любимы всеми русскими князьями! Желаю вам согласия, любви и доброго потомства! Вот вам мои подарки! – он нагнулся и достал рукой из-под скамьи небольшой сундучок. – Это – невесте: золотой браслет с крупным измарагдом и шемаханское серебряное зеркало! – молвил он, улыбаясь. – А это – тебе, знатный жених: большая золотая цепь с иконкой святого Николая!
Прочие князья поочередно вставали, произносили речи и дарили молодым подарки.
Князь Роман Брянский сидел за столом с непроницаемым лицом, едва сдерживая обиду. Его людей, в отличие от людей других князей, даже не пригласили на свадебный пир! Да и самого князя посадили на дальнее место, за новосильским и тарусским князьями! Великий князь Дмитрий Иванович был очень недоволен действиями своего войска и князя Романа Молодого в новгородской земле. – Вы не смогли поймать бесстыжих разбойников! – возмущался он, когда те вернулись в Москву. – А новгородский боярин не заменит нам их!
– Вот тебе и московская служба! – с горечью думал князь Роман. – Никому ты не нужен, если не имеешь своего удела! – Он вспомнил, как совсем недавно к нему прибыл посланец брянского князя Дмитрия Ольгердовича с приглашением приехать в Брянск. – Наш славный князь протягивает тебе руку дружбы, – сказал гонец. – Ты – всегда желанный гость в нашем городе!
– «Гость», – пробормотал про себя, сидя за свадебным столом, князь Роман, – и еще в собственном городе! Это – просто насмешка!
На самом же деле литовский посланец привез письмо брянскому боярину Белюте Сотковичу от отца, мечника брянского князя, с просьбой проведать его. Белюта, отпросившись у князя Романа, вскоре уехал в Брянск.
– Еще неизвестно, вернется ли назад мой Белюта, – подумал князь и почувствовал, как его левой руки коснулся Иван Тарусский. – Смотри, брат, на тестя великого князя! Он машет тебе рукой! – прошептал тот.
Роман Михайлович очнулся от раздумий и, глянув перед собой, понял, что наступила его очередь произносить славословия. Он встал, с усилием улыбнулся и сказал: – Я желаю молодым долгих лет, счастья и всяческих благ! Чтобы у вас были здоровые и сильные дети, а между вами – мир и согласие! – Он пригнулся и достал из-под скамьи длинный татарский меч в серебряных, золоченых ножнах с золотой рукоятью, усыпанной драгоценными камнями. – Это – великому князю! – молвил он, передавая подарок, добытый его людьми в сражении с татарским мурзой Тагаем, через сидевших за столом князей. Все они с восхищением рассматривали бесценную вещь. Наконец, меч достиг великого князя-жениха и тот даже привстал, любуясь им. – Вот это – подарок! – сказал он, улыбаясь и вытаскивая из ножен голубой стальной клинок – Благодарю тебя, славный Роман! Какая красота! Ты так мне угодил, что я буду помнить это всю свою жизнь!
Князья с завистью посмотрели на бывшего брянского князя.
– А это – золотые серьги с волшебными лалами! – произнес, волнуясь, князь Роман и передал соседу блеснувшие при ярком свете свечей крупные золотые пластинки с рубинами. – Пусть же красавица-невеста носит их на радость и счастье!
ГЛАВА 8
СМУТА В ТВЕРСКОЙ ЗЕМЛЕ
– Помоги мне, славный великий князь, – писал Василий Михайлович Тверской, склонившись над столом в маленькой клетушке своего небогатого терема в Кашине, – и вызволи из плена мою несчастную супругу! У меня совсем нет сил из-за старости, чтобы воевать со своим племянником! – Он выпрямился и, глядя на свет мигавшей на столе большой восковой свечи, задумался.
К зиме 1367 года престарелый князь, в который раз оказался в своей родовой вотчине – Кашине, потеряв свой стольный город Тверь, занятый его племянником Михаилом Александровичем Тверским. Опять начался извечный спор дяди с очередным племянником!
Прежним соперником великого князя Василия был Всеволод Александрович Холмский, умерший во время «морового поветрия». Он до конца своей жизни боролся с дядей за Тверь и считался его злейшим врагом. Казалось, со смертью этого князя наступит мир и покой на тверской земле. Однако на смену умершему врагу Василия Михайловича пришел другой – уцелевший во время эпидемии младший брат князя Всеволода Михаил.
Последний, получив по завещанию от умершего князя Симеона Константиновича его удел, настолько усилился, что стал угрожать власти своего дяди Василия Михайловича. Тот обратился к тверскому епископу Василию с просьбой осудить завещание Симеона Константиновича, как незаконное, ибо оно не было согласовано с ним, великим тверским князем.
Но епископ Василий ничего не сделал для того, чтобы «смирить гордыню презлого Михаила» и только слегка пожурил его, «оправил», как говорили тогда в Твери.
Великий князь Василий Михайлович не стал тогда обострять отношения с племянником, надеясь, что тот образумится. Он спокойно уехал с ордынским «выходом» в Сарай, полагая, что очередной ярлык тамошнего хана укрепит его положение. Но в Орде вновь начались неурядицы. Не успел он приехать в Сарай, как там состоялся очередной дворцовый переворот, и хан Азиз-шейх был убит. Погибший ордынский повелитель и без того непрочно сидел на своем троне, но убаюканный тем, что уже почти три года удерживал власть, повел себя независимо по отношению к сарайской знати и попытался возродить старые традиции могучих ханов, перед которыми трепетали подданные. Он мог позволить себе насмешки над мурзами, не прислушивался к советам мулл и имама, а тех придворных, которые, несмотря на привычное раболепие перед властью, осмеливались ему возражать, он изгонял, лишал имущества и даже отнимал у них жен! Грубость и жестокость Азиз-шейха не укрепили его положение. Одни сарайские мурзы бежали в далекие степи под руку великого временщика Мамая, только и ждавшего очередной «замятни» в Сарае, другие ушли «в Булгары», обосновавшись там и устраивая набеги на русские земли, самые же влиятельные представители знати, ропща и негодуя, объединившись против неугодного им хана, готовили заговор. Чашу терпения татарских мурз переполнила расправа хана Азиза над известным мурзой Булак-Темиром. Незадачливый мурза совершил поход на земли великого князя Дмитрия Константиновича Нижегородского и безжалостно выжег села и волости его брата князя Бориса. Но нижегородцы не испугались многочисленного татарского войска. Сам Дмитрий Константинович вместе с братом Борисом и уже взрослыми детьми, собрав «великую рать», двинулся навстречу врагу. Мурза Булак-Темир не решился сразу вступить в бой и отошел к реке Пьяне. Там русские князья, разгневанные жестоким вражеским набегом и «безжалостным разорением», встретили татар и в недолгом сражении разгромили их, «истоптав в реке Пьяне», после чего начали преследование, перебив большую часть «злых бусурман». Мурза Булак-Темир «с превеликим бесчестием» и маленьким отрядом вернулся в Сарай. Однако здесь он не только не получил ханской поддержки, но был схвачен воинами Азиз-шейха, обвинен в «самовольном походе на покорных доселе урусов» и безжалостно казнен.