Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века - Андрей Андреев

Первое же поколение «русских гёттингенцев» начала XIX в. покинуло университет в 1804–1806 гг. К конкретным итогам их учебы, помимо уже названных докторских диссертаций Кайсарова и Фрейганга, следует отнести и диссертацию по высшей математике, защищенную на философском факультете Павлом Сулимой в 1804 г. (ее тема «Sur la methode et sur les principes fondamenteaux du calcul des derivations» — О методе и фундаментальных принципах исчисления производных). Сын правителя канцелярии графа 3. Г. Чернышева, Сулима, по мнению Александра Тургенева, относился к числу «серьезно занимающихся науками» студентов, к тому же превосходно рисовал, украсил своими гравюрами изданный Кайсаровым «Опыт славянской мифологии», а во время одного из путешествий, вместе предпринятых русскими юношами, «изобразил кистью прекраснейшие виды Гарца». Его земляк, Дмитрий Яншин, напротив, отличался среди всей компании склонностью к веселым пирушкам и развлечениям, не всегда безобидным: в университетском суде на него было заведено дело об участии в дуэли.

Среди трогательных подробностей быта русских студентов безусловно нужно назвать встречу ими православной Пасхи в апреле 1803 г.: ночью они служили заутреню по церковным книгам, которыми их снабдил Шлёцер, в конце службы проникновенную речь произнес Кайсаров, а наутро с раскрашенными яйцами все студенты пошли христосоваться со Шлёцером, который принял их «с очевидным удовольствием и уверял, что ему всегда было интересно и мило все Русское, и благодарил, что мы напомнили ему этот обычай»[465].

К самым ярким, оставившим наибольшее количество воспоминаний страницам пребывания этой группы русских студентов в Германии относились путешествия, которые те предпринимали обычно в период каникул между семестрами. Начиналось все с совсем коротких поездок по окрестностям Гёттингена, затем в близлежащий Кассель, куда наши студенты отправились в мае 1803 г. на коронацию нового курфюрста, осматривали его дворец и парк. Но особенно впечатляющим было предпринятое во второй половине сентября 1803 г. путешествие в Гарц — обширный горный массив поблизости от Гёттингена, место романтических преданий, где прелестные маленькие городки чередуются с хижинами рудокопов, а среди величественных скал можно найти остатки языческих святилищ. Путешествие это, по крайней мере для Александра Тургенева и Андрея Кайсарова, имело не только развлекательные, но и познавательные цели. Кайсаров был вдохновлен увиденными здесь древними реликтами на изучение славянской мифологии, а Тургенев приучал себя «смотреть на природу глазами натуралиста и промышленника, знакомиться с моральным и физическим характером жителей, с их образом жизни, нравами и промышленностью; не ограничивал себя настоящим, но мысленно перелетал в область минувшего и руководимый Историей натуры и человека старался угадывать первобытное состояние Гарца». Записки, которые Тургенев вел во время этой поездки, содержали много детальных описаний картин природы и быта, размышления об истории, древней религии этих мест, нынешних условиях жизни и работы тружеников Гарца. Эти материалы, впоследствии обработанные и дополненные, были включены им затем в статью для «Вестника Европы», еще один готовый очерк о путешествии вошел в издание дневника Тургенева, а кроме того, многочисленные подготовительные записки остались неопубликованными[466].

После завершения зимнего семестра в 1803–1804 гг. Тургенев и Кайсаров вновь решили путешествовать вместе, на этот раз собравшись в «большую поездку» по Европе. В апреле 1804 г. они покинули Гёттинген. Первоначально их целью было познакомиться со всеми столицами европейской культуры, а намеченный маршрут лежал через Лейпциг, Дрезден, Прагу и Вену далее в Париж, а оттуда, возможно, в Италию, где студенты с нетерпением ждали возможности прикоснуться к памятникам античной классики. Однако военные обстоятельства внесли свои коррективы — направляться во Францию или в Италию, занятую французами, в условиях готовящейся новой вспышки наполеоновских войн казалось неразумным. Поэтому в Вене друзья изменили маршрут и дальше продолжили свое путешествие, посещая славянские земли австрийской империи, которые «для русского славянина должны быть интереснее Италии, потому что там жил народ для нас совершенно чужой, здесь же все дышит славянизмом, здесь находим мы следы древних предков наших»[467]. Их путь завершился в Венеции в начале 1805 г.: Кайсаров отсюда вернулся в Гёттинген, а Тургенев, который также очень хотел вернуться, чтобы получить в Гёттингене степень доктора, защитив под руководством Шлёцера диссертацию по русской истории, должен был из-за болезни отца выехать в Россию.

В начале 1805 г. из прежней группы русских студентов в Гёттингене еще оставались Гусятников, Кайсаров, к которым присоединились Авраам Калькау, будущий профессор Харьковского университета (прибывший в Гёттинген в начале 1803 г. и быстро вошедший в общую дружескую компанию), а также Александр Михайлович Тургенев, дальний родственник А. И. Тургенева, начавший учебу в Гёттингене значительно позже остальных, с августа 1804 г. Сулима и А. И. Тургенев в 1805 г. уже были на службе в Петербурге, а студенты-медики Воинов и Двигубский еще летом 1804 г. выехали продолжать обучение в Париже.

Весной 1805 г. четверо молодых людей (Гусятников, Кайсаров, А. М. Тургенев и присоединившийся к ним гувернер Яншина, уроженец Пруссии, живший в Могилеве, Иоганн Кассиус) решили отправиться в новое путешествие, на этот раз по южной Германии. Их маршрут лежал через Франкфурт и Нюрнберг на Мюнхен, но дорогой друзья «почли за священный долг» заехать в Кирхберг, совершая паломничество «на родину почтенного Шлёцера». «Место прекрасное… — вспоминал Гусятников. — Замок лежит на прекрутом берегу реки, за которой превысокая гора отделана Англинским садом. Мы туда пошли пить Шампанское и при всходе на вершину встретили хоровод прекрасных девушек. Казалось, что все обстоятельства так состроились, чтоб сей вечер сделать для нас Романическим. Возвратившись домой, мы отыскали в городе пастора той деревушки, где Шлёцеров отец был его предшественником и где Шлёцер сам родился. Он нас повел к себе за город, показал нам свой старинный дом, который с тех пор еще не перестроен, и мы выписали из церковной книги отметку о рождении нашего историка»[468]. Следы этого паломничества долго сохранялись на одной из колонн беседки-бельведера на вершине горы, которую упоминает Гусятников — это была надпись по-французски: «Здесь четверо добрых Русских пили за здоровье Шлёцера, который родился в Кирхберге, вот уже шестьдесят лет тому назад, и прославлен анналами историческими, в особенности же — для Россиян»[469].

Конец учебы в Гёттингене для наших студентов был омрачен неприятной историей с А. М. Тургеневым. Против него в июне 1805 г. было возбуждено дело в университетском суде: одна из горожанок требовала с него колоссальные алименты[470]. В результате Тургенев вынужден был срочно покинуть Гёттинген, и вместе с Гусятниковым они переехали в Лейпциг, где с начала зимнего семестра 1805–1806 гг. записались в здешний университет, но уже в декабре 1805 г. выехали оттуда в Москву. Поручившийся же за Тургенева Кайсаров попал в Гёттингене под домашний арест и был потом освобожден только после долгой переписки с проректором университета. Это, впрочем, не помешало Кайсарову (дольше всех из первой группы «русских гёттингенцев» пробывшему в университете) успешно завершить свою учебу защитой диссертации в мае 1806 г.

Не успели еще утихнуть в Гёттингене разговоры об образовательной поездке русских студентов в 1802–1805 гг., как по настоянию попечителя Муравьева туда же в конце 1806 г. были направлены еще два выпускника Московского университета, Алексей Болдырев и Роман Тимковский, к которым спустя некоторое время присоединилась еще одна группа молодых людей, составив новую большую «колонию» русских студентов в Гёттингене. Большинство из этого второго поколения «русских гёттингенцев» было представлено питомцами Петербургского педагогического института, среди которых находились будущие учителя Пушкина в Царскосельском лицее Куницын, Карцев и Кайданов, а также другие будущие ученые — профессора Петербургского университета. Время с 1808 по 1812 г., когда в Гёттингене учились 15 русских студентов, вообще оказалось наиболее ярким по числу талантов и замечательных имен.

Однако начало этой поездки оказалось трудным. Болдырев, Тимковский и сопровождавший их еще один студент Московского университета, сын купца-англичанина, осевшего в России, Томас (Фома Яковлевич) Ранд, сначала — в октябре 1806 г. — записались в университет Галле, думая пробыть там по крайней мере год, слушая различные курсы и заплатив за учебу, квартиру и прочие надобности вперед 60 талеров каждый[471]. Но не прошло и десяти дней, как в Германии начались боевые действия. Прусская армия потерпела сокрушительное поражение, французы заняли Галле и объявили университет распущенным (после чего и сам город по Тильзитскому миру был отторгнут от Пруссии и передан союзнице Наполеона Саксонии). Трое русских студентов с большим трудом, пешком добрались до Лейпцига и вынуждены были заново записываться в число студентов. Проведя там два семестра, в октябре 1807 г. они, наконец, смогли перебраться в Гёттинген. В сентябре следующего, 1808 г. вместе со студентами Петербургского педагогического института к ним присоединился еще один питомец Московского университета (окончивший Благородный пансион при нем) Николай Иванович Тургенев, родной брат Александра, в будущем — государственный деятель, декабрист и друг Пушкина.