Кинхаунт - Василий Ансимов

За столом воцарилось задумчивое молчание, в котором стало слышно, как где-то в дальнем углу печально тренькает изгнанный мной арфист.

Я оглянулся на моих стражниц. Уловив мой взгляд, они превратились в напряженные знаки вопроса. Весьма живописные, должен сказать.

Я только кивнул им в сторону звуков, как они уже метнулись туда с занесенными для расправы копьями.

- Э, нет! - остановил их я. - Приведите его сюда. Пусть играет здесь.

Перепуганный певец по моему требованию исполнил древнюю киннаухаунтскую песню "Когда царевич". Он пел, а я пил вино, которое мне подливала усердная Аченнаа, и быстро пьянел. Видимо поэтому я не заметил, как Аченнаа превратилась в совершенно другую женщину, столь же красивую, но более статную и зрелую, прислуживавшую мне, однако, с не меньшим, а то и большим пылом.

Я напряг силы, чтобы сфокусировать на ней свои глаза.

- Ты кто? А где Аченнаа?

На другое ухо мне быстро зашептал Уурвад:

- Это жена вашего преданного Урайвачи, о сияние мудрости. Он будет счастлив, если она немного прислужит вам, пока Аченнаа принимает вечернее омовение.

При этих словах жена Урайвачи ослепительно улыбнулась мне, и ее тугое бедро жарко прильнуло к моему, а круглое плечо как-то само юркнуло под мою руку.

- Ладно, - согласился я, невольно сглотнув. - Наливай!

Ночь была ужасной. Женщины сменяли друг друга, брага сама лилась в кубки, оттуда - в горла. И все время звучали песни - то тягучие, как воды большой медленной реки, то бодрые и ритмичные, как пляска деревенских дикарей у праздничного костра.

Утром следующего дня я пришел в себя среди мягких и скользких шкур. С одной стороны лежала Аченнаа, с другой Зальгирис - одна из моих стражниц. Я осторожно снял с себя ее мускулистую руку, стараясь не разбудить, однако она мгновенно проснулась и посмотрела на меня. Ее глаза тут же зажглись огнем. Она перевела их на спящую Аченнах и хищно ухмыльнулась.

- Да-а-а... Царевна здорово потрудилась ночью, - прошептала мне стражница и заговорщицки подмигнула. От нее разило перегаром, как от матроса. - Дух предков говорит, что она будет спать еще долго...

Перед моими глазами встало коловерчение рук и песен, и я хотел как-то развить эту мысль, но Зальгирис потянулась ко мне так естественно, как будто это само собой разумеется.

Когда я проснулся второй раз, Аченнах уже не было. Вокруг ходили обнаженные женщины и делали вид, что убирают комнату. Я даже поморгал несколько раз, пытаясь прогнать видение, но тщетно.

- Кто это? - прохрипел я.

- Рабыни убирают вашу комнату, о сияние мудрости, - сонно пробормотала Зальгирис.

- А где Аченнаах? - прохрипел я, и передо мной тут же возник кубок с холодным вином.

- Она принимает утреннее омовение, о сияние мудрости.

Однако от запаха вина меня чуть не вывернуло. Кир бы сейчас был более к месту. Я отодвинул кубок и попросил:

- Принеси-ка лучше чистой холодной воды, девица...

Пошушукавшись, рабыни принесли мне воды, отдающей какой-то кислятиной. Впрочем, так даже лучше освежало. Осушив весь бокал, я откинулся на шкуры, упав головой прямо на плечо какой-то женщины - ей оказалась вторая стражница, Зуулаа. Разбуженная моим падением, она лениво приоткрыла томные глаза с длинными ресницами и, недолго думая, молча потянулась ко мне за поцелуем. Мне казалось, что в ответ из глубин моего подсознания должна выплеснуться волна усталого отвращения - однако вместо этого я почувствовал напор новой силы.

- Господин уже был с тобой недавно! - ревниво зарычала Зальгирис и толкнула Зааулау, но та молча влепила ей пощечину, после чего они начали душить и лупить друг друга по мордасам, наступая на меня коленями.

Мне это страшно понравилось, я сбросил их с себя, отшлепал и оттаскал за волосы, после чего мой разум утонул в какой-то темной волне.

"Что за чертовщина со мной происходит?" - была моя последняя мысль.

Когда я проснулся третий раз, тело болело так, словно по нему ходили слоны. На этот раз я лежал посреди огромной, как космодром, кровати, застеленной только чистой груботканой простыней серого цвета, и был гол, как новорожденный, при том, что во все девять больших окон помещения свободно влетал и вылетал ветер.

При свете дня я наконец смог рассмотреть комнату, в которой находился. Это было просторное помещение, совершенно пустое, не считая огромной кровати, на которой я находился. В трех стенах были высокие окна, четвертое, к которому было повернуто изголовье кровати, было украшено барельефами. И повсюду те же сцены - все свободные между окнами поверхности были заполнены сценами пожирающих друг друга зверей. Арки между окнами выполнены в форме крыльев птиц.

Судя по солнцу за окнами, снаружи было уже далеко за полдень, жаркий воздух приносил запахи древесных цветов и грубые птичьи крики. Птицы как будто пили всю ночь и теперь яростно требовали опохмелиться. Странно, но сам я был лишен такого желания. За исключением усталости во всем теле, чувствовал я себя сносно.

Не считая внезапного ужаса от мысли о том, где я, кто я теперь, и где Крез.

О Мэе мне вспоминать не хотелось - при мысли об этом невинном существе, которое ждет где-то там своего короля, мне становилось так стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю.

Стоило мне пошевелиться, как передо мной снова возникла голая служанка с глиняным бокалом в руках.

- Ваше сияние мудрости?... - пролепетала она, очаровательно опуская глаза.

Сдерживая раздражение, я протянул руку к бокалу и осушил его. И - о чудо! - боль и ломота в теле мгновенно начали покидать меня. Взамен их в меня снова вливалось желание продолжить нехитрые животные утехи. И тогда я все понял.

Зарычав, я швырнул бокал в окно, но попал в стену. Бокал разлетелся вдребезги, осыпав испуганную служанку обломками.

- Уурвада сюда, быстро! - гаркнул я ей.

Она исчезла, взамен из-за дверей в три прыжка прискакали две моих воительницы с копьями. При взгляде на их тугие телеса я невольно сглотнул, вспомнив, как беззаботно мял их недавно. Вот откуда эта боль во всех мышцах - такие упражнения не проходят безнаказанно.

Я накинул себе на пояс край простыни, отчего взгляды воительниц сразу стали унылыми, словно я лишил их наследства.

- Где Уурвад? - осведомился я у них спокойным тоном.

- Уже бежит сюда, о сияние мудрости, - недовольно проворчала Зальгирис, а Зуулаа ревниво блеснула на меня из-под длинных ресниц.

- Хорошо, - кивнул я, - вы можете вернуться на свои места.

Зальгирис небрежно кивнула - дескать, могу, но не хочу.

- Идите на свои места! - рявкнул я раздраженно, и они удалились.