История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты - Сергей Нефедов

Призыв Пересветова брать пример с османов был настолько смелым, что никто более не смог его повторить, на эту тему снова был наложен запрет. Однако в более общей форме мысли Пересветова настолько часто повторялись в посланиях Сильвестра, Адашева и самого царя, что это породило сомнения историков. Возникли предположения, что Пересветова вообще не существовало на свете, что это Адашев использовал псевдоним, чтобы высказать то, о чем не осмеливался сказать открыто. Наконец, предполагали, что автором второй челобитной может быть сам царь.[1335] Тем не менее А. А. Зимин, досконально исследовавший этот вопрос, не сомневался в существовании «воинника Иванца Пересветова». Таким образом, повторение идей Пересветова в устах правителей Руси говорит о том, что они восприняли эти идеи и были готовы им следовать. Почти все исследователи признают, что царь во многом следовал советам Пересветова. Однако основной совет – брать пример с Турции – носил общий характер. Следуя этому совету, можно было зайти очень далеко, гораздо дальше, чем мог помыслить многоопытный воинник. Таким образом, остается рассмотреть вопрос о том, как далеко зашел царь в исполнении этого совета, о том, как реализовывалась на практике идея подражания султанам. Необходимо шаг за шагом проанализировать нововведения Ивана Грозного, сравнить их с тем, что предлагал Пересветов, и с османскими порядками тех времен.

Основной составляющей реформ Ивана Грозного были военные реформы – создание сильной армии было решающим условием существования государства. Первые мероприятия царя в точности следовали проекту Пересветова. Летом 1550 года был создан корпус «выборных стрельцов» в 3 тысячи человек; стрельцы получали по 4 рубля в год и жили в Воробьевой слободе под Москвой.[1336] Уже при жизни Грозного некоторые авторы, в частности, Франческо Тьеполо и Александр Гваньини, сравнивали стрельцов с янычарами.[1337] «Главная сила русских заключается в пехоте, – отмечал тосканский посол Яков Рейтенфельс, – которая совершенно справедливо может быть уподоблена турецким янычарам».[1338] Х. Ф. Манштейн, видевший стрельцов в начале XVIII века, отмечал, что «их больше всего можно сравнить с янычарами, они держались одинакового с ними порядка в сражениях и имели почти одинаковые с ними преимущества».[1339] Сам царь Петр писал, что «оная пехота была устроена по образцу янычар турецких».[1340] Действительно, стрельцы сражались как янычары: они действовали под прикрытием полевых укреплений, образующих лагерь, «кош» (тюрк. «кош» – «стоянка», «лагерь», «кошун» – «войско»). Иногда такие укрепления делались из сборных деревянных щитов, на Руси передвижные укрепления из щитов назывались «гуляй-городом».[1341] Рейтенфельс пишет, что укрепления из деревянных щитов раньше использовали персы.[1342] Характерно, что на Руси использовались фитильные ружья турецкой конструкции, и на Руси и в Турции эти ружья называли «мултух»; они отличались от европейских ружей устройством затвора, «жагры» (перс. «жегор» – «раскаленный уголь, жар»).[1343] Наконец, даже форма стрельцов была похожа на форму янычар.[1344]

Пересветов не упоминает о турецком артиллерийском корпусе «топчу оджагы», однако на Руси хорошо знали о турецких артиллеристах, которые имели такую же регулярную организацию, как и янычары. Созданный Иваном IV корпус пушкарей был организован подобно подразделениям стрельцов.[1345] Характерно, что легкие пушки на Руси называли «тюфяками» (то есть «тюфенгами»), а пушкари носили специальный нагрудный знак «алам» (перс. «алам» – знак отличия на одежде).[1346] Тьеполо и Дженкинсон свидетельствуют, что стрельцы и пушкари проводили постоянные учения и стрельбы; царь регулярно присутствовал на таких военных тренировках.[1347] Тьеполо писал, что Иван IV пригласил немецких и итальянских инженеров, литейщиков и пушкарей и поручил им наладить литье пушек;[1348] с другой стороны, известны имена многих русских литейщиков, работавших на Пушечном дворе. В походе на Казань у царя было уже 150 пушек, некоторые из них стреляли ядрами «в колено человеку и в пояс».[1349] Огромные «стенобитные» пушки в то время были символом могущества монарха, и самые большие пушки Ивана Грозного – «Павлик», «Орел» и «Медведь» – не уступали знаменитой пушке Урбана; они стреляли ядрами в 20 пудов.[1350]

Одновременно со стрельцами царь попытался создать конную гвардию – он выбрал тысячу лучших воинов и хотел дать им поместья под Москвой. Пересветов не упоминает об этом, но наряду с гвардейской пехотой («ени чери оджагы») у турок была и конная гвардия («алты булук халкы»). Задача гвардии заключалась в том, чтобы постоянно находится при особе царя или султана, быть его оружием в борьбе со всеми врагами – не только внешними, но и внутренними. Однако из-за нехватки земель для испомещения проект создания конной гвардии остался неосуществленным; он был реализован позже – это была знаменитая опричная «тысяча».[1351] Впрочем, «выборные стрельцы» так же не сразу стали личной гвардией царя, поначалу они использовались как обычное воинское подразделение.

Начиная с 1550 года проводятся мероприятия по приведению в порядок поместной системы. Как отмечалось выше, в период боярского правления учет был запущен, царь писал, что у одних помещиков были излишки земли, а иные были голодны.[1352] В 1555 году состоялся «приговор царский о кормлениях и службе». В «приговоре» указываются нормы службы: со 150 десятин доброй земли выставлялся человек на коне и в доспехе – «а в дальний поход о дву конь». Поместья предполагалось измерить и уравнять соответственно «достоинству».[1353] Пересветов не говорил о служебных нормах, но тема вознаграждения воинов по заслугам является основной в его сочинении и, вероятно, необходимость таких норм подразумевалась сама собой. В Турции, как отмечалось выше, существовали четкие нормы службы, но землю при этом не мерили: норма службы устанавливалась исходя из дохода, доставляемого поместьем. Эта разница не была принципиальной, в любом случае введение нормы службы было кардинальной мерой, завершившей становление поместной системы. Особенно большое значение это нововведение играло в организации службы вотчинников: бояре и князья были обязаны служить и прежде, но число воинов, которых они должны были приводить с собой, не было четко определено. Теперь был организован учет, по уездам были составлены нарядные списки и отныне никто не мог уклониться от службы. «И свезли государю спискы изо всех мест и государь сметил множество воинства своего, – говорит летопись, – еще прежде сего не бысть так, многие бо крышася, от службы избываше».[1354] Эта реформа намного увеличила московское войско. Венецианский посол Фоскарино свидетельствует, что прежде войско было немногочисленным, но преобразования «императора Ивана Васильевича» увеличили его до огромных размеров: он сам будто бы видел две армии по 100 тысяч человек каждая.[1355] По более надежным сведениям Д. Флетчера, «число всадников, находящихся всегда в готовности», достигало 80 тысяч человек, но в случае необходимости каждый дворянин мог привести с собой одного или двух «боевых холопов».[1356] Великий визирь Мухаммед Соколлу говорил послам Стефана Батория, что царь силен, что с ним может померяться силами только султан.[1357] Таким образом, военные реформы Ивана Грозного достигли своей цели – была создана мощная армия, которая позволила России намного расширить свою территорию, стать великой державой того времени.

Необходимо отметить еще одну деталь организации русской поместной системы: воинам раз в 3–4 года на смотрах выдавалось дополнительное жалование. Это можно рассматривать как реализацию идеи Пересветова (воинов царь «наделил царским жалованием из казны своей, каждому по заслугам»). Однако османские сипахи в действительности не получали жалования из казны. Где взял Пересветов образец для своего проекта? Известно, что такая практика в X веке существовала в Византии: чтобы облегчить снаряжение византийских всадников-стратиотов, им выдавали небольшое денежное и натуральное довольствие (опсоний и ситересий).[1358] Таким образом, мы снова видим, что к османским заимствованиям иногда примешиваются элементы византийской традиции.

Многие авторы[1359] отмечают, что идея приведения в порядок поместной системы никак не отражена в проекте Пересветова – он вообще ничего не говорил о помещиках и сипахи, предлагая содержать воинов на жалованье (как содержались янычары). Однако отсюда не вытекает (как считает А. Г. Бахтин[1360]), что Пересветов предлагал отказаться от поместной системы – просто «воинник» обошел стороной этот вопрос. Поместная система уже существовала, и Пересветов нигде не утверждал, что ее нужно упразднить; он предлагал завести новое стрелецкое войско не взамен, а в дополнение к поместному ополчению.