Алмаз Времени. Том I. Скитания - Мария Токарева

– Кажется, она много натерпелась… – заметил он, потирая шишки.

– Одеяло верни, тварь! – пробормотал вновь захваченный духом мещанства Сварт, обращаясь к Сумеречному Эльфу.

– Только ради Мани, – гадкий спутник укрыл ее одеялом, погладив по голове.

Девчонка успокоилась. А Сумеречный куда-то пошел, подхватив скудные пожитки. Сварт настороженно спросил:

– Куда пошел? Без ведома капитана! Да еще часа в два ночи.

Сумеречный Эльф вольготно размял плечи, обернулся и небрежно объяснил:

– К одной симпатичной вдове неподалеку… Думаю, она меня еще ждет!

– Так вот как ты город исследовал! – прошипел Сварт, в целом, ничего другого и не ожидая от бесполезных существ.

– Завидуешь?

– Пошел отсюда! – снова прошипел Сварт, добавляя с особым вкусом: – Идиот…

Он ни к вдовам, ни к продажным женщинам не наведывался уже давно. И не слишком-то стремился.

Показная распущенность Сумеречного Эльфа только будила новую злобу: Сварт не был уверен, что у надоедливой твари вообще осталось материальное тело, а не призрачная иллюзия. Следы когтей еще ощущались на шее, но и воспоминания о странных «исцелениях» твари не меркли. Сварт медленно обдумывал все, что произошло с ним за последнее время, погружаясь в оцепенение. Его уже не волновало, сколько раз Скерсмол упал со стульев, а Мани заехала пяткой по подбородку.

Под утро пришел он – голос! И образ красных глаз, отпечатавшихся мутными разводами на закопченных досках потолка. «Мы сделали тебя таким, мы позволили тебе жить. Стань нашим ключом. Ты чудовище, ты такой же, как мы, питаешься чужими страданиями. Так пусть страдают другие, не ты. Пусть страдают все, пусть страдают…» – тихо нашептывал голос. И снова чьи-то когти скрежетали по незримой бумаге, натягивая струны нервов, поддевая их и выкручивая. Сварт безотчетно хотел кричать от этого голоса, который все нарастал гулом в ушах. Холод прошивал руки и ноги, и чудилось, будто что-то разрывается внутри, раскрывается грудная клетка, как створки ворот. И из нее, из самой души, плещет первозданная тьма.

«Сумеречный! Это из-за того, что ты ушел? Кинул нас на растерзание этой тьме!» – прошипел в мыслях Сварт, хватаясь дрожащими пальцами за края кровати. Кто-то подбирался к нему, кто-то еще более беспощадный, чем он сам.

«Придите ко мне, мои ключи. Мои прекрасные двери», – посмеивался голос. И снова длинный загнутый коготь проводил по бумаге с таким скрежетом, что голова наливалась огнем. Сварт прокусил нижнюю губу в безмолвном крике.

А потом все стихло, точно прервался сеанс связи. Только вкус собственной крови во рту напоминал о реальности произошедшего. И конечно, дикая мигрень, ставшая верным спутником с раннего детства. А голос…

Голос как будто тоже всегда скрипел на периферии сознания, но усилился с появлением пришельца. Или так совпало? Сварт не желал верить в предсказания, знамения и прочий бред хранителей Большого Дерева. Он бы не верил и в Дерево, если бы на картах не был отмечен крупный остров, вернее, почти материк. Голос же больше никто не слышал. Никто, кроме него. И Сварт не хотел верить, что сходит с ума, списывал все на дурные полусны. С наступлением зари они вроде бы проходили вместе с исконным необъяснимым страхом.

Вот и теперь забрезжило утро, и оркестр людской жизни снова начал изливаться своими партиями, каждый на свой лад. Весть о гибели еще одного торговца быстро разлетелась по Свифтфишу. Он оказался из Города Острых Камней, где, вероятно, уже занимались расследованием свои стражи. Так что поиски сбежавших пиратов, скорее всего, приостановились.

Сварт считал, что настает благоприятный период, чтобы получить свою законную награду. Его лицо не попадало в объективы фотоаппаратов, на всех розыскных досках висел кривой портрет. А человека в очках и пиджаке и вовсе не стали бы сопоставлять с жестоким пиратом в камзоле. В какой-то мере его забавляло, что теперь он составит конкуренцию следователям. Новый план захватывал и, кажется, позволял ощутить себя снова живым. Кажется…

Хотя Сварт вновь не выспался. Вечная бессонница бередила мысли, болели прокушенные губы, голод перехватывал желудок – все доводило до исступленной озлобленности. Теперь разбудили первый лучи, стоило немного задремать… И все – сна как ни бывало.

Он очнулся с мыслью, что ночью произошло нечто ужасное. Но снов он никогда не помнил. Кошмары – иного не видел – всегда казались малозначительными. Они были только смутными образами, такой же иллюзией, как многое из того, что человеку свойственно наделять особым значением. Например, любовь и дружбу – тот же зыбкий сон. Ненужный и непонятный.

Сварт пошевелил бровями, хмурясь – голова привычно болела. Приподнял плечи, слегка вращая ими – как всегда, затекли. Кажется, он никогда не шевелился во сне. Потянулся за снятыми очками, протирая глаза и недовольно шипя – без «волшебных стекол» мир вокруг представал размыто. И так с семи лет.

Повезло, что во время явления Мидгардсорма прежние очки каким-то чудом уцелели. Но все эти невероятные впечатления оставались в прошлом и не интересовали, пока мысли занимал новый план.

Команда – если можно было так назвать Скерсмола, увернувшегося в свой длинный шарф, и Мани, нагло оставшуюся на кровати – еще крепко спала. Но Сварт сразу же растолкал их, скинув Мани, подпрыгнувшую от неожиданности, и пнув Скерсмола, отчего последний сонно заскулил, точно истощавший гончий пес.

Особенных поручений для них не нашлось. Конечно, Сварт мог бы потребовать слушать, что говорят люди в городе относительно преступлений, но мнение об интеллектуальном уровне команды не позволило даже поделиться с ними подробностями дела. Условились, как и накануне, изучать Свифтфиш и вечером встретиться снова в таверне.

Скерсмолу капитан напомнил об обещании убить, если снова увидит с картежниками. А еще поклялся всех долго и мучительно пытать, если кто-то неосторожно раскроет личность капитана. Но, кажется, команда была не так глупа, как мнилось. И после скудного завтрака они разошлись.

Снова предстал город. Повозки в колесах скручивали солнце, оплавлявшее небосвод, реющее в вышине, точно неподвижная птица.

Птица… Неподвижная… Сварт невольно поднял глаза, с опаской посмотрел на небо. Ему казалось, что там непременно должна висеть та самая черная птица, которая преследовала его несколько дней назад. Он был уверен: именно преследовала. Как же иначе?

Бред! Нерационально! Он привык полагаться на разум, слушать голос рассудка. Черной птицы вроде бы не оказалось на небе, и невольно Сварт ощутил странный покой – не сошел с ума. А птица пришла не за ним, не его земной бег ей прерывать. Но… Нет! Ошибся – вестник неподвижно повис в небе. Черный силуэт. Или нет…

Люди не смотрели на небо, закручивая торговыми повозками жизни. Люди, может, и не видели вовсе эту птицу, что не парила на ветру, не страшилась