На пути в Дамаск. Опыт строительства православного мировоззрения - Сергей Юрьевич Катканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так значит речь тут идет всего лишь о профессиональном заболевании? Нет, это не то. Ну, может быть, и не без этого, но главное в другом. Его сделала убийцей гордыня помноженная на отчаяние. Это жуткая смесь. Он не только золото начал считать дерьмом, он всех людей начал дерьмом считать. Жизнь ничтожеств перестала для него что-то значить. И тут вылез вместе с рогами проклятый вопрос Родиона Раскольникова: "Тварь я дрожащая или право имею?" Впрочем, Шараевский вспоминает слова Смердякова: "Если Бога нет, то все позволено". Вот тебе, бабушка, и Достоевский.
Нет, им отнюдь не двигало тогда желание совершить для примера безупречное преступление. Ведь преступление-то его было как раз совершенно не спланированным и непродуманным. Даже не сильно умный преступник организовал бы преступление куда лучше. Это была отнюдь не хладнокровно проведенная акция, а самая настоящая истерика.
***
Был чудный пикник на зеленой траве. На той самой траве, которую он выше всего в жизни ценил и до которой ему теперь далеко, как до звезд. Отдыхали четверо: прокурор Шараевский с младшим братом и две дамы, бухгалтер и кассир, возвращавшиеся из банка и имевшие при себе тысяч тридцать. Дамы чувствовали себя в безопасности рядом с прокурором района. Ни кто не собирался умирать и убивать тоже ни кто не собирался.
Это не было продуманное спланированное убийство. Шараевский с его следственным опытом при желании мог организовать дело так, что комар носа не подточил бы. Но они всего лишь перекинулись с братом несколькими словами, после чего было уже трудно отступать:
– Я был для брата непререкаемым авторитетом, он сразу же согласился, и я обязан был оставаться в его глазах сильным человеком. С одной из женщин мы отошли в сторону, я уже держал нож наготове и… не смог. Почувствовал, что это не мое. А брат на меня смотрит и видит, что я слабак. Мы уже попрощались с женщинами, сели в машину и поехали. Вдруг я услышал внутри себя мощный голос: "Стоять!" Я резко развернулся, и мы поехали обратно.
Я убил одну женщину, брат – другую. Мне казалось, что все это делаю не я, что все это не со мной происходит. Когда потом впервые услышал слово "сатана", то всего лишь узнал имя, я уже был с ним знаком.
Преступлению Шараевского приписали корыстный мотив, но это нелепость. Очень ему нужны были эти несчастные 30 тысяч, когда он мог поиметь в десять раз больше, ни кого не убивая и ни чем не рискуя. У него могли быть личные мотивы, помимо корыстных? Да, могли быть, но и это ни чего не объясняет. Любые проблемы он вполне был в силах разрешить без преступления. Ему доставило удовольствие убить? Но он испытал лишь ужас, по природе своей он не убийца. Может быть, он был пьян? Шараевский ни когда в жизни не пил.
Вопрос о мотивах преступления остается совершенно без ответа. Вероятнее всего, Шараевский сам много лет не мог ответить себе на вопрос, зачем же он все-таки совершил это абсурдное убийство? Отсюда он так часто поминает дьявола как главного виновника своих бед. Ведь если у человека нет мотива, значит он был у «внутреннего голоса»? Поверьте, это не шизофрения, Шараевский – человек с очень крепкой и устойчивой психикой без намека на признаки болезненной экзальтации. Это даже не попытка переложить свою вину на потусторонние силы. Он вполне осознает себя преступником и не снимает с себя ответственности.
Участие в преступлении хвостато-рогатого деятеля по моему личному убеждению – правда, но это лишь половина правды. Для того, чтобы дьявол принял прямое и непосредственное участие в нашей жизни не надо подписывать ни каких договоров и даже устное соглашение не требуется. Шараевский говорил: «Достаточно просто молчать». Да тут вообще не важно, молчишь ты или нет. Лукавый начинает действовать в нас лишь тогда, когда мы ему уподобляемся, и лишь в той степени, в которой мы ему уподобляемся, а беспредельная гордыня – это уже уподобление дьяволу.
Если спросить, зачем Шараевский убил, то ответа не будет, потому что вопрос поставлен неверно. Однако, вполне можно ответить на вопрос почему он убил. Потому что его тотально опустошенная душа очень быстро наполнилась высокомерием и гордыней. И тогда самые зверские фантазии начали требовать немедленного исполнения просто потому, что «я так хочу».
***
И все-таки в нем сохранилась не только достаточно твердая человеческая основа, но и подлинная Божья искра. Лишь исходя из этого можно понять его совершенно невероятные слова: «Камера смертников – самое замечательное место на земле». Непременно счел бы такое утверждение лукавством, если бы не понимал его внутреннюю логику. Этот человек всегда искал в своем существовании высший смысл, страшно мучился, когда пропадала надежда его найти. И вот в камере смертников, где Шароевский провел три года, он вдруг начал этот самый высший смысл обретать:
«Камера смертников – самое замечательное место на земле, потому что сатана доводит лишь до дверей этой камеры, внутрь он уже не проникает. Когда опахнет могилой, обостряются все пять чувств, даже в очерствелом человеке пробуждается нечто глубоко человечное. Только здесь я по-настоящему задумался о четырехлетнем сыне и пятилетней дочери и испугался за них.
Кто был в камере смертников, тот знает, что здесь постоянно ощущается чье-то присутствие. Я, например, раньше был совершенно чужд поэзии, не смог бы даже «любовь» и «кровь» срифмовать. А здесь у меня вдруг стали рождаться очень ритмичные рифмованные стихи. Я подумал, что их диктует человек, который сидел здесь до меня и уже расстрелян. И тут же сам себя одернул: чушь собачья. Я вообще был не склонен к мистике. И все-таки понял: мне не надо мешать тому, кто начал во мне говорить.
Однажды один человек мимоходом сказал мне: «Если Бог есть, вас не расстреляют». Как прокурор я прекрасно знал, что в моем случае помилования быть не может. И все-таки эта фраза целый месяц во мне звучала. Раньше я даже слова «Бог» не слышал, а теперь понял, что Он есть. Однажды я почти в истерике взмолился: «Господи, почему я Тебя ни когда не видел?» И услышал ответ: «Я всегда был рядом с тобой». Тогда в памяти у меня одна за другой начали всплывать ситуации, когда Бог меня явно спасал. Во всей своей жизни я ощутил непрерывное присутствие Божие…»
***
Мы
