Нужный образ - Джеймс Хоран

— Вы с Лейси по-прежнему спорите? — спросил я.

Он вздохнул, наливая себе стакан.

— Она за нас, но лишь потому, что понимает, что ничего другого не может сделать. Она настроена против этих слушаний.

— Она все еще боится?

— Это, и еще мысль о том, что мы манипулируем людьми. — Он выпил: — Боже, я старался объяснить, что это часть политики! Ты строишь планы, действуешь, манипулируешь, и, если не можешь победить — заключаешь компромисс.

Он зевнул и бросил пиджак в кресло.

— Знала бы она о звонке, который я получил сегодня.

Я поднял голову.

— Как она может знать, если я ничего не знаю?

— У меня не было времени рассказать. Звонил Вилли. Он достал досье ЦРУ на Джентайла. Как уж он его раздобыл, не знаю. Когда я сказал, что сегодня мы не сможем прибыть в Нью-Йорк, он разозлился и швырнул трубку.

— Я боюсь этого досье, Джош.

Он в удивлении повернулся.

— Почему? Оно может быть очень полезно.

— Может и так. Но что-то меня предостерегает быть настороже.

— Ты больше боишься Вилли, а не досье.

— Возможно. Но когда этот сумасшедший кричит по телефону, какое это замечательное досье, что ж, это заставляет меня сомневаться в нем.

— Единственное, что меня беспокоит, так это то, что я могу свести его с ума.

Джош повернулся ко мне.

— Смешно, но знаешь, у меня от него мурашки по спине бегут.

Понедельник был чудесным днем, искрящимся весной. Во время ланча, когда мы шли до Палаты Представителей, болтающие и смеющиеся правительственные служащие, светящиеся свежестью молодости, заполняли улицы и парки. Перед тем как Келли исчез в коридорах Конгресса, его останавливали на каждом шагу. Такова сила популярности. Несколькими неделями раньше ему бы просто кивнули, а на вопрос о нем ответили бы: «А, это парнишка из Нью-Йорка, сын…»

Галерея зрителей была забита: в секции прессы не было свободных мест. Если мы нервничали, то Келли был само спокойствие. Ожидая появления спикера, он подходил к коллегам, пожимал руки, смеялся и шутил с репортерами, собравшимися вокруг.

— Можно подумать, что он занимается этим всю жизнь, — произнес Джош. Он толкнул локтем Лейси, закрывшую глаза. — Не спите. Здесь этим занимаются только конгрессмены.

— Я молилась, — пояснила она, — но не очень горжусь, признавая это.

Обычная рутина внизу продолжалась. В стаканы налили воды, были розданы копии законопроектов, сержант и клерк Палаты спокойно обсуждали какой-то вопрос. Джоунс и лидер большинства шептались, причем рот лидера практически находился внутри слухового аппарата старика, вошел Граймес, чтобы занять свое место, и был немедленно окружен заботливыми коллегами, туристы же сверху болтали и указывали на них пальцами. Потом свое место занял спикер. Мрачный, монотонный голос клерка заполнил большой зал, украшенный темными панелями. Стукнул молоток, и энергичный молодой пастор откуда-то из Пенсильвании вознес молитву и обратился прямо к Богу, и голос его стал громче, когда он закончил: «И благослови, Боже, ныне все попытки этого великого органа найти справедливость и мир для всех тех, кого Ты создал по Своему образу и подобию… и пошли тех, кто нарушает Твои законы на вечные муки… Господа нашего Иисуса Христа, аминь.»

Был зачитан журнал за предыдущий день и быстро одобрен. Джентльмен из Калифорнии попросил позволения, и получил его, обратиться в течение одной минуты к Палате с тем, чтобы высказать свое отношение к Пекину. Все это продолжалось почти час, различные конгрессмены поднимались со своих мест, чтобы высказаться по всем проблемам — от торговли с Красным Китаем до просьбы отрегулировать выплаты почтовым работникам.

Потом джентльмен из Индианы обратил внимание спикера на отсутствие кворума. Спикер Холмс был явно раздосадован, поскольку было совершенно очевидно, что Палата забита, но велел начать перекличку. Скучающим голосом клерк стал перечислять имена, отозвалось 380 членов Палаты, и по единогласному решению перекличку прекратили.

Напряжение в Палате достигло предела. Джентльмен из Невады торопливо попросил спикера, чтобы его подкомитету по горному делу комитета по делам недр и островов было позволено провести заседание во время общих дебатов, и так как не было ни единого возражения, встал. Все шло, как заведено.

Наконец джентльмен от Северной Каролины, старый глупец, знавший, что начнется, когда он сядет, начал долго и нудно восхвалять знаменитого художника, умершего в его штате. В заключение он прочитал статью в три колонки из ведущей газеты его штата — так уж получилось, но это была его газета.

Потом поднялся Келли, испрашивая у спикера позволения обратиться к Палате. Гул и щебетания стали такими громкими, что спикер стукнул молотком, волком взглянул на галереи, а потом дал Келли пять минут на обращение к Палате Представителей.

— Господин спикер, — начал Келли, его голос звучал громко и чисто в молчании Палаты, — несколько недель назад я получил тревожную информацию, касающуюся поведения некоторых должностных лиц Нью-Йорка. Обвинения были настолько шокирующими, что первоначально я отказался им верить. Моим первым намерением было передать материалы местным правоохранительным органам. Тем не менее, я понимал, что если бы сделал это, преждевременная гласность в расследовании была бы связана с именами определенных лиц, чьи карьеры и репутации были бы серьезно подорваны. Вместо этого я поручил своим помощникам сделать по крайней мере предварительную проверку, чтобы выяснить правдивость основных фактов. К моему удивлению, факты подтвердились. Чем глубже копали мои люди, тем мрачнее становилась картина. Вскоре стало ясно, что в городе Нью-Йорке, а также в других городах нашего штата, правосудие продается с бочки…

— «Правосудие с бочки» — таким будут сегодня заголовки в изданиях на Уолл-стрите, — прошептал Джош.

Лидер республиканского меньшинства вскочил на ноги.

— Господин спикер, я прошу слова у своего уважаемого молодого коллеги из Нью-Йорка.

Келли улыбнулся.

— Я даю слово джентльмену от Оклахомы.

— Господин спикер, — выпалил лидер, — я бы хотел спросить джентльмена от Нью-Йорка, являются ли мошенники, которых он выявил, представителями только противоположной партии.

— Я сожалею, сэр, — произнес Келли, — но они принадлежат к обеим партиям.

Джош толкнул меня локтем.

— Пошло!

Репортеры бежали к стеклянным дверям в конце пресс-галереи, которые вели в пресс-комнату. Через пару минут в большинстве редакций американских газет бешено зазвонят телефоны, и копировальщики будут разрываться, разнося бюллетени, объявляющие, что конгрессмен Келли Шеннон сообщил сегодня в Палате Представителей, что открыл «шокирующий» скандал в демократической и республиканской партиях города Нью-Йорка и штата Нью-Йорка, где правосудие, по его выражению, продается с бочки…

Теперь вопросы неслись со всех сторон. Конгрессмены от Индианы, Иллинойса, Вайоминга и Нью-Джерси требовали, чтобы Келли позволил им задать вопросы. Каждому он отвечал спокойно и откровенно. Да, он получил предварительную информацию. Да, судебная власть замешана в скандале основательно. Нет, он не назовет имен. Потом, не называя его, Келли начал описывать Лоуренс, он дал Палате ужасающий отчет о гнилых трущобах, апатии и отчаянии безработных, об усиливающемся недовольстве и ненависти.

Все глаза сосредоточились на стройном молодом человеке, чей голос звенел в огромном, притихшем зале.

— …и я могу сказать Конгрессу, что этот печальный, разочарованный город, его люди живут в постоянном страхе. Страх голода и лишений, тревога за будущее детей, угроза наркомании и других пороков висят над их прогнившими домами как черные тучи. Но они еще цепляются за надежды, они еще верят правительству, несмотря на страх и ежедневные разочарования.

Он закончил ожесточенным обвинением тех политиков, которые продают себя.

— Мы, законодательная власть, должны бороться с этими предателями, должны хладнокровно вскрывать эти факты. Мы должны бороться с коррупцией с помощью закона и правды. У нас в изобилии есть и то, и другое… давайте вместе выметем эту грязь, давайте принесем надежду в этот город отчаяния и скажем его гражданам, что они не забыты правительством, чьи программы были основаны на идеалах, но их выполнение попало в руки безответственных лиц…

Здесь он остановился, а потом суровым голосом сделал прогноз, который будет повторять вновь и вновь в последующие трагические месяцы:

— Мы должны сделать что-нибудь для этих американцев. Мы должны выгнать воров из муниципалитетов, превратившихся в базарные площади. Мы должны расширить наши программы по борьбе с бедностью, вспомнить забытые обещания, и дать им правду, а не грандиозные политические мечтания о сияющих кухнях и сигарах за доллар.